Его грудь до сих пор была влажной от пота после езды верхом.Мэри Джо почувствовала, как его рука скользнула ей за спину, и туг ее коса распустилась и волосы рассыпались по плечам.— От тебя всегда пахнет цветами, — прошептал он. — Мне никогда не забыть этого, как и твоего проклятого упрямства.Мэри Джо почувствовала такую глубокую боль, что чуть не согнулась пополам. Он опять повторял, что не останется, и неважно, что произошло сейчас или произойдет в ближайшие несколько минут. Он предупреждал ее в последний раз. Однако ей было наплевать на все предупреждения. Уэйд успел стать частью ее сердца, ее души. Она знала, что согласится на все, что он ни предложит.Он с жадностью припал к губам женщины и проник языком в ее рот, снедаемый примитивным желанием. Он набросился на нее, безжалостно исследуя каждую чувствительную нежную точку, а потом мягко приглашая Мэри Джо до конца отведать восторг, переполнявший их обоих. Кровь жарко разлилась по жилам, когда она обняла Уэйда и ее пальцы игриво затанцевали по его спине. Она почувствовала, как он дернулся, даже задрожал, и поняла, что его закружил тот же горячий водоворот, который подхватил и ее; они оба безвольно барахтались, влекомые инстинктом, давно пересилившим благоразумие.Руки Мэри Джо потянулись к его брюкам и быстро расстегнули застежку, а он застонал, потом тихо вскрикнул от боли. У нее перехватило дыхание и затылок сковало обручем, когда она услышала этот крик. До сих пор она не знала такой печали. Никогда до этой минуты не испытывала болезненную нежность, потребность залечить раны, о которых только смутно догадывалась.Ей самой было непонятно, почему она решила, что его затея, являвшаяся для нее полной загадкой, только глубже растревожит эти раны. Куда он ездил? Почему после возвращения у него такой встревоженный вид? Она поднесла руку к его лицу, тронула пальцами каждую черточку, проведя по морщинам, начинавшимся в уголках глаз, морщинам, не имевшим, как она знала, почти никакого отношения к смеху, а только к мраку, который, казалось, всегда был рядом с ним.Он поймал ртом ее палец и слегка прикусил, глядя прямо ей в глаза. Еще один молчаливый вопрос. Еще один вызов.Она ответила на него поцелуем — долгим и страстным, не знающим стыда.Он едва слышно произнес проклятье, а потом поднял ее юбку, спустил панталоны, и она почувствовала, как его теплая рука принялась ласкать и гладить ее. Очень скоро она поняла, что дальше ей не выдержать этой пытки.— Уэйд, — прошептала Мэри Джо и привлекла его к себе.Несмотря на его неловкость, их тела притянуло друг к другу как магнитом. Он действовал нерешительно и медленно, соблазняя то, что уже и так принадлежало ему. А потом она почувствовала, как он овладел ею, неспешно, осторожно, но затем его тело принялось двигаться в собственном ритме, пока губы осыпали поцелуями ее лицо и шею. Их охватил жар страсти и восторг. Изумительный восторг — сильный, нежный, исцеляющий. Ее тело отвечало на каждое его движение, они слились в полной гармонии, так что ей даже показалось, что они были рождены для этого единения, этого чуда.Он последний раз обрушил на нее свой натиск, и она почувствовала в себе его горячее семя, а потом одна за другой ее захлестнули волны удовольствия, такого глубокого и сильного, что она чуть не задохнулась.Уэйд упал на нее, и Мэри Джо поняла: ему понадобились все силы, чтобы удерживаться над ней на одной руке. Теперь он прижимался к ней всем телом, влажным после пережитого, тяжело дышал, и его щека покоилась на ее щеке. Внутри нее разлилось теплое удовлетворение, и вся она трепетала от пережитого восторга любви.Уэйду показалось, что его ударила молния. Мэри Джо словно дотянулась до самого сердца, которое он считал неприступным, и разделила с ним то, что было новым и для нее самой, как подсказывала ему интуиция. Когда-то он любил Чивиту, испытывал к ней благодарность за тот покой, который она принесла в его жизнь, еще больше он был благодарен ей за сына, но то, что случилось сейчас… это был настоящий рай. Впервые почти за двадцать лет он перестал чувствовать себя чужим, словно достиг дома после мучительного путешествия. Это пьянило и вселяло ужас, и в то же время совершенно ставило в тупик. Мэри Джо как будто взяла какой-то целительный бальзам и смазала им раны, которые, как он считал, будут кровоточить всю его жизнь.В первую минуту он хотел принять этот дар, считал, что так будет всегда, но миг надежды погасило горькое и навязчивое сознание того, кем он был. Прошлое лишало его возможности будущего. Появление Келли напомнило ему об этом. И всегда найдется какой-то Келли, который напомнит ему о мраке, о призраках смерти.