Мы поедем в прерию сегодня после ленча.Коляска в сопровождении трех всадников ехала по дороге, вьющейся среди хлопковых плантаций. Дэвид правил парой серых, с обеих сторон от него сидели дамы в шляпках. Эдгар с двумя рабами следовали верхом за коляской, к их седлам были прикреплены ружья.Вскоре группа свернула с дороги и поехала напрямик через прерию. Скоро Эмили увидела поселение, раскинувшееся на склоне холма. Там стояло несколько шалашей, вокруг сновали цыплята, свиньи и маленькие дети в домотканых одеждах.Двое мужчин вбивали в землю шесты. Неподалеку женщины рубили тростник для крыши. Еще одна женщина готовила мясо на открытом очаге, а старший мальчик молол маис.Мексиканцы при их появлении прекратили работу. Их черные глаза вопросительно смотрели на приближающихся.Из-под навеса вышел мужчина. Он казался старым и усталым, но его прямые плечи и гордая походка говорили о нем как о человеке с большим достоинством. Мужчина снял сомбреро, открыв черные с серебряной сединой волосы.— Добрый день, сеньоры и сеньориты, — заговорил он низким, мелодичным голосом. — С кем я имею честь разговаривать?Эдгар Эшленд вышел вперед и протянул руку мексиканцу. Тот какое-то мгновение казался удивленным, потом быстро пожал его руку.— Я — Эдгар Эшленд, владелец поместья. А кто вы такой, сэр?Старик с достоинством выпрямился.— Я — дон Лоренцо де ла Пенья. — Он повел рукой вокруг себя. — Мои спутники — это моя семья и несколько человек, работавших в нашем поместье возле Рио-Гранде.— Понимаю, — задумчиво ответил Эдгар, поглаживая усы. — Говорите, у вас есть земля в южном Техасе?— У меня была земля, сэр, — печально ответил дон Лоренцо. — После войны нашу землю отобрала группа головорезов. Они убили моего старшего сына и нескольких наших работников. С тех пор мы путешествуем все дальше на север, пытаясь найти землю и снова осесть. Мы надеялись обосноваться здесь и разбили лагерь.Эмили и Дэвид тревожно переглянулись, а Эдгар твердо сказал:— Эта земля не свободна, сеньор де ла Пенья. Она принадлежит мне и моему племяннику. Вам следовало бы навести справки, прежде чем разбивать этот лагерь.Де ла Пенья мрачно улыбнулся:— Власти не особенно склонны давать нам информацию о свободных землях. В большинстве городов нас просили, если не вынуждали, уйти.Эдгар нахмурился, но ничего не ответил. Дон Лоренцо вздохнул:— Не беспокойтесь, сеньор Эшленд. Я — человек чести. В отличие от некоторых я не краду землю у других. Моя жена и еще несколько человек сейчас больны лихорадкой, но как только они будут в состоянии отправиться в путь, мы уедем.Эдгар многозначительно посмотрел на Дэвида:— Ну, племянник? Дело за тобой.Дэвид, видя молчаливую мольбу в глазах Марии, неуверенно вышел вперед.— Сеньор де ла Пенья, вероятно, мы что-нибудь придумаем. Я собираюсь построить ранчо на этих землях. Наверное, я смогу предоставить вам и вашим спутникам работу.Старик прищурился.— Я всю жизнь прожил как землевладелец, сеньор. И хотел бы им умереть.— Сочувствую вам, — ответил Дэвид. — Но вы провели в поисках земли уже сколько? Пять лет? Возможно, вам пора ненадолго осесть и скопить денег.— В ваших словах есть правда, сеньор.— С вашей помощью, де ла Пенья, я мог бы в первый раз перегнать скот в Новый Орлеан уже этой осенью.— Мне надо подумать, сеньор Эшленд. Я не привык принимать поспешные решения.— Конечно. Значит, можно ожидать ответ завтра? Дон Лоренцо кивнул.Показав рукой на восток, Эдгар спросил:— Между прочим, де ла Пенья, кто там на холме?