Она сделала кувырок прежде, чем брат схватил ее за руки. Зал, взволнованно следивший за ней, разом выдохнул. Лора заметила, что во время этого трюка произошел едва заметный сбой, идеальным его не назовешь. Как же так? Она видела их выступление много раз, и Сальери всегда были в отличной форме. Дайана вернулась на площадку.Как бы там ни было, но Дайане Сальери в смелости не откажешь – они же все работают без страховочной сетки. Более опасного номера