Не нужно. Чивита! Что они сделали? Господи, что они сделали?Сердце Мэри Джо сжалось в груди от муки и полной безнадежности, прозвучавшей в его голосе. Больной скинул одеяло, и его обнаженное тело дергалось, сражаясь с невидимым дьяволом. Он повернулся на больную руку, и Мэри Джо в сочувствии ощутила боль в собственном теле.Она бросилась к раненому и, усевшись на краю кровати, попыталась удержать его за плечи, чтобы он не шевелился.— Все хорошо, — прошептала она, понимая, что все далеко не хорошо.В том, что его терзало, не было ничего хорошего. И она боялась, так будет всегда.Когда он чуть не скинул ее на пол, она ударила его по лицу, пытаясь разбудить. Пощечина успокоила больного. Тело его расслабилось, веки, затрепетав, открылись. Он глубоко вздохнул, словно сдерживал дыхание, на лице выступил пот. Его взгляд встретился с ее глазами, затем переместился на неприкрытое тело.— Проклятие, — прошептал он, безуспешно пытаясь натянуть одеяло.Ночной кошмар, как видно, лишил его последних сил.Мэри Джо протянула руки и укрыла его.— Проклятие, — вновь произнес он сквозь стиснутые зубы.Она так и не поняла: то ли это относилось к боли, то ли к унизительной беспомощности.Мэри Джо отвернулась, взяла полотенце, опустила в миску с водой, которую оставила на тумбочке. Затем вытерла пот с его лица. Щеки раненого были колючими от светлой щетины.— Что с моей одеждой? — спросил он.— Вот ее спасти не удалось, — ответила Мэри Джо, стараясь говорить весело.— Я не могу… здесь дольше оставаться.— Но и уйти вы тоже не можете, — сказала она. — По крайней мере, еще несколько дней, возможно, больше. Вам даже до двери не дойти.— Я принесу беду.Мэри Джо криво усмехнулась:— Я так давно терплю беды, что одной больше, одной меньше — не имеет значения.— А как же ваш сын?— Я позабочусь о Джеффе, — резко ответила она.— Мне нужно что-то из одежды.— Я дам вам вещи мужа, — ответила Мэри Джо, — но позже. Рубашка пока не налезет на больную руку, да и брюки не надеть на забинтованную ногу.— Я не могу…Мэри Джо внезапно улыбнулась от абсурдности ситуации. Впервые при ней мужчина жаловался, что не одет.— Мне самой это нравится не больше, чем вам, но пока другого выхода нет.— Вы ни о чем меня не спросили.— Действительно, — согласилась она. — Мне казалось, у вас не то самочувствие, чтобы вести беседу. Но у меня есть вопросы. И я обязательно задам их.Он слегка скривил дрогнувшие губы.— Не сомневаюсь.— Впрочем, один вопрос задам прямо сейчас, — сказала она. — Как вас зовут? Не могу же я называть вас просто «мистер».— Фостер, — неохотно произнес он. — Уэйд Фостер.— Ну что ж, мистер Фостер, а я Мэри Джо Вильямс, моего сына зовут Джефф. С остальными вопросами, думаю, можно обождать.— Который теперь час?— Полагаю, скоро рассвет, — ответила она.— Я… очень сожалею.— Не стоит расстраиваться. Мне самой порой снятся кошмары.Она поспешно отвела взгляд. Видимо, он больше не чувствовал себя униженным, именно этого она и добивалась.Мужчины, как она обнаружила, могли смириться с чем угодно, но только не с унижением.— Если уже все в порядке, — сказала она, — я пойду, а вы поспите. Сон сейчас для вас — лучшее лекарство.— Вы так думаете? — тихо спросил он, и она поняла, что этот кошмар снился ему не в первый раз.— Кто такой Дру? — внезапно спросила она, хотя совсем не собиралась — вопрос вырвался нечаянно.Его взгляд стал таким холодным, что ей захотелось взять свои слова обратно.— Вы, кажется, не собирались пока задавать никаких вопросов, — резко произнес он.