Он отстранился от нее, перевернувшись на спину, но на узкой кровати они все равно были вместе. Ей удалось немного придвинуться и положить голову ему на руку, не отрывая от него взгляда. Он не смея смотреть ей в глаза. Из всех презренных поступков, которые он совершил, этот будет худшим.— Ты… твоя рука… — в ее тихом голосе внезапно послышалась неуверенность.— С рукой все в порядке, — сказал он, и его рот чуть скривился в язвительной улыбке. — Ты хоть когда-нибудь можешь подумать о себе?Мэри Джо смешалась, словно боясь что-то сказать, и он понял, что ему вовсе не нужен ее ответ. Он видел, что отражали ее глаза, и вынести это было почти невозможно. Он отвернулся.— А я и думала о себе, — сказала она. — Я знаю, ты этого не хотел, но… — голос ее оборвался.Ее рука теперь скользила по его груди, от чего ему трудно было думать, тем более говорить.Она дотронулась до его кисти и погладила каждый палец.— Ты снова дал мне почувствовать жизнь, — сказала она.— Я не встречал еще никого, кто был бы так полон жизни, — хрипло ответил он. — С самого первого дня, когда ты вознамерилась спасти меня во что бы то ни стало.Ее рука замерла у него на сердце.— До сих пор это было только внешне, — сказала она. — После того, как умер отец Джеффа. Даже Тай… я… он был таким хорошим другом, так чудесно относился к Джеффу… но я боялась любить его. Я вообще боялась снова привязаться к кому-нибудь. — Она замолчала, испугавшись, что он не хочет слушать, но слова рвались наружу.Раньше она никогда не говорила о своих чувствах ни мужу, ни Таю. Никогда не признавалась в своих страхах или одиночестве. Они бы не поняли. А вот Уэйд, несомненно, понял ее, даже против своей воли.Он лежал неподвижно, его тело было напряжено.— У тебя есть Джефф.— О да, у меня есть Джефф. И я люблю его больше жизни, но… часть меня была закрыта на замок.— Выбрось меня из головы, Мэри Джо, — грубо произнес он.— Уже слишком поздно, — ответила она, приложив пальцы к его рту, чтобы не дать ему ответить. — Я знаю, тебе кажется, что ты должен уйти. Я… не прошу тебя остаться. Вообще ничего не прошу. Но я не могу не думать о тебе, и так будет всегда.Он опустил веки, ограждая себя от блеска ее глаз, от сдавленного шепота, от смелости, понадобившейся ей, чтобы сказать то, что она сказала. Он обязан быть с ней таким же честным, сказать ей правду о том, кто он такой, кем был и почему не может остаться. Она видела в нем человека, который спас ее сына, а не того, чье имя до сего дня было проклятием во многих городах Миссури и Канзаса. Но он не мог так поступить. Он бы не выдержал ужаса, появившегося на ее лице. Даже если он попытается забыть сам, оставить все в прошлом всегда найдется кто-то, который напомнит ему обо всем.Он заставил себя сесть и ее принудил к тому же.— Скоро вернется Джефф и остальные, — напомнил он, вновь замыкаясь, вновь надевая маску безучастия в надежде, что глаза не выдадут его отчаяния.Она спокойно посмотрела на него, затем медленно поднялась, надела через голову сорочку, потом взялась за блузку. Он чувствовал себя ужасно неловко, натягивая брюки и пытаясь застегнуть их одной рукой. Тем не менее он был благодарен, что она не сделала попытки помочь ему.Они молча оделись в такой свинцовой тишине, что он подумал, они сейчас оба задохнутся. Он не стал надевать рубашку, промокшую от пота после скачки. Мэри Джо оделась, подошла к нему и дотронулась до орла на его ожерелье.— Он тебе подходит, — сказала она. — Ты сам напоминаешь орла. Свободного и неукрощенного. — Она провела пальцем по семи острым концам, окружавшим орла. — Что они означают?— Это знак индейцев, — грубо ответил он. — Тебе в самом деле интересно? — Ему вдруг захотелось обидеть ее.— Да.Его охватили сомнения, но было видно, что она говорит совершенно серьезно. Уэйд пожал плечами.— Четыре острия означают север, юг, восток и запад. Два для неба и земли.— А седьмое?— Это для самого человека. Юты верят, что человек и земля едины. Они почитают небо и землю, растения и животных. Убивают только если это необходимо для выживания, но и тогда бормочат извинения животному или растению.Она молчала. Ей хотелось сказать ему, что она поедет с ним, но не смогла. Ей хотелось сказать ему, что она понимает, но и это она не смогла. Она не понимала. И, наверное, уже никогда не поймет.— Я хочу понять, — произнесла Мэри Джо.— Ты не сумеешь, — возразил он. — Мне не следовало даже просить тебя поехать. Ты не можешь понять, что у них отняли. Их землю, их охотничьи угодья, их бизонов, их достоинство. А у них действительно есть достоинство и честь, даже в большей степени, чем у белых. Юты стараются изо всех сил ужиться с белыми, без конца уступают им новые земли, а правительство все равно давит на них. И продолжает давить и отбирать, а люди, вроде тех трех старателей, продолжают спокойно убивать, зная, что правительство и пальцем не пошевелит. Индейцы для них это те же животные, которых можно истребить, вырезать, как бизонов. — Он замолчал, потом тихо добавил: — Как моего сына.