– Мы мало общались. – Она обхватила руками колени. – Но я помню одну ночь. Было холодно, шел дождь, в баре находилось всего несколько посетителей. Мы с ней делились своими мечтами.
– И какова была ваша мечта?
– Привезти дочь домой. А Мари мечтала выйти замуж за богатого фермера.
Рассказывая, Делла расплела косу, расчесала волосы и заколола в пучок на затылке. Камерон, как обычно, в такие моменты старался не смотреть на нее. В благодарность она отворачивалась, когда Камерон брился по утрам.
Вдруг она заметила, что Камерон не стал доставать посуду и припасы.
– Мы что, будем есть с цыганами?
– Мы принесем с собой кофе и табак, так что ничего не будем им должны за еду.
– Спасибо вам за это путешествие, – тихо проговорила Делла. Слова эти шли от самого сердца. – За это время я повидала и сделала гораздо больше, чем за последние десять лет. Я никогда этого не забуду. Мне в голову не могло прийти, что проведу вечер с цыганами. – Или что проведет ночь в гостинице с мужчиной, не являющимся ее мужем. Или будет путешествовать с ним вдвоем. – Что ждет нас вечером?
– Вам понравится.
Цыгане расположили свои кибитки буквой «П», поставив их вплотную к склону горы, и развели огромный костер. Дни стали короткими, и уже сейчас зажгли фонари, прикрепленные к кибиткам. По всему лагерю витали запахи благовоний и готовящегося мяса, дыма и животных.
Перед Деллой появилась Мари, толкая впереди себя двух маленьких девочек.
– Это Рома, а это Элис.
Девочки неуклюже присели в реверансах, после чего, хихикая, убежали.
– Красавицы! Сколько им лет?
– Пять и три.
Мари подвела Деллу к одной из кибиток, и они сели на ступеньки, ведущие вверх и внутрь.
– Тебе удалось привезти свою дочь домой?
Делла осмотрела лагерь и наконец заметила Камерона. Тот стоял около лошадей и пил с каким-то мужчиной. Глубоко вздохнув, она объяснила, что едет в Атланту, чтобы разрешить ситуацию с дочерью.
– А ты? Ты счастлива с цыганами?
Мари рассмеялась и положила ладонь на свой огромный живот.
– Скоро мы повернем на юг. Направляемся в Мексику. Там живут родители Эдуардо, они хотят, чтобы мы поселились на их ранчо. Я буду тосковать по кочевой жизни, но давно пора где-нибудь осесть. Да, я счастлива. – Она посмотрела на мужчин. – Некоторые удивляются, почему ты путешествуешь с Джеймсом Камероном.
– Мистер Камерон был другом моего мужа. Он сопровождает меня в путешествии в Атланту.
Черт! Делла почувствовала, что краснеет, и заметила, что это не ускользнуло от Мари. Мари кивнула и поднялась.
– Пойдем поедим, потом мадам Блатски погадает тебе на картах, после чего будут музыка и танцы.
– Мари, есть здесь кто-нибудь по имени Балдофини? Мари рассмеялась:
– Бабушка барона Бернарда могла быть замужем за Балдофини, но я в этом не уверена. Да и какое это имеет значение? Все, кто кочует с нами в кибитках, считают себя Балдофини.
Цыганки обслужили своих мужчин, после чего поели сами вместе с детьми за другим столом в противоположном конце лагеря. Они радушно приняли Деллу, но в основном говорили сами или кричали на детей. Иногда им удавалось втянуть Деллу в разговор, но ей было достаточно слушать их и наслаждаться едой.
Она заметила, что Сильвана с нескрываемым пренебрежением разглядывает ее.
– Цыгане знают, что такое свобода, – сказала Сильвана пожилой женщине, сидевшей справа от нее. – Мы носим волосы распущенными. И не боимся ярких цветов.
