Ледяная вода парализует человека — он мог дорого заплатить за самоотверженность. — Я буду вам благодарна вечно! Как глупо было с моей стороны считать наши с вами дружеские встречи непристойными и волноваться по этому поводу. Ведь в конце концов мы с вами друзья. Верно? По крайней мере я надеюсь, что мы друзья, — добавила она, чувствуя, что краснеет. Ей еще не хватало уверенности роковой женщины.
Его руки сжимались и разжимались, и Джульетта неожиданно почувствовала, что ему хочется заключить ее в объятия.
— Если вы согласитесь со мной, то, я надеюсь, мы станем больше чем друзьями, — сказал он тихо, понизив голос.
— Бен! Джульетта! — позвала их Клара, перевязывая по-новому шарф, спускавшийся с тульи ее шляпы и прикрывавший ее рот и нос. — Вас все ждут.
Вмешательство Клары напомнило Джульетте, что им никогда не суждено стать чем-то большим, чем просто друзья.
— Я рада нашей дружбе, — виновато пробормотала она. — Интересно знать, как вы выглядите без этой неопрятной лохматой бороды? — И тотчас же ее сковал ужас. — Я не хотела вас обидеть… Я только…
Он рассмеялся:
— Если вам не нравится моя борода, считайте, что я уже избавился от нее.
— О! Но я ведь ничего такого не имела в виду. Просто…
Клара взяла ее за руку, а Зоя за другую.
— Мы уезжаем. — Клара бросила взгляд через плечо: — Бен Дир, вы ведь тоже идете?
— Я надеюсь, леди хорошо выспались, — сказал Бен, присоединяясь к ним. — День будет долгим и утомительным.
Когда Зоя начала объяснять Джульетте, как они будут управлять санями, та пришла в ужас. Но когда Зоя повторила свои объяснения, она попыталась запомнить ее наставления. В течение нескольких дней она пыталась убедить себя, что бежать за санями, в которые запряжены собаки, не такое уж ужасное дело, каким представлялось по объяснениям.
Но предчувствия ее не обманули. Она даже ничего не видела за горой коробок и мешков в четыреста фунтов весом, громоздившихся на санях, которыми она должна была управлять.
Приказ был отдан ей в спешке, и она поняла, что самое главное для нее — не отставать от остальных. Как только сани тронулись, вырывая ремни из ее рук, она упала на лед, и Том снова показал ей, как следует бежать. Не на цыпочках, как она пыталась, а опираясь на всю стопу, производя ритмичные движения, стараясь держаться параллельно саням, делая почти шаркающие движения. Как только она попрактиковалась в этом, она заметила, что могла бы сохранять ритм движения, а он был стремительнее, чем она предполагала и чем считала себя способной удерживать.
В течение первого часа мысли ее разбегались: она думала, достаточно ли толст и прочен лед, потом ее мысли упорно возвращались к Бену, и она опасалась, что выглядит не слишком привлекательно в его глазах, когда неуклюже бежит, переваливаясь с ноги на ногу. Она понимала, что Бен наблюдает за ней.
В течение второго часа Джульетта следила за санями, на которых одеяла были поставлены как паруса и которые обогнали ее. Глядя на эти сани, она позавидовала им. Когда в полдень все сделали остановку, чтобы передохнуть и выпить кофе, она спросила Тома, почему бы и им тоже не поставить на свои сани паруса.
— Когда стихнет ветер, вы увидите, что мы оказались правы. На больших расстояниях собаки надежнее. — Повесив весло над пламенем небольшого, но жаркого костра, он поджарил ломтик хлеба с сыром. — А без ветра людям придется тащить сани на себе.
— Ну как вы, маленькие леди? — спросил Медведь Барретт. Голос его гудел, как набат, и был слышен через все озеро, и на его зычный рык обернулось несколько человек. — Вы еще держитесь на ногах?
Джентльмены не должны упоминать такую часть тела, как ноги, в присутствии леди, но, несмотря на это, Медведь нравился Джульетте. Сначала его огромный рост и лицо со шрамами пугали ее, но теперь ее мнение о нем изменилось: она считала его веселым и добрым человеком. Барретт ассоциировался у нее с косматым викингом, золотоволосым и воинственным, полным жажды жизни, верным и преданным тем, кого он причислял к своему племени.
Когда Том откликнулся на призыв Медведя и махнул ему рукой, приглашая к костру, сердце Джульетты сжалось в груди. Вся их группа состояла из одних мужчин. Они могли видеть ее на берегу нагой, а если и не видели, то уж, конечно, слышали о ней. Медведь долго смотрел на нее, будто изучая выражение ее лица, прежде чем его огромная лапиша тяжело опустилась на ее плечо.
— Никто никогда не скажет ни одного обидного слова о вашем приключении, о том, как вы провалились под лед, — сказал он мягко, с удивившим ее тактом.
Губы ее дрогнули, и она шепотом ответила:
— А что, если они все-таки будут отпускать шуточки на мой счет? — Она бы умерла от унижения, если кто-нибудь хоть словом намекнул бы на ее тогдашнюю наготу.