— Действительно, — сказала она. — Я просто подумала… вдруг вам поможет, если вы выговоритесь?— Дру — мой сын, — сказал он. — И мне уже ничего не поможет.Он повернулся на здоровый бок, отгородившись от ее внезапного вмешательства.Мэри Джо постояла с минуту, оглушенная этим откровением, а потом заметила, что его плечи вздрагивают. Тут она поняла, что Дру больше нет в живых.— Простите, — прошептала она. — Мне очень жаль.Он промолчал. Мэри Джо задула лампу и второй раз за эту ночь вышла из комнаты. Она знала, что больше не уснет. Да и он наверняка тоже. Глава 3 Уэйд попытался встать, ему это удалось, но не больше. Он вновь опрокинулся на постель.Сквозь простые занавески пробивались первые лучи рассвета. Уэйд решил, что женщина и ее сын еще не могли проснуться, особенно после прошлой ночи.Господи, как унизительно лежать здесь без одежды. Эта комната, эта кровать стали для него тюрьмой, и все же он знал, что женщина была права. В теперешнем его состоянии он недалеко уйдет.Почему она взвалила на себя заботу о нем?Он поморщился, вспомнив, как прошлой ночью проявил свое горе.Десять месяцев назад, когда он обнаружил жену и сына убитыми, он не предавался горю. Гнев и ненависть вытеснили все другие чувства, и он думал только о том, чтобы отомстить за их смерть. Не оплакивал он их и тогда, когда покончил с последним из убийц, которого выслеживал несколько месяцев.Он не позволял себе горевать. Он не признавал даже перед самим собой, хотя теперь-то это понял, что сына и жены действительно больше нет в живых.И только когда эта женщина спросила о Дру, он вынужден был признать, что Дру мертв, что сына зверски убили. Красивые темные глазки ребенка навсегда останутся закрытыми, ротик никогда не улыбнется.Уэйд жив, а Дру мертв. История еще раз повторилась, и ему этого было не понять. Почему он все еще продолжает жить, когда все вокруг него умирают?Он по-настоящему негодовал на эту женщину. Негодовал за то, что она спасла его, за то, что была добра, за то, что напомнила ему обо всех его потерях.У него ничего не осталось: ни семьи, ми покоя, ни самоуважения, ни любви. Он собственной рукой сжег хижину, ту самую, что построил для Чивиты в долине у реки, где он учил Дру ловить рыбу, реки, привлекшей алчных старателей на поиски золота, несмотря на то, что это была территория ютов.Юты взяли бы его к себе, но он никогда не умел принимать благодеяний, особенно от людей, которые так пострадали от руки белого человека.У него было прошлое, которого он стыдился, невыносимо уродливое настоящее и никакого будущего.Почему он не умер? Потому что так сильно этого желал?Уэйд услышал поскуливание и повернулся, почувствовав боль. Возле кровати сидел пес, склонив голову набок.Джейк. Он вспомнил, как его зовут. Джефф и Джейк. Интересно, сколько лет мальчонке? Его собственному сыну было шесть. Он сжал кулак, вспомнив последний раз, когда видел сына живым…— Я хочу поехать с тобой, — грустно сказал Дру.Но Уэйд собирался подняться высоко в горы, преследуя стадо антилоп. Маршрут был слишком трудным для Дру, который ездил уже на собственной лошадке — старой толстой кобыле, которая уже не могла понести.— Позаботься о маме вместо меня, — сказал он тогда.Мальчик так и сделал. Уэйд нашел его рядом с телом матери с пробитой головой, вероятно, прикладом винтовки, с перерезанным горлом. Наверное, он отчаянно пытался защитить ее, размахивая ручками и ножками. Эта картина так и стояла у Фостера перед глазами…Пес осторожно приблизился на несколько шажков, ожидая ласкового слова.