Делла поняла, что это замечание в ее адрес. На цыганках были яркие юбки и платки, волосы ниспадали на спину, на руках и щиколотках позванивали браслеты. Сама же она сидела в бесцветном наряде, затянутая в корсет, с заколотыми волосами.
– Говорят, если мужчина переспал с цыганкой, другая женщина не сможет его удовлетворить.
– Правда? И кто же это сказал?
Женщины улыбнулись Тейле, посмевшей бросить вызов Сильване.
Черные глаза Сильваны блеснули.
– А ты уверена в своем мужчине, Тейла?
– Держись от Стефана подальше, не то я вырву у тебя сердце.
Мари положила руку Делле на плечо.
– Поела? Мадам Блатски хочет тебя видеть. – Когда они отошли от стола, она шепнула: – Не обращай внимания на Сильвану.
– Похоже, я не понравилась Сильване с самого начала, – произнесла Делла.
– Она злится, что ты путешествуешь с Джеймсом Камероном. Не много нашлось мужчин, отвергнувших Сильвану, и Джеймс Камерон один из них. Ей хотелось соблазнить его и бросить. Она удовлетворила бы свое тщеславие, а заодно насолила Раулю, заставив его ревновать.
– Мы с мистером Камероном просто друзья. Сильване не о чем беспокоиться.
И если Камерон настолько глуп, что позволит использовать себя, чтобы заставить ревновать другого мужчину, это его дело. Но Камерон не глуп, в этом Делла не сомневалась.
Мари провела ее в одну из кибиток, где за столом, освещенным единственной свечкой, сидела пожилая женщина. Почувствовав запах благовоний, Делла огляделась. Стены кибитки обиты дорогой шерстью, потолок задрапирован. Позади женщины, вероятно, располагалась жилая часть кибитки, отгороженная голубыми бархатными занавесками.
– Знаете, в этом нет необходимости, – нервно проговорила Делла. – Я не верю в предсказания.
Мари замерла у дверей:
– Возможно, поверишь.
– Садись, – сказала старая цыганка.
На голове ее красовался платок, скрывающий седые волосы. Но на лице ее не было морщин. Она оказалась не такой старой, как поначалу решила Делла. Как и все цыганки, она носила золотые серьги и браслеты, однако одежда не отличалась пестротой. Блузка, юбка и платок были белоснежными.
– Сначала перетасуй карты, а потом покажешь ладонь. Ее акцент мог оказаться румынским. Делла со вздохом принялась тасовать карты. Цыгане оказались весьма гостеприимными, и ей не хотелось обидеть женщину.
– А теперь дай мне руку.
Пальцы женщины оказались на удивление теплыми, почти горячими. Она повернула ладонь Деллы к свету и пробежалась большим пальцем по линиям.
– Ты потеряла всех близких, – проговорила женщина. – У тебя нет семьи, нет мужа.
У Деллы пересохло во рту. Что из ее прошлого известно Мари и что та поведала мадам Блатски? Делла с трудом сдержалась, чтобы не выдернуть руку из цепких пальцев цыганки.
– Ты здорова и сильна. Когда-то была уступчивой и покладистой, теперь стала упрямой и своенравной. – Женщина улыбнулась. – Вот отсюда и досюда многое изменилось. Теперь ты здравомыслящая, практичная, да?
– Возможно.
– О деньгах волноваться не стоит. Ты будешь обеспечена всю оставшуюся жизнь. – Женщина пожала плечами. – Дети. Трое. Двое из них будут очень близки.
Делла не поверила и улыбнулась, пока цыганка раскладывала карты.
– Как интересно. Карты показывают только твое прошлое. Оно окутало тебя, словно кокон. Никогда ничего подобного не видела. Даже твое будущее является твоим прошлым.
Делла посмотрела на карты.
– Так не бывает. – Она нахмурилась.
– Я вижу обвинения и гнев. – Цыганка постучала пальцем по одной из карт и нахмурилась. – Но все несправедливо. Упреки – давным-давно, упреки – в скором будущем, и все – несправедливо.