Она отступила, словно ее обожгли его слова, но прежде чем успела что-то сказать, они оба услышали лай Джейка, возвестивший о возвращении Джеффа и работников.Мэри Джо посмотрела на блузку, словно для того, чтобы удостовериться, на месте ли все пуговицы. Она откинула со лба волосы, обвязала косу лентой. Но лицо ее раскраснелось, а губы вспухли. Уэйд заметил это. Могли заметить и остальные.— Уэйд!Снаружи раздался голос Джеффа, и Уэйда охватила незаслуженная радость. Смерть сына оставила в нем пустоту, которая никогда не заполнится, но искренняя привязанность Джеффа уменьшала горе, делала его терпимым. Уэйд распахнул дверь, и в комнату влетел Джефф.— Я боялся, что ты оставил нас.— Я бы не сделал этого, не предупредив тебя, — мягко произнес он. — И не мог же я забрать твоего коня.— Я знаю, но… — Джефф запнулся и метнул взгляд на мать, ожидая помощи.Ей нечего было сказать. Видимо, она тоже думала, что он снялся с якоря, решил Уэйд, просто исчез из их жизни, как те, другие. Впрочем, ни у матери, ни у сына не было больших оснований доверять ему. Да им и не следовало этого делать.— Вы получили клеймо? — вступила в разговор Мэри Джо.Джефф расплылся в широченной улыбке.— Да. «Круг Д». Такер говорит, я могу завтра посмотреть, а может даже и помочь. — Он был вне себя от возбуждения.Мэри Джо так и застыла.— Я не уверена…Уэйд видел, как улыбка Джеффа померкла.— Такер хороший работник, — сказал он, нарушив собственное правило не вмешиваться. — Он не допустит ошибки.— Это опасно.— Здесь все опасно, — сказал Уэйд. — Я тоже там буду завтра и проверю, чтобы с мальчиком все было в порядке.— Но вы говорили…— Я поеду послезавтра.Джефф, весь сияя, повернулся к матери за разрешением.— Ну ладно, — сказала она. — Ты голоден? Джефф снова заулыбался, широко и радостно.— Как всегда.— Тогда умывайся и ступай к столу. — Она посмотрела на Уэйда. — Вы присоединитесь к нам?— Прошу вас, — заныл Джефф.— Мне тоже нужно умыться.А еще ему нужно было подумать, взять власть над своими чувствами, обуздать их, как он поступил много лет назад — пока однажды не вернулся в свою хижину. С того дня его обуяло неистовство.Джефф улыбнулся и мигом шмыгнул за дверь. Мэри Джо повернулась к Уэйду.— Спасибо, что не разочаровал его.— А тебя?Она улыбнулась, и ему показалось, будто из густых облаков выглянуло солнце.— И меня.Он поднес руку к ее лицу, погладил.— Вы удивительная женщина, миссис Вильямс.Она на секунду прижалась к его ладони, и этот жест доверия согрел ему душу. Хотя он и не заслужил его.Глядя на Мэри Джо, Уэйд думал, как легко ему было бы забыть и Манчеса и Клея Келли. Но он понимал, что его залитое кровью прошлое навсегда опозорило его. И он не мог допустить, чтобы оно опорочило — или даже еще хуже, разрушило — тех, кому он был небезразличен.— Я скоро приду, — сказал он.Она все медлила, стараясь подольше остаться рядом с ним.— Ты хотел завтра уехать в горы…Он пожал плечами.— Коню Джеффа нужно дать отдых. Я уеду на рассвете на следующий день.Так у него будет шанс увидеть за работой Такера и Эда, судить об их опыте. И отдых ему был нужен не меньше, чем Кингу Артуру. Он пока полностью не восстановил силы, рука болела, да и нога тоже.Но съездить в горы нужно было обязательно. Он добудет лошадей и быстро вернется на тот случай, если Клей Келли затеет какую-нибудь каверзу. Келли с легкостью обнаружит место его обитания. В городишке явно любили посплетничать, а последней новостью скорее всего было появление нового управляющего на ранчо, где хозяйствовала женщина.Терзаемый долгом, он отвернулся от Мэри Джо. Он не хотел никаких обязательств, а теперь…Он сам не понимал, как это все случилось. Вся его проклятая жизнь полетела в тартарары. Глава 15 Ужин для Мэри Джо был сплошным мучением.Ее тело разбудили, как и ее сердце, и она теперь не знала, что с этим делать.Оба помощника испарились сразу после ужина, прошедшего в молчании. Ничего, только лучше запомнят, что ели, подумала она с насмешкой. Эд и Такер, и даже Джефф уплетали за обе щеки, сметая все с тарелок. Уэйд, напротив, был тих и насторожен.Покончив с едой, работники поспешили уйти из дома, где им было явно не по себе. Уэйд тоже хотел ретироваться, но Джефф остановил его.— В городе говорили об индейцах, что им следует убраться в Юту.Уэйд сощурился и слегка сжал губы.— А ты что думаешь? Джефф посмотрел на него.— Не знаю, — честно признался он, пожав худенькими плечиками, — Тебе они, кажется, нравятся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46