— Иди сюда, Джейк, — позвал Уэйд, внезапно почувствовав необходимость в теплоте. Пес робко замахал хвостом и, подойдя к Уэйду, положил голову ему на руку. Уэйд опустил руку на голову пса и принялся почесывать ему между ушами, как когда-то почесывал Пейвла. Пес зарычал от удовольствия. — Все наоборот, дружище? — прошептал Уэйд. — Ты не знаешь, когда нужно рычать и когда не нужно находить кого-то.Пес радостно застучал хвостом по полу.— Джейк! — За дверью раздался мальчишеский голос, и Уэйд откинулся на подушку, использовав последние угасающие силы, чтобы натянуть на себя простыню.Джейк занял свой пост рядом с кроватью, когда в дверях появился рослый худой мальчик. Он остановился и обеспокоенно взглянул на больного. Затем улыбнулся, довольный, что тот не спит.Уэйд взглянул в карие глаза мальчика, затем заметил рыжеватый вихор. Веснушчатое личико ребенка расплылось в заразительной улыбке. Через пять-шесть лет Дру был бы также высок и боек.— Это Джейк нашел вас, — сказал мальчик.Уэйду захотелось отослать его прочь. Ему были невыносимы напоминания о том, что могло случиться, но не случилось, и о пустоте, лежавшей впереди.А еще он вспомнил объяснение Мэри Джо Вильямс, почему она не оставила его умирать. Какой жизненный урок получил бы мой мальчик…Уэйд попытался сесть, но упал на подушку, и мальчик тут же перестал улыбаться.— Простите. Мне не следовало вас беспокоить. Я заберу Джейка…Уэйд сжал кулак под простыней. Ему все никак не верилось, что худенький мальчик со своей матерью вдвоем, без посторонней помощи, сумели принести его сюда. Должно быть, это им стоило огромных усилий и огромной воли.— Я слышал, ты тоже принял в этом участие, — сказал Уэйд, пытаясь улыбнуться.Мальчик зарделся от гордости.— Хотите, я принесу вам что-нибудь?— Думаю, тебе следует развести огонь в печи, — раздался от дверей голос его матери.— А-а, мама.— Если ты не хочешь, конечно, чтобы мы все тут умерли с голоду, — сказала она.В первую секунду мальчик, похоже, собирался возразить, но потом все-таки вышел из комнаты. Женщина приблизилась к кровати. Каштановые волосы были затянуты в небрежный узел на затылке. На ней была домашняя блузка с глухим воротом и простая юбка, украшений она не носила, если не считать золотого обручального колечка.— Спасибо, — просто сказала она. Уэйд вопросительно прищурился.— За то, что не упрекнули его в напрасном старании.— Так, как упрекнул вас? Она улыбнулась:— Я уже многого не жду.Слышать это ему было почему-то неприятно.— И совершенно напрасно, — сказал он, сам удивляясь, почему ему не все равно.Она склонила голову к плечу:— Никак вы передумали насчет смерти?— Нет, — резко ответил он.— Почему?— Вам не нужно этого знать, мэм, поверьте мне.— Мэри Джо. Все зовут меня Мэри Джо.Уэйд молчал. Он не хотел думать о ней, как о Мэри Джо. вообще не хотел думать о ней. Особенно ему не хотелось гать, какой привлекательной делает ее эта слегка вызывающая улыбка на губах.— Вас ищут, мистер Фостер?Он помолчал, затем ответил, потому что был у нее в долгу, даже если бы не нуждался в ее помощи.— Наверное.— Представители закона?— Возможно.Она не смутилась, как он того ожидал, впрочем, с той минуты, как он ее увидел, она вообще вела себя непредсказуемо. Но взгляд ее стал острее. Он сразу понял, что она ничуть не хуже его умеет заставить собеседника отвести глаза. Или она была хорошая притворщица.— Вы не расскажете, почему?— Я убил трех человек, — ответил он.— Они того заслуживали?Ни одно замечание не могло бы его так удивить. Он сказал ей голую правду, втайне надеясь, что она, возможно, выставит его из дома под дождь.