Филлип такой славный, такой благородный, настоящий джентльмен. Она его обожает. Он в точности такой, каким она хотела бы видеть его брата. А Блейк… Она переключила свое внимание на карты.
Она была так поглощена игрой, что забыла о времени. Ей не хватало всего одной карты, чтобы выиграть партию, но тут совершенно неожиданно послышался стук открываемой двери, и она застыла в своем кресле.
— Ox! — еле слышно вздохнула она. Филлип погасил улыбку, взглянув на ее сразу осунувшееся лицо.
— Похоже, они вернулись, — заметил он, услышав на лестнице высокий голос Вивиен, которая желала своему спутнику спокойной ночи.
Прежде чем Кэтрин успела произнести хотя бы слово, в двери показался Блейк: большой, мрачный и высокомерный. Он окинул быстрым взглядом разбросанные по столу карты, швырнул на кресло куртку и снял галстук, небрежно кинув его на куртку.
— Весело было? — лукаво спросил Филлип, сразу же заметивший след губной помады на воротнике рубашки Блейка.
Тот пожал плечами. Потом подошел к бару и, не разбавляя, налил себе полный стакан виски.
— Уф! Пойду-ка я спать, — произнес Филлип, с поразительной точностью оценивая настроение Блейка. — Всем спокойной ночи.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — поднялась Кэтрин сразу же после поспешного ухода Филлипа, мгновенно исчезнувшего в холле.
Кэтрин почти догнала его и уже взялась за дверную ручку, когда жесткий голос Блейка пригвоздил ее к месту.
— Закрой дверь, — приказал он. Она попыталась выйти.
— Изнутри, — уточнил он любезным тоном, в котором слышались приближавшиеся громовые раскаты.
Стараясь дышать ровно, она вернулась в гостиную, с неохотой закрыла за собой дверь и оперлась о нее спиной. Нервно взглянув на него, она спросила:
— Удачно прокатились?
— Ну, выкладывай, — разъярился он. Его бешеные глаза ощупывали всю ее фигуру в бархат ном вечернем платье с этими разрезами и глубоким смелым вырезом, и она чувствовала себя так, словно его руки касались ее обнаженной кожи.
— Дик ушел спать. Он очень милый, — пробормотала она, пытаясь отдалить неизбежный миг столкновения. Она не раз имела возможность наблюдать Блейка в дурном настроении, но, судя по самообладанию, написанному на его лице, этот приступ был из ряда вон выходящим. Отчаянная смелость, которую она чувствовала в присутствии посторонних, вмиг испарилась, едва они остались наедине.
— И его дочь тоже, — парировал он. — Хотя ты не пожелала принять это к сведению.
Ей захотелось всей спиной вжаться в прохладную древесину двери.
— Она кусается.
— И ты тоже, радость моя, — возразил он, поднося к губам стакан. — Я хочу знать правду, Кэт. Это платье купил тебе Филлип?
Она вдруг почувствовала, что слабеет. Похоже, Блейк всегда будет одерживать верх.
— Нет, — призналась она. — То есть он подписал чек, потому что у меня не было наличных, но Мод сама сказала, что мне необходимо приодеться. — Она все-таки пыталась оправдаться.
— Я тоже так сказал. Но я не имел в виду, что ты разрядишься, как проститутка с Мэйн-стрит.
— Такая мода, Блейк! — выпалила она.
— Почти в точности то же самое ты заявила мне после вечера у Барринггонов, — напомнил он ей. — А я тебе на это сказал и повторяю: такое платье даже на манекене поднимает у мужчины давление на пять пунктов. А на тебе… — Остальное сказал его взгляд, мрачный и чувственный, словно этим взглядом он ощупывал ее.
— На Вивиен надето еще меньше, — слабо возразила она, заливаясь румянцем. — Ее платье почти совсем прозрачное.
— И ты бросаешь в нее камень? — спросил он. — Твоя грудь вообще едва прикрыта.
Ей стало жарко от этих слов, в ее зеленых глазах заплясали дерзкие искры.
— Хорошо, я больше никогда не надену это дурацкое платье, Блейк! Но я не могу понять, какое тебе дело до моих нарядов?
Его глаза превратились в щелочки, а рука чуть не раздавила стакан с виски.
— Не можешь?
Она распрямила узкие плечи и с отчаянием подняла голову.
— Ты снова начинаешь терроризировать меня! — Ее руки заскользили вниз по тонкому вишневому бархату на бедрах. — В чем дело, Блейк? Я беспокою тебя? — Она бросала ему открытый вызов. — Неужели ты предпочел бы видеть меня в школьной форме?
Он поставил стакан на стойку бара и медленно, даже осторожно, шагнул к ней. Она увидела совсем близко его каменное лицо и сверкающие глаза. То, что она прочла в них, заставило ее в панике рвануться прочь. Она попыталась повернуть ручку двери. Но опоздала. Он схватил ее и скрутил жесткими, безжалостными руками, не давая пошевелиться.
Глава 5
Она уперлась взглядом в это чужое, незнакомое лицо, не в силах вымолвить ни слова.