– Все справедливо, – заявила Делла, думая о том, что мистер и миссис Уорд украли ее дочь.
– Посмотри. – Женщина ткнула следующую карту. – Тебя окружают тайны. – Она с любопытством посмотрела на Деллу. – Могущественные тайны, понимаешь?
– Нет.
– Но ты многое чувствуешь. Тайны, которые могут уничтожить И ты не хочешь их знать.
Расстроенная словами гадалки, Делла решила уйти, но слишком велико было искушение узнать остальное.
– Оставим это. Продолжайте.
Цыганка склонилась над картами.
– Будущее снова возвращается. Я вижу смерть, но это вовсе не смерть. Еще одну тайну я вижу в будущем, но она уже не только твоя. – Женщина покачала головой.
– Что ж, спасибо, что уделили мне время.
– Покажи еще раз ладонь. – Она взяла руку Деллы – Вот здесь, видишь? Линия разветвляется. Ты пойдешь либо в одном направлении, либо в другом. – Она снова обратилась к картам. – Столько вины и упреков. Вслед за виной приходит прощение. Сможешь ты простить или нет, зависит от того, какое направление ты выберешь.
Делла порывисто поднялась, ее захлестнула волна гнева.
– Есть вещи, которые нельзя простить.
Она никогда не простит Уордов. И себе не простит, что оставила Клер.
– Это дело твое, – тихо проговорила цыганка.
Кое-что из того, что сказала мадам Блатски, было правдой. Делла действительно стала своенравной и практичной. Но остальное – просто бессмыслица. Например, то, что у Деллы будут дети. Многого она вообще не поняла.
– Ну что, повезло? – спросила Мари, когда Делла вышла из кибитки.
– Наверное, – ответила Делла. Она не хотела разочаровывать Мари. – Если верить мадам Блатски, у меня будут дети и мне не нужно беспокоиться о деньгах.
– Это большое везение!
Столы уже убрали, стулья расставили по кругу. Двое мужчин у костра играли на скрипках веселую мелодию. Дети танцевали и дурачились. Делла заметила среди малышей Рому и Элис и решила, что Эдуардо – один из красавцев скрипачей.
– Я так рада за тебя, – сказала она Мари, пожимая ей руку. Судьбы у них сложились по-разному. Делла потратила десять лет впустую на полуразрушенной ферме, Мари же все эти годы кочевала с цыганами. Вышла замуж за Эдуардо, родила детей. – Я тебе завидую.
– Мне тут нравится. Мне нравится быть Балдофини. – Глаза Мари сверкали. – Конечно, не так уж приятно, когда кто-нибудь, вроде шерифа Камерона, арестовывает одного из нас.
– А тебя…
– Нет, но Эдуардо… ну, мы заплатили штраф. Конечно, шериф Камерон всегда арестовывал нас заслуженно. Но некоторые придираются к нам просто потому, что мы – цыгане.
Делла посмотрела на мужчин. Те разговаривали и смеялись. Очевидно, цыгане не держали на Камерона зла. Все они были спокойны и расслаблены. Они подчинялись каким-то своим законам, которых Делла не могла понять. И ей невольно вспомнился Люк Эппл.
Недаром Камерон сказал, что Делле понравится этот вечер. Так оно и случилось. Детей отправили спать, после чего они с Мари вместе с остальными женщинами принялись за сладости, запивая их розовым вином. У костра начались танцы под одобрительные возгласы и аплодисменты.
На скрипках и гитарах исполняли трогательные мелодии, от которых сердце рвалось на части.
