Хард возглавлял их маленькую процессию, направляясь к кладбищенским воротам. Но вдруг всеобщее внимание привлекло необычное зрелище.
К воротам подъехала новенькая карета, запряженная четверкой породистых лошадей. Дверцы ее украшал витиеватый герб: на разделенном крестом поле на фоне букв «М.Д.» были изображены четыре лежащих льва.
Серена нагнулась к Харду и прошептала:
– Кто это?
– Это Мадлен, – вздохнув, шепнул ей в ответ адвокат. – Я не хотел говорить об этом. В последнее время она стала невероятно расточительной, сорит деньгами не задумываясь. Хетти предвидела это.
– А этот герб?
– Бог знает. Инициалы... ну да, конечно, ее. У нас в городе по этому поводу уже злословят. «М.Д.» – так обычно подписываются доктора. Так вот шутят, что тех лекарств, которыми она лечит, у настоящих докторов не найдешь. Простите, Серена. Мне очень неудобно, что вы вынуждены наблюдать это, да еще в такой неподходящий момент.
Однако девушка была чрезвычайно тронута, что Мадлен приехала на похороны ее родителей, и шепнула:
– Не будьте так строги, судья! Ничего страшного. Оглянитесь, нас так мало!
– Но она проматывает ваши деньги!
– Вы несправедливы к ней! Я ничем не заслужила, чтобы «Рай» принадлежал мне. Так что пусть Мадлен тратит деньги, как ей нравится. У меня нет к ней никаких претензий.
Мадлен, лицо которой скрывала вуаль, молча подошла ближе, но не поздоровалась ни с кем, словно не замечая окружающих. Серена заметила, что Матушка Тэйлор смотрит на нее с мрачным неодобрением. В этот момент Хард сделал знак священнику, и заупокойная служба началась. Слушая монотонную молитву, Серена с трудом дождалась конца службы. Когда священник закончил и отступил назад, она торопливо подошла, положила на гроб цветы и отвернулась. Ей было очень тяжело смотреть, как гроб опускают в могилу. Серена подошла к Мадлен:
– Спасибо, что ты пришла, Мадлен.
– Думаю, Хетти меня тоже одобрила бы, – сказала Мадлен. Она коснулась ее рукой в черной перчатке и добавила: – Прими мои соболезнования, Серена.
– Спасибо. – Глаза Серены наполнились слезами. Она отвернулась и смущенно пробормотала: – Я, наверное, пойду. Меня там ждут.
Адвокат, Даррел и Матушка Тэйлор ожидали ее у экипажа. Даррел помог ей забраться, сам устроился рядом и захлопнул дверцы. Они ехали в город.
– Вот нахальная девка. Гнать бы ее из города! – бормотала хозяйка пансиона, ворочаясь на заднем сиденье. Очевидно, она имела в виду Мадлен.
Серена прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Ворчание пожилой хозяйки забавляло ее.
– Судья, не нашел ли шериф каких-нибудь следов или улик, связанных с убийством?
– Ничего, абсолютно ничего. Прости. Но я предупреждал, что скорее всего убийц не найдут. У нас так бывает часто.
Даррел бросил на нее вопросительный взгляд. Она уже поделилась с ним соображениями, что, вероятно, не стоит ничего рассказывать адвокату и тем более шерифу.
По дороге домой девушка размышляла о том, что сегодня бесповоротно закончилась ее старая жизнь. С этим ничего не поделаешь. Пришло время позаботиться о своем будущем. Что же ей делать дальше? Сколько Серена себя помнила, она никогда не жила в праздности. Работа на ферме была достаточно тяжелой. Путешествие на Запад тоже было не из легких. Она привыкла всегда чем-нибудь заниматься, а что же теперь? Теперь, получив наследство, она разбогатела и может позволить себе не беспокоиться о куске хлеба. Можно вложить часть этих денег в какое-нибудь дело и зарабатывать себе на жизнь. Девушка решила обсудить это со Спенсером Хардом. Возможно, он посоветует ей что-нибудь интересное. Но это завтра или послезавтра, а лучше через несколько дней. В общем, в ближайшее время, но не сегодня.
Экипаж остановился перед пансионом. Пока адвокат помогал выбраться Матушке Тэйлор, Даррел тихо спросил:
– Не хочешь ли поужинать вместе, Серена?
– С радостью, – улыбнулась она. Он кивнул:
– Тогда я зайду за тобой около семи.
Идея съездить на похороны возникла у Мадлен спонтанно. Она чувствовала, что это ее долг перед Хетти.
Возвращаясь домой, Мадлен улыбалась. Подняв боковые шторы, она смотрела на пейзаж за окном и курила сигару. Теперь ей было ясно, что думает Серена по поводу своего наследства. Она однозначно сказала, что раз Мадлен заботится о «Рае», то может распоряжаться деньгами как хочет. Несколько дней назад Мадлен пришлось выдержать тяжелый разговор со Спенсером Хардом как раз на эту тему. Судья был вне себя от ярости, что она так сорит деньгами, и в конце концов предупредил, что расскажет Серене о ее непозволительной расточительности.