— Блейк, ты не посмеешь… — с ужасом выдохнула она.
Он шевельнулся, и его большое, теплое тело придавило ее к двери. Она чувствовала, как его твердые властные бедра прижались к ней, металлическая пряжка его пояса царапала ей живот. Слышалось только шуршание материи о материю, когда его руки схватили ее обнаженные плечи и она перестала вырываться.
— Значит, не посмею? — хрипло произнес он, переводя взгляд на ее дрожащие губы.
Близость этого смуглого хищного лица лишила ее воли, она лишь беспомощно смотрела на него снизу вверх, а он вдруг безжалостно сдавил ртом ее мягкие губы, так что голова ее бессильно откинулась назад.
Она стиснула рот и задрожала всем телом в страхе перед тем, чего требовал от нее Блейк. Она напряглась, инстинктивно сопротивляясь подчиняющей властности его губ, а они все ввинчивались, впивались, не отпускали… Он прищемил зубами ее нижнюю губу, и укус причинил ей боль.
У нее вырвался мучительный стон, когда она уступила этому безжалостному напору. Ее прежний опыт общения с мужчинами не предвещал ничего подобного. Она не была готова к зрелой страсти, которую чувствовала в Блейке, и ее реакцией была взрывная смесь страха и потрясения. Она была оскорблена. И оскорбил ее не какой-нибудь мальчишка-ровесник. А Блейк.
Блейк, который учил ее ездить верхом. Блейк, который провожал их, ее и Нэн, на спортивные занятия и брал с собой на футбольные матчи. Блейк, которому она доверяла свои секреты, ее опекун и защитник. А теперь…
Он резко отпрянул, глядя на ее израненные, вспухшие губы, обиженные глаза, пылавшие жаром щеки и рассыпавшиеся в беспорядке волосы.
— Ты… делаешь мне больно, — запинаясь, вымолвила она. Ее пальцы нервно поправляли прическу, в глазах стояли слезы.
Его лицо словно окаменело, дыхание было жестким и неровным, в глазах отражалась бездна неутоленного желания.
— Вот что получается, когда обнажаешь перед мужчиной прелестное молодое тело, — отрезал он. — Я тебя предупреждал, а ты продолжаешь играть с огнем. Что ж, может быть, на этот раз я был более убедителен.
Она подавила рыдание, и этот тихий звук, казалось, растрогал его. Его взгляд смягчился, немного, совсем чуть-чуть.
— Пусти меня, Блейк, — взмолилась она срывающимся шепотом. — Клянусь, я надену власяницу и посыплю голову пеплом!
Его густые брови сошлись, он выпустил ее руки и уперся своими руками в дверь по обеим сторонам ее лица, немного ослабив давление своего мощного торса и бедер.
— Боишься? — спросил он глубоким ленивым голосом.
Она проглотила ком в горле и кивнула, не в силах отвести взгляда.
Он снова поглядел на ее вспухшие искусанные губы и снова придавил ее всем телом. Его язык снова прижался к ее губам, но на этот раз касание было нежным, целительным, дразнящим, и она снова поддалась, но на этот раз без муки.
Он немного отстранился и перехватил ее взгляд. Он прочел в нем удивление и смятение. Она смотрела на него в упор и чувствовала, что ей нечем дышать. Ее сердце бешено колотилось. Впечатление было слишком сильным. Ей вдруг захотелось снова притянуть к себе его темную голову, снова ощутить вкус этих губ на своих губах, поцеловать его жадно, сильно, чтобы он снова, как только что, сдавил, стиснул, сжал ее тело. Но на этот раз в ней не было страха.
Его челюсти сомкнулись. Казалось, в глазах загорается и гаснет свет. И внезапно она поняла, что он больше не удерживает ее. Он оттолкнул ее и направился к бару. Налил себе еще один стакан виски, потом — после достаточно длительного колебания — взял коньячную рюмку, решительным движением плеснул в нее бренди и, вернувшись к двери, где она так и стояла, будто примерзнув, вложил в ее руку.
Не говоря ни слова, он схватил ее за свободную руку и повел обратно, к своему столу. Опираясь спиной о край стола, так что она очутилась прямо перед ним, он смотрел, как она нервно, маленькими глотками отхлебывает огненную янтарную жидкость.
Выпив залпом виски, он отставил в сторону сначала свой стакан, потом ее рюмку. Протянул руки, взял ее за талию и мягко привлек к себе. Он долго молча всматривался в ее раскрасневшееся лицо, и это молчание рождало хмель новых желаний.
— Не терзайся, — сказал он, и в его тоне ей послышались отзвуки ее детства. Ласковый голос Блейка, приносящий утешение в момент, когда рушился ее мир. — Приемы могут быть разные, а это был лишь один аргумент. Все прошло.
Кэтрин притворилась равнодушной, и, хотя она все еще дрожала всем телом, напряжение несколько улеглось.
— Это не очень-то похоже на извинение, — сказала она, робко взглянув на него. Бровь поползла вверх.
— Я не собираюсь извиняться. Вы сами напросились на это, мисс Кэтрин, и вам это известно.