Сильвана что-то сказала музыкантам и начала двигаться прямо напротив Камерона, постепенно убыстряя темп и извиваясь под страстное пение скрипок. Ее глаза были закрыты, рот приоткрыт. Сильвана медленно сняла платок, освободив свои великолепные волосы, распахнула пламенные глаза и бросила страстный взгляд на Камерона. Улыбнувшись, она ударила в бубен, откинула назад волосы и подняла Руки над головой, тряся бубном и цокая кастаньетами. Она выписывала круги, потом вдруг замирала и снова выплясывала в бешеном ритме.
У Деллы перехватило дыхание. Никогда в жизни не слышала она такой музыки: она будоражила кровь, заставляя сердце учащенно биться. Никогда не видела ничего более прекрасного и соблазнительного, чем изгибающаяся в танце Сильвана. Ее волосы летали за ней черным покрывалом, кастаньеты неустанно стучали, тело двигалось в неистовом ритме. Безумная музыка сплеталась с чувственным телом Сильваны, с ее вызывающими, откровенно соблазнительными движениями, адресованными лишь одному мужчине.
Делла бросила взгляд на Камерона, и у нее упало сердце. Он смотрел на Сильвану, сощурившись, плотно сжав губы, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. По мнению Деллы, именно такая женщина подходила Камерону.
Музыка стихла, и наступившая тишина показалась тягостной. Сильвана остановилась, юбки обвили ее ноги. Губы ее были приоткрыты, черные глаза пылали. Тоненькая струйка пота стекала с шеи к затемненной ложбинке между грудей. Она посмотрела на Камерона, вскинув одну бровь.
Делла задохнулась от ревности. Сейчас Камерон уведет Сильвану за кибитки, в темноту. Делла этого не вынесет.
Но вместо этого – слава небесам! – Камерон зевнул. Он повернулся к Делле, кивнул в сторону их лагеря и прошептал:
– Скоро?
– Сейчас, – ответила Делла, и сердце ее подпрыгнуло от радости.
Оба поднялись. Пока Камерон прощался и выказывал всяческое почтение хозяевам, не забыв заодно заплатить пошлину барону Бернарду, Делла поблагодарила женщин за гостеприимство. И почувствовала ярость Сильваны.
Она подошла к костру и встретила темный взгляд цыганской красавицы.
– Это был чудесный танец. – Она заставила себя улыбнуться. – Мне очень понравилось.
– Тебе не удержать такого мужчину, – злобно прошипела Сильвана и бросилась к одной из кибиток.
– Как замечательно, что мы встретились, – проговорила подошедшая сзади Мари.
– Я рада, что мы снова встретились. Желаю тебе удачи на ранчо в Мексике.
– А я желаю тебе того, что, как мне кажется, у тебя уже есть, – сказала Мари, сверкнув глазами в сторону Камерона.
Цыганская музыка все еще горячила Делле кровь, и она торжествовала, что Камерон остался с ней, а не ушел с Сильваной. Она не заметила, как они добрались до своего лагеря.
– Костер почти погас, – заметил Камерон, стоя над углями. – Разжечь его, или вы собираетесь спать?
– Думаю, пора отдохнуть. Если захотите вернуться в цыганский лагерь, я справлюсь одна, не беспокойтесь.
Он замер как громом пораженный.
– Я устал. Сегодня был долгий день, завтра будет не легче. – Он расправил плечи и потер шею. – Я тоже с удовольствием лягу спать.
– Сильвана танцевала для вас, – тихо проговорила Делла, желая увидеть его реакцию. – Неужели она нисколько не привлекает вас?
– Черт побери, нет! Сильвана обшарит карманы так искусно, что вы никогда не узнаете об этом. А в складках широкой юбки унесет бесчисленное количество драгоценностей. Полагаю, законнику она не пара. – Он улыбнулся. – А танцевала она вовсе не для меня. Глупец, увлекшийся Сильваной, не заметит, как Рауль пырнет его ножом в спину. Весь этот маскарад и был затеян, чтобы вызвать ревность Рауля.
«И мою», – подумала Делла, удивившись, как по собственнически относится к Камерону. Раньше она этого не осознавала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32