Мадлен всегда была склонна к сибаритству и чувственным наслаждениям. Но за всю жизнь ей не часто приходилось потворствовать этим чертам своего характера. Теперь такой удобный случай представился, и она собиралась использовать его на все сто.
Была еще одна причина для такого безмятежного настроения. Неделю назад у нее появился новый любовник. Правда, он обладал грубым характером и такими же манерами. Она полагала, что иногда он может быть даже жестоким. Но несмотря на свою даже утонченность, Мадлен нравилась в любовниках эта грубость и жестокость поведения. Ей нравилось, когда в постели они становились похожими на животных. Иногда она даже позволяла себе как бы пресмыкаться перед ними. Но недолго. Наигравшись, она меняла свое поведение и потом со сладострастием их унижала.
Никто об этом любовнике не знал, даже девушки из «Рая». Он приходил всегда после закрытия заведения, и она впускала его через черный ход. Это было его условием. Такая секретность устраивала и Мадлен. Чем меньше людей знают о ее личной жизни, тем лучше. Ей и без того хватало дурной славы управляющей публичным домом. Иногда это всерьез мешало ей, как в том случае, когда ее не пустили в оперный театр. Это оскорбление она не скоро забудет. Но Мадлен уже придумала, как она будет в будущем посещать театр. Она просто отправится туда в следующий раз под руку с каким-нибудь джентльменом, которого не волнуют предрассудки. Она даже собиралась попросить судью сопровождать ее, но, к сожалению, покупка кареты сильно подпортила их отношения. Мадлен выпустила тонкую струю дыма. Ну и черт с ними со всеми! Ей и так хорошо. Она может тратить деньги в свое удовольствие, и у нее есть чудесный любовник. Она чувственно улыбнулась, предвкушая вечерние удовольствия. В этот момент Мадлен Дюбуа напоминала довольную кошку.
К своему удивлению, Серена ощущала, что ей начинает нравиться праздная жизнь. Только несколько раз она чувствовала уколы совести. Но ведь она не совсем бездельничала. Она посоветовалась с Хардом по поводу вложения денег, купила себе новое платье взамен пропавшего. Она ужинала с Даррелом и провела с ним несколько приятных ночей. Чувство вины заглушалось почти безмятежным настроением. Они никогда не говорили о любви, и Серену это вполне устраивало. Даррел Квик ей нравился, но идея стать женой профессионального шулера вовсе ее не прельщала.
Однажды за ужином она напрямую спросила его:
– Ты женат, Даррел?
– Нет. – Он взглянул на нее с сардонической улыбкой. – Жизнь профессионального игрока не приспособлена для брака. Я знал нескольких игроков, которые таскали за собой жен. Но их хватало ненадолго. И жены, следовавшие за ними как тени, являли собой достаточно жалкое зрелище. Многие полагают, что жизнь игрока безоблачна и полна удовольствий, но это распространенное заблуждение.
– Тогда почему ты не займешься чем-нибудь другим? На свете много занятий.
– Потому что это все, что я умею, – просто сказал он и сделал глоток вина. – Нет, пожалуй, это только часть правды. Мне нравится, что моя жизнь проходит в борьбе. Мне нравится та нервная дрожь, которую испытываешь за покерным столом при выигрыше.
– Но что будет, если ты проиграешь?
– Я редко проигрываю, Серена. Я не хвастаюсь, я действительно профессионал. Если отбросить ложную скромность, скажу, что я, пожалуй, лучший игрок в этих краях. Я очень хорошо чувствую карты, и память меня никогда не подводит. Никогда не рискую, если вижу, что раздача не в мою пользу. Многие игроки не переносят, если к ним не идут карты, начинают паниковать, блефовать и в конце концов проигрывают еще больше. Я не такой. И еще – я никогда не пью, когда играю. Многих мастеров в нашем ремесле сгубила выпивка.
– Да, пожалуй, в твоей жизни действительно мало места для женщин, – дерзко бросила ему Серена.
– О, на леди у меня всегда находится время. Только я никогда не пытаюсь жениться. Конечно... – он внимательно посмотрел на нее, – конечно, это можно поправить. Может, это происходит из-за того, что я не встречал никого, на ком бы хотел жениться.
Серена почувствовала, что краснеет.
– Собственно, я об этом и спрашивала. Он тряхнул головой и засмеялся:
– Не беспокойся, милая, насчет тебя я не строю никаких планов. Это вовсе не предложение руки и сердца.
Серена была немного уязвлена. Не желая выглядеть глупо, она опустила глаза и сосредоточилась на еде. Через некоторое время она украдкой бросила взгляд на Даррела. «Он так красив, – подумала она, – и одет со вкусом: богато, изящно. Кроме того, он чувствует себя как рыба воде в любом обществе, даже в высших кругах. Как он отличается от всех других моих знакомых!»
Насколько велико это различие, Серена поняла через несколько дней, когда случайно столкнулась на Си-стрит с Рори Кленденнингом.