— Тогда Бен Дир вышибет из них всю вонючую начинку. Бен дал слово это сделать. Если кто-нибудь вас расстроит или обидит, он расплатится за это синяками и кровоподтеками, клянусь Господом. А я и Том — мы его поддержим. Мы всегда готовы вступиться за вас, если ему понадобится наша помощь.
— Бен так сказал?
Джульетта повернула голову туда, где Бен хлопотал возле своих саней, меняя на ногах собак обмотки из дерюги, чтобы они во время бега не поранили себе лапы об острые и неровные осколки льда. Группа людей, собравшихся вокруг костра, состояла из других клиентов Тома. Джульетта уловила, что изредка они бросали на нее косые взгляды, но, как и обещал ей Медведь, ни один из них не позволил себе ни одного грубого или двусмысленного слова.
То, что, как ей стало известно, Бен выразил намерение драться из-за нее и защищать ее доброе имя, сделало его в ее глазах еще большим героем, чем она считала его до сих пор. И се удивило его благородство. До этого путешествия Джульетта не знала людей, способных проявить насилие по отношению к кому бы то ни было, и не имела желания знать их. Она была уверена, что Жан-Жак никогда бы не вступил в свару, возникшую из-за нее на берегу озера.
Но окружавшие ее люди не уклонялись от стычек и не презирали драк. Они всегда были готовы броситься на защиту своих женщин, если тех, по их мнению, оскорбили или расстроили. И Джульетте нравилась их непримиримость и жесткость. С ними она чувствовала себя в безопасности. Она чувствовала, что в определенном и до сих пор неизвестном ей смысле это важнее, чем просто хорошие манеры.
— Мне следует стыдиться себя, — пробормотала она. Ее новые взгляды удивляли ее самое.
— Чего вы стыдитесь? — спросила Зоя, глядя с горечью на свои уродливые ботинки. — Боюсь, у меня появились водяные мозоли.
— Я стыжусь того, что невольно поощряю насилие.
Зоя взмахнула оловянной кружкой с кофе, которую держала в одной руке, и бутербродом с сыром, который был у нее в другой.
— Вы? Поощряете насилие? Клянусь жизнью! Чего тут стыдиться? А кстати, что сказано о насилии в ваших книгах об этикете?
— Не важно. Откуда у вас эти бутерброды с сыром?
— Я приготовил их для нее! — крикнул Том, возившийся у костра.
— Я тебя об этом не просила! — огрызнулась Зоя.
Том улыбнулся Джульетте:
— Мисс Уайлдер и я друзья. К тому же я ухаживаю за ней. Убеждаю ее, каким внимательным и полезным могу быть в доме.
Джульетта и Клара одновременно отпрянули и воззрились на Зою. Даже маска из золы и сала не могла скрыть румянца, вспыхнувшего на ее щеках.
— У нас нет никакого романа и никакого ухаживания! Ты меня слышишь, Том Прайс? У нас нет и не может быть никакого романа! Никогда!
Джульетта бросила взгляд на Бена, склонившегося над собаками, a Клара посмотрела на Медведя, болтавшего и смеявшегося с мужчинами в другой группе. Оба они стояли так, чтобы не терять женщин из поля зрения. Как всегда, отметила про себя Джульетта.
Том улыбнулся:
— Хочешь еще бутерброд с сыром, дорогая?
Зоя зашипела, потом яростно затрясла головой и затопала в своих неуклюжих ботинках прочь, удаляясь от него к Бену и собакам.
— К счастью, мне нравятся упрямые женщины. Но если бы ее легко было заполучить, то не стоило бы и стараться.
Том подмигнул Джульетте, потом взял другой ломоть хлеба с сыром, укрепил его на весле и подержал над жарким пламенем.
Весь этот день Джульетта думала о Зое и Томе и об их отношениях, и, несмотря на протесты Зои, она замечала, как они обмениваются долгими загадочными взглядами. Ясно было и то, что Клара и Медведь тоже держатся близко друг к другу. И когда они оказывались рядом, даже морозный воздух, разделявший их, раскалялся и начинал шипеть. А потом ее мысли переключились на Бена Дира.
— Я не участвую в этих играх, — продолжала настаивать Зоя после ужина, когда они удалились в свою палатку и растянулись на походных кроватях.
— Мне безразлично, чем вы занимаетесь, пока помните, зачем мы здесь, — сказала Клара, подавляя зевок. — Пока вы помните, что должны застрелить этого мерзкого хорька, нашего мужа, вы можете заводить роман с кем хотите и принимать любые ухаживания. Меня это не заботит.
— Да что с вами? — Зоя подняла голову и оторвалась от своего занятия — она пыталась проколоть иглой водяные пузыри у себя на пятке. — Джульетта, прочтите Кларе лекцию о том, как совершились наши браки, о том, что достойно и что недостойно, и о том, что мы не можем располагать собой свободно. Я слишком устала, чтобы объяснять ей это.
Джульетта вертела в пальцах мешок с туалетными принадлежностями и хмуро взирала на разводы из золы и грязи на своих руках. Эта чудовищная маска помогала защитить лицо от мороза и пронзительного ветра, и все же лицо горело и кожу слегка пощипывало.