Она покаянно вздохнула, не в силах оторвать взгляда от мощных линий его груди.
— Я знаю. Я не хотела говорить того, что сказала.
— Все, что тебе надо помнить, невинная моя девочка, — снисходительно заметил он, — сводится к тому, что словесная перепалка поднимает у мужчин давление. Сама того не сознавая, ты можешь спровоцировать их.
Он ласково встряхнул ее:
— Ты меня слушаешь?
— Да. — Она подняла на него полный любопытства взгляд. — Ты… Я не думала, что ты… — Она запнулась, не умея подыскать нужные слова.
— Мы не кровные родственники, так что ты не защищена от меня, Кэт, — тихо и сдержанно произнес он. — Я не слабоумный старец и на женщину в откровенно соблазнительном туалете реагирую как нормальный мужчина. Филлип с таким же успехом мог бы потерять голову, — хрипло добавил он.
Она услышала биение своего сердца и затаила дыхание.
— И все-таки… — прошептала она, — я думаю, он вел бы себя вежливо.
Он не возразил. Его большая теплая рука приподняла ее лицо и приблизила к глазам.
— Одно из многих различий между мной и Филлипом, моя юная Кэт, — сказал он, — заключается в том, что я любовник не вежливый. Я люблю, когда мои женщины… хорошо вымуштрованы.
На ее щеках выступили красные пятна.
— Им положена награда за верную службу? — дерзко спросила она и с лукавой улыбкой коснулась указательным пальцем своей раненой губы.
Углы его рта приподнялись, в глазах заплясали искры. Словно между ними никогда не происходила бурная сцена, когда они оба чуть не потеряли голову.
— По-разному, моя прелесть, — назидательно произнес он. — Некоторые женщины предпочитают обмен любезностями.
Кэтрин глубоко заглянула ему в глаза. Это становится интересным, изумленно подумала она.
— Женщины… кусают мужчин? — спросила она шепотом, словно эта тема была не для ее чувствительных ушей.
— Да, — ответил он, тоже шепотом. — И царапаются, и кричат, как русалки.
— Я не имела в виду тогда, — сказала она. — Я имела в виду, когда… ох, не обращай внимания, ты просто смеешься надо мной. Я спрошу Филлипа.
Он усмехнулся.
— Ты действительно думаешь, что он когда-нибудь в жизни испытывал подобные желания? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Не знаю.
— Мужчины бывают разные, — напомнил он, снова взглянув на ее рот. — Бедняжка, я сделал тебе больно, да?
Она отвернулась, и он разжал руки, чтобы освободить ее.
— Хорошо, — пробурчала она. — Как ты сказал, я сама напросилась. Ты очень… искушенный.
— А ты очаровательное невинное создание, — парировал он. — Я не хотел быть грубым с тобой, Кэт, но должна же ты понимать, на что толкаешь мужчин, появляясь в таких нарядах.
— Я не знала, что ты всерьез, — вздохнула она.
— Теперь знаешь.
— Теперь знаю, — согласилась она. Резко повернулась и пошла прочь, чуть не разбив бесценную фарфоровую вазу Мод, подвернувшуюся на ее пути. — Я верну в магазин все платья, которые купила, если еще не поздно.
— Не будь смешной, Кэт, — сердито бросил он ей вдогонку. — Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Я не желаю видеть тебя в платьях с вырезом до пупа, вот и все. Ты еще слишком ребенок, чтобы понимать, чему ты себя подвергаешь.
У двери она обернулась к нему с таким достоинством, что ее поведение одобрила бы сама мадемуазель Девре.
— Я уже не ребенок, Блейк, — пояснила она ему. — Не правда ли?
Он отвернулся, опустил голову, негнущимися пальцами зажег сигарету:
— Когда приезжает этот писатель? Она нервно сглотнула:
— Завтра утром.
Он подошел к окну, отодвинул гардину, посмотрел наружу. Она видела только его широкую спину и вдруг помимо воли вспомнила, каким теплым и блаженным было прикосновение его ладоней.
— Ты опять хочешь заставить меня отменить приглашение? — спросила она, желая испытать его. Она рисковала, но что-то дьявольски восхитительное было в пронзившей ее судороге страха.
Он долго смотрел на нее из другого угла комнаты, прежде чем ответить.
— В конце концов, я не собираюсь терпеть под моей крышей, чтобы ты заводила с ним шашни, — пренебрежительно произнес он. — А он уж постарается соблазнить тебя, судя по тому, что я видел сегодня вечером.
Ее глаза сверкнули гневом.
— Это ты так думаешь! — парировала она. Он только рассмеялся мягким, чувственным смехом.
— Прежде чем ты бросишься вон из комнаты, демонстрируя свои необузданные притязания на право обнажать грудь, имей в виду, что я не пытался совратить тебя. Тебе пора бы заметить, что сексуально озабоченные подростки не в моем вкусе. Не то чтобы ты подходила под эту категорию, — добавил он с издевательской улыбкой. — Ты еще слишком зеленая, слишком робкая для женщины, которой исполнился двадцать один год.
Этот удар был даже болезненней, чем сокрушительное признание, что подростки не в его вкусе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18