— Чероки, — ответил мексиканец. — Они пытались украсть наше… — он улыбнулся, — ваше мясо, сеньор.— Этот поступок свидетельствует о том, что они обленились, не так ли? — пошутил Эдгар. — Немногие индейцы, еще оставшиеся в этих краях, обычно нас не трогают, если мы не попадаемся им на пути. Но в прерии все обстоит иначе. Мы так до конца и не исследовали наши земли.— Это неправильно, сеньор, — сурово ответил де ла Пенья. — Землю, как и хорошую женщину, следует хорошо обрабатывать.Эдгар подмигнул жене, затем обратился к Дэвиду:— Прислушайся к словам опытного мужа, племянник.На следующий день Дэвид, Эмили и Мария вернулись в лагерь мексиканцев. На этот раз за их коляской следовала запряженная волами телега, полная припасов. Эмили спросила Эдгара, не возражает ли он против того, чтобы отвезти немного еды и тканей поселенцам, и муж снова удивил ее, когда поцеловал в лоб и ответил:— Конечно, любимая, что пожелаешь. Какая ты заботливая! Только держись подальше от тех, кто болен лихорадкой.Когда обе повозки остановились у лагеря, навстречу вышли детишки, которые с любопытством смотрели на сокровища в телеге. Эмили стало их жаль до слез: маленькие оборвыши нуждались в новой одежде и хорошей пище.Джейкоб и еще один негр начали складывать припасы рядом с хижиной.Дон Лоренцо вышел вперед, хмуря брови.— Что это? Нам не нужна ваша благотворительность, сеньор.— Независимо от того, решите вы остаться или нет, — ответил Дэвид, — вы не можете работать или путешествовать на голодный желудок.Женщины тоже подошли поближе и радостно затараторили по-испански, щупая отрезы ткани, мешки с кукурузой, горшочки с мясом.Дон Лоренцо раздраженно щелкнул пальцами и приказал замолчать трещащим женщинам.Затем повернулся к Дэвиду:— Мы устали от кочевой жизни, сеньор Эшленд, и будем работать у вас — какое-то время. Стоимость припасов должна быть удержана из нашей платы.— Как пожелаете, — с уважением ответил Дэвид. — Насколько я понимаю, вы принимаете решение за остальных?Де ла Пенья с достоинством выпрямился:— Да, сеньор. Я здесь главный.— Понимаю. Значит, вы будете моим надсмотрщиком.— У себя на ранчо я имел трех надсмотрщиков, сеньор. Дэвид вздохнул:— Времена изменились, де ла Пенья. Приходите к нам домой сегодня после ленча, и мы обсудим наше дело. — Дэвид огляделся вокруг. — Вы можете строить жилье где захотите, кроме той поляны наверху.— Ах да, сеньор, — глубокомысленно ответил де ла Пенья. — Когда мы приехали на это место, я сказал своей жене, донье Элене, что там когда-нибудь будет построена асиенда. Я прав, сеньор?Дэвид улыбнулся:— Да. Думаю, мы с вами прекрасно поладим, сеньор де ла Пенья.— Я так рада за Дэвида, — сказала Эмили мужу той ночью в их спальне. — Дон Лоренцо де ла Пенья может запугать кого угодно, но Дэвид прекрасно с ним справился. Ты бы видел, как сияли глаза Марии, когда она смотрела на твоего племянника.Эдгар усмехнулся:— А наша малютка Мария, кажется, положила глаз на Дэвида.— С твоей стороны так мило позволить нам отвезти им припасы, Эдгар. Мы разговаривали с женщинами, то есть говорила больше Мария, — и просто не поверишь, какие лишения и жестокое обращение пришлось пережить этим людям. Они пришли в восторг от самых простых вещей, привезенных нами.Эдгар медленно раздевал жену, его рука скользнула вниз по гладкой ткани ее сорочки и погладила живот.— Ты располнела от моего семени, женщина. — Он рассмеялся, увидев, как Эмили покраснела. — Ты никогда не избавишься от своей застенчивости, дорогая? Нет, и не надо. Видела бы ты свое лицо, такое оживленное и нетерпеливое. Сердце мое радуется, когда я вижу тебя такой счастливой.