— Ну так что же вы мне ответите? — настаивала она.— А вы поверите мне на слово?— Не уверена, пока не услышу ответа.— Вы либо чертовски странная женщина, либо просто круглая дура, — грубо заметил он.— Ни то ни другое, мистер Фостер. Я только полагаюсь на свою интуицию. Вы не захотели ранить чувства моего сына, да и пес к вам проникся любовью. Все это склоняет меня к тому, чтобы поверить вам. Я всегда считала, что у детей и животных больше здравомыслия, чем у взрослых.Он уставился на нее, не зная, что и думать. Ему еще не приходилось встречать таких женщин, как она, ни среди белых, ни среди индейцев. Живет одна, с маленьким сыном. Пытается управлять собственным ранчо или фермой. А потом вдруг допускает такую глупость — берет в дом подстреленного чужака. Да еще интересуется у него же, не опасен ли он.Уэйд что-то пробормотал себе под нос.— Я не расслышала, что вы сказали, мистер Фостер.— Вам, черт возьми, это и не нужно, — ответил он чуть громче, чем намеревался.Он решил, что ее покоробит такая грубость, но было видно, что его слова только чуть позабавили хозяйку.— Вы все время указываете, что мне нужно, а что нет, — слегка насмешливо прибегнула она к преувеличению. — Позвольте же мне самой принимать решения. И вы до сих пор не ответили на мой вопрос. Те трое заслуживали смерти?— Да! — рявкнул он.Она улыбнулась на такой взрыв эмоций;— Дела у вас явно идут на поправку. Проклятие, какая же она упрямая.— Рана болит дьявольски, — сказал он, желая закончить разговор.С ее лица исчезла улыбка.— Я знаю. Мне хотелось бы как-то помочь. Быть может, примете еще настойки опия?— Нет, — ответил он. — Вот только…Он чувствовал себя как последний дурак. Ему нужно облегчиться, но он был слишком слаб, чтобы пойти куда-нибудь. И кроме того, у него не было одежды.Она сразу поняла, и взгляд у нее снова чуть повеселел. Он почувствовал, что она не прочь посмеяться, и обиделся на нее, что ее веселье вызвано отсутствием у него одежды и потребностью его организма.— Под кроватью стоит ночной горшок, — сказала она. — Если вам нужна помощь, то Джефф…Он покачал головой. Ему просто нужно было, чтобы она ушла.— Скоро будет готов бульон, — сказала она.— Вы разве никогда не спите? — неожиданно для себя просил Уэйд.Он не хотел продолжать разговор, но не сумел удержаться от вопроса. Она провела у его постели полночи, а потом еще раз заглянула под утро, когда ему приснился кошмар.— А мне нужно совсем немного, — ответила она. — Я никогда подолгу не спала, если муж был в отъезде.Не спрашивай, велел он сам себе. И все-таки спросил:— Ваш муж был владельцем ранчо?— Техасским рейнджером, — сурово ответила она.Уэйд был как громом поражен. Жена рейнджера! А ведь он с самой войны скрывается от закона.Это известие сделало ее поведение еще более необъяснимым, особенно непонятно было, почему в эту самую минуту возле его кровати не стоит страж закона. Интересно, что за мужчина женился на такой независимой и решительной женщине? Уэйду сразу показалось, будто он предал Чивиту. Нежную любящую Чивиту.Ее образ внезапно возник у него перед глазами. Темные волосы, ниспадавшие до пояса, замшевое платье, которое она сшила, чтобы понравиться ему. Все делалось для того, чтобы ублажить его. Так было с самого начала, когда десять лет назад юты приняли его к себе в племя, потому что ему некуда было идти, он стал изгоем среди порядочных людей, а его имя звучало в Канзасе как проклятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46