— Пока я не провалилась в озеро, я была способна прочесть такую «лекцию», но теперь больше ни в чем не уверена.
Зоя и Клара, обе как по команде, прекратили свои занятия и посмотрели на нее. Они выглядели нелепо в своих длинных шерстяных панталонах и бесформенных фуфайках, с волосами, струящимися по спинам, с лицами такими же воспаленными и красными, как у Джульетты, в свете, падавшем на них от фонаря.
— Теперь я думаю, что, если счастье подворачивается вам, вы должны хватать его обеими руками. — Джульетта отбросила свой мешок в ведро с грязными вещами для стирки. — Том — хороший, честный человек. Он достоин уважения, он великий труженик, и, наконец, он умеет вести дела. У вас обоих примерно одинаковое происхождение и прошлое, вы признаете одни и те же ценности. У вас одинаковые взгляды на вещи. А теперь поговорим о нашем муже. Не говоря о такой мелочи, что он исчез, он лгун, совратитель и вор. Но зато происходит не из Ньюкасла, — добавила она, бросив непривычно суровый взгляд на Зою, — и это его единственная добродетель.
— Джульетта Марч! Я не верю своим ушам! Неужели это вы?
Клара посыпала волосы тальком и принялась расчесывать их щеткой. Тальк освежал кожу головы, снимал жир с ее густых волос и одновременно подсушивал их. Они трещали под каждым движением щетки, а тонкие завитки взлетали вверх под действием статического электричества.
— Любой дурак, если только у него есть глаза, не может не заметить, что Том любит вас. Возможно, любил всегда. Если бы вы, не были так упрямы, если бы позволили идти всему своим чередом, вы тоже полюбили бы его.
Зоя с яростью вонзила иглу в подушечку для игл.
— У вас обеих снежное безумие! Разве вы забыли, что я должна застрелить Жан-Жака? — Она похлопала по длинному дулу ружья, лежавшего под ее спальным мешком. — А потом канадские полицейские вздернут меня или поставят перед расстрельным взводом, или как там они поступают с убийцами? У меня нет будущего.
— Тем больше оснований пользоваться счастьем, пока еще есть время. Я согласна с Джульеттой.
— Я не могу. Том из Ньюкасла!
Джульетта сложила руки на коленях, обтянутых красными шерстяными панталонами.
— Помните историю, которую вы рассказывали нам о празднике владельцев шахт? — спросила она тихо. — О людях в каретах, воротивших носы от вас и ваших семей?
— Я не забуду этого. Да разве такое можно забыть?
— Так скажите мне, Зоя, чем вы от них отличаетесь? — Джульетта смотрела на Зою и видела, как у нее беспомощно раскрылся рот, а в глазах вспыхнул гнев. — Похоже, что и вы тоже считаете жителей Ньюкасла не лучше грязи под ногами. Похоже, что вы презираете своих друзей и соседей. Вы считаете их ничтожными и низкими.
— Бог мой! — Зоя только смотрела на нее, не в силах что-нибудь сказать.
— Если вы и Том представляете народ Ньюкасла, мне кажется, вы можете гордиться им и собой. Может быть, жители Ньюкасла бедны, но похоже, что это добрые и трудолюбивые люди. Почему вы их стыдитесь? Почему мнение людей в каретах для вас важнее голоса собственного сердца?
Джульетта подошла к кровати Зои и сжала ее дрожащую руку.
— Совсем не обязательно ездить в карете, чтобы быть снобом, — добавила она мягко. — Пожалуйста, подумайте об этом, когда завтра утром увидите Тома.
— Я… я просто… Бог мой! — прошептала Зоя.
— Что касается меня, то я собираюсь спать, — объявила Клара, зевая во весь рот.
После того как Клара задула фонарь, Джульетта лежала в темноте и смотрела на Зою, все еще сидевшую на постели, подтянув колени к подбородку и вперив взгляд в угасающие в печке угли. Может быть, она была не права, толкая Зою в объятия Тома?
— Слушайтесь Джульетту, — прошептала Клара со своей кровати.
Господи помилуй! Джульетта приподнялась на постели и села, глядя на них. Они готовы были послушаться ее совета. Чудеса продолжаются!
Глава 15
Чтобы пройти по земле значительный отрезок пути, отделявший озеро Кратер от озера Длинного, индейцы-чилкуты, носильщики, нанятые Томом, сняли одеяла-паруса с саней и, обвязав себя ременными петлями поперек груди или, если так им было удобнее, поперек лба, потянули сани по снегу. Однажды, поддавшись внезапному импульсу, Зоя попыталась проделать то же самое и была удивлена, что сумела протащить сани некоторое расстояние. Правда, это было всего несколько футов, но тем не менее ей это удалось.
— Я могу их тянуть, — сказала Зоя, передавая ремни от саней Тому, — но всего несколько футов, и рада, что мне не надо делать это все время.
Чем дольше длилось их путешествие, тем меньше она гневалась на Джульетту и ее благотворительность и тем большую благодарность испытывала к ней, хотя не могла заставить себя выразить ее вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39