Она обвила руками его шею.— Ох, Эдгар, я и правда счастлива, правда! — выдохнула она. — Если бы только… — Она посмотрела на него снизу.Ей хотелось сказать; «Если бы только ты любил меня так же, как я люблю тебя». Но слова застыли на губах.— Да? Что ты хочешь сказать, дорогая? Эмили вдруг отскочила от него. Эдгар нахмурился.— Любимая, что такое? Ты себя плохо чувствуешь? Эмили стояла неподвижно, широко открыв глаза и рот, и держалась рукой за живот.— Он шевельнулся, Эдгар! Мой малыш шевельнулся внутри! Вот! Потрогай!Эдгар положил ладонь на небольшой холмик ее живота. Его глаза светились от счастья.— Да, я чувствую, словно крохотная птичка бьется под моей рукой.По щеке Эмили скатилась слеза.— Мой ребенок жив и здоров.— Конечно, любимая. Как может быть иначе?— Но я так боялась, что он мертв… Эдгар прижал ее к себе:— Дорогая, не надо так говорить!Эмили умоляюще смотрела на него с напряженным лицом.— Эдгар, если я умру, позаботься о моем ребенке. Он нахмурился и обхватил ее лицо ладонями.— Черт возьми, Эмили, ты не умрешь! Ты будешь жить и заботиться о нашем ребенке. Понимаешь?Глубоко внутри ее снова началось движение, похожее на дрожь.— Мой ребенок жив, — радостно воскликнула Эмили. — Как приятно чувствовать, что он шевелится внутри меня!Эдгар рассмеялся. Тронув пальцем кончик ее носа, он ласково спросил:— Ты уже начала готовиться к появлению младенца? Эмили обернулась, надевая бледно-голубую батистовую сорочку.— О да, мы с Холли уже несколько недель заняты шитьем, а старый Ибен уже мастерит колыбельку. — Она завязала пояс голубого халата и протянула Эдгару руку. — Пойдем посмотрим комнату, которую мы готовим для детской. Я хотела сделать тебе сюрприз.— Мне бы очень хотелось увидеть эту комнату, дорогая.Они вместе прошли по коридору в бывшую комнату для гостей. Эдгар зажег фонарь и оглядел детскую с веселенькими обоями и занавесками.— Вот это да, вы с Холли славно потрудились, — с восхищением заметил Эдгар и, открыв верхний ящик комода, достал крохотное полотняное платьице, сшитое идеально ровными голубыми стежками. — Подумать только, что это существо может надеть такую крохотную одежку, — сказал он, качая головой и складывая платье.— Нет, ты помнешь его, — рассмеялась Эмили.Кладя платьице рядом с остальными, Эмили нахмурилась, увидев неровный край ткани, торчащий из глубины ящика. Потянув за ткань, она вытащила что-то постороннее, но тут же бросила его.— О Боже! Откуда это здесь?Они с Эдгаром в ужасе смотрели на маленькую куклу с фарфоровой головой, ее лицо было гротескно изуродовано, туловище порвано и порезано, набивка торчала из оторванной руки. Не оставалось сомнений, что игрушку нарочно садистски изуродовали. Казалось святотатством, что кто-то мог сделать такое с куклой, но то, что ее положили в ящик для вещей младенца, делало этот символ еще более жутким.— Это… это отвратительно! — воскликнула Эмили. — Кто мог совершить такое кощунство?Глядя на куклу, Эдгар не отвечал, но вена, пульсирующая на виске, выдавала силу его гнева.— Эдгар, ты что-то об этом знаешь, не так ли? — обвиняюще спросила Эмили. — Я вижу по твоему лицу, что ты знаешь, кто это сделал! Скажи мне!— Эмили, не впадай в панику из-за старой, рваной куклы. Возможно, кто-то из негритянских детей случайно оставил ее здесь…— Нет! — перебила Эмили, возмущенная его попыткой увильнуть. — Куклу нарочно изувечили и оставили в ящике с детским бельем, чтобы напугать меня! И ты знаешь, кто это сделал! Кого ты защищаешь, Эдгар? Свою любовницу? Или их здесь много?