Он был в грязной рабочей одежде с перепачканными лицом и руками, и вначале Серена даже не узнала его и прошла мимо. Потом вдруг поняла, кто это, и, вернувшись на несколько шагов, коснулась его руки.
– Почему ты не здороваешься со мной? – настойчиво спросила она. – Ты же меня заметил! Только не говори, что ты все еще сердишься на меня, Рори!
Кленденнинг виновато улыбнулся:
– Нет, Серена, я больше не сержусь:
– Где ты пропадал? Я думала, ты уехал отсюда.
– Полагаю, понять, где я был, достаточно легко. – Он кивнул на свою одежду. – Я работаю на руднике.
– Пошли. – Она схватила его за руку. – Давай выберемся из этой толчеи и поговорим нормально. Ты угостишь меня сарсапариллой или чем-нибудь еще?
– Не могу же я в таком виде угощать тебя сарсапариллой!
– Если меня это не смущает, то тебя и подавно не должно. Кроме того, оглянись вокруг – ты вовсе не исключение.
На улице действительно было много горнорабочих, таких же чумазых и запыленных.
– Ладно, пошли, – сдался Кленденнинг.
Они зашли в небольшой ресторанчик неподалеку. Рори действительно был счастлив видеть Серену. Когда он узнал ее, сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди.
– Ты прекрасно выглядишь, Серена, – сказал он, когда они присели. – Это платье тебе очень идет, – он улыбнулся, – гораздо больше, чем та одежда, в которой ты приехала сюда. Я так полагаю, ты получила наследство?
– Наследство?! Да. Знаешь, что это было за наследство, Рори? – Она с трудом сдерживала смех. – Тетя Хетти оставила моему папе дом терпимости. Можешь в это поверить?
Кленденнинг был потрясен. Он смотрел на нее, словно не мог до конца поверить в то, что она не подшучивает над ним. У него был при этом довольно забавный вид.
– Твоя тетя была... э-э... – Он откашлялся. – Она была «мадам»?
– Именно так, – все еще смеясь, подтвердила Серена.
– Но я уверен, что ты не стала заведовать этим заведением, Серена?! – забеспокоился Кленденнинг.
– Конечно, нет. И никогда не стану. Наверное, в конце концов я его продам. А пока что там хозяйничает управляющая. – Она заметила, что он с недоумением разглядывает ее платье, и поспешила добавить: – Но тетя оставила также и немного денег.
Им принесли сарсапариллу. Кленденнинг сделал несколько жадных глотков и поставил бокал на стол.
– Я счастлив, что у тебя все идет хорошо. Правда, счастлив, – сказал он искренне.
– А у тебя, Рори, как у тебя дела? Ты говоришь, работаешь на руднике?
– Это единственная работа, которую я нашел, – вздохнул он. – Но, Господи, какая это тяжелая работа! Тяжелая, грязная и довольно опасная. Дня не проходит, чтобы у нас не погиб кто-нибудь из рабочих. А платят там не очень много. Но кое-какие средства к существованию у меня теперь есть.
– Я уверена, тебе еще повезет. Может... – она улыбнулась, – ты станешь управляющим или еще какой-нибудь шишкой. Ведь ты очень умный и предприимчивый парень.
У Кленденнинга вырвался короткий невеселый смешок.
– Этого уж точно никогда не случится. Я абсолютно ничем не выделяюсь среди остальных рудокопов. У нас у всех есть только руки, – он поднял ладони, – которые держат кайло и лопату.
Девушка была тронута его печальным положением и уже собралась было сказать, что очень сочувствует ему. Но, вспомнив, какой он гордый, воздержалась.
Словно прочитав ее мысли, он произнес:
– Не думай, что я жалуюсь на судьбу, и не стоит меня жалеть. Я способен сам справиться со своими проблемами. А рассказал я все это просто потому, что я здесь никого не знаю, кроме тебя.
– Я поняла, Рори. Я хорошо запомнила, что ты не переносишь сочувствия.
Он осушил свой бокал и резко поднялся.
– Я действительно счастлив видеть тебя снова, Серена. Но теперь мне пора идти.
– Но мы так и не поговорили, – с досадой протянула она.
– Меня очень смущает, что я, такой грязный, сижу здесь с тобой... – он запнулся, – такой чистенькой и привлекательной..– Он улыбнулся. – Как-нибудь в другой раз поговорим. Когда я буду более прилично одет. А теперь – до свидания.
Подойдя к прилавку, он заплатил за сарсапариллу и быстрыми шагами вышел из ресторана. Серена посидела еще некоторое время, допивая свой бокал.
Даррел уехал по своим таинственным делам на два дня в Карсон, но сегодня прислал письмо, что возвращается и поведет ее ужинать. Она как раз шла на свидание с ним, когда наткнулась на Рори Кленденнинга. И теперь она сидела и думала о Рори вместо Даррела. Ей было странно, что мысли о Рори захлестнули ее в такой неподходящий момент. Она не могла понять, что с ней происходит, и пыталась разобраться в своих чувствах. Почему она думает о Рори Кленденнинге, когда ее ждет Даррел, несомненно, самый привлекательный молодой человек в Вирджиния-Сити?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36