— Эмили!Но она попятилась от Эдгара, глаза ее были полны недоверия. Кто же в этом доме так ненавидит ее и не родившегося ребенка? Одной мысли о драгоценном младенце, которого может постичь та же судьба, что и куклу, было достаточно, чтобы Эмили почувствовала себя совершенно больной. Кто ее настолько ненавидит? Мария? Эвис?— Ты кого-то покрываешь, Эдгар! Если только не ты сам это сделал!Лицо Эдгара исказилось, он изумленно посмотрел на нее и умоляюще сложил руки.— Эмили, ради Бога, что ты говоришь? Как ты могла подумать…— Тогда почему ты не говоришь мне, кто это сделал и кто разбил флакон для духов моей матери? Ты знаешь, как я боюсь за ребенка, но иногда я думаю, что ты… я думаю… что ты меня ненавидишь, потому что я не могу быть Оливией… — Голос сорвался, и она горько расплакалась.— Тихо! — мягко приказал Эдгар, обнимая ее. — Ты сама не знаешь, что говоришь.Эмили прильнула к нему и всхлипнула:— О Боже, Эдгар, ты прав! Я не знаю, что говорю! Наверное, я схожу с ума!— Пойдем, любимая. Давай я уведу тебя отсюда.Он задул лампу и повел ее назад в спальню. Через несколько минут Эмили лежала рядом с ним под одеялом, все еще дрожа и плача. Эдгар обнимал ее и гладил спину кончиками пальцев.— Ты действительно веришь, что я мог сделать подобное, Эмили?— Нет! Нет, конечно, нет!— Ты знаешь, что значит для меня этот ребенок…— Знаю. — «Мне только хочется, чтобы и я значила для тебя не меньше», — добавила она мысленно, а вслух сказала: — Мне не следовало так на тебя набрасываться, но когда я увидела эту ужасную куклу, подумала, что младенца тоже… вот так… Я испугалась.— Знаю, Эмили. И я положу этому конец, поверь.— Так ты знаешь, кто…— Я сказал, что положу этому конец, Эмили. А пока ты должна просто доверять мне. Ребенок снова шевельнулся, любимая?— Да.Он положил ладонь поверх ее руки на живот.— Наш ребенок жив, Эмили. И мы живы. Ты должна думать только об этом. Я собираюсь сейчас заняться с тобой любовью, — настойчиво прошептал он. — Безумной, страстной любовью, пока ты не забудешь обо всем остальном!— Нет, я не хочу, после всего…— Ты хочешь.Он прижал ее к себе, словно желая защитить, его губы прижались к ней в жарком поцелуе.Эмили застонала и страстно ответила на его поцелуй, заглушая собственные страхи.— Да, я хочу! И всегда буду хотеть, да поможет мне Бог! ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 1 12 сентября 1841 года
Дэвид вышел из отеля. Он в изумлении смотрел на дома в европейском стиле с кружевными решетками на балконах, дверьми, открывающимися в патио, где пышно росли самые разнообразные цветущие растения.Дэвид никогда не видел такого города, как Новый Орлеан, даже во время своих путешествий на восток. Романтическая метрополия, сочетающая в себе черты Франции и Испании, казалась ему чужестранной и загадочной.Дэвид остановился возле уличного кафе. Потягивая крепкий, вкусный кофе с молоком и поглощая восхитительные пышки, присыпанные сахаром, он размышлял о последних событиях.Они успешно перегнали скот из Вашингтона-на-Бразосе и прибыли в Новый Орлеан вчера со стадом более тысячи голов. Дэвид уже договорился о продаже стада. Похлопывая себя по нагрудному карману, он улыбался, думая о лежащем там банковском чеке на десять тысяч долларов.Эти деньги были честно заработаны. Они с сеньором де ла Пенья тяжело работали на убийственной жаре, да еще во время эпидемии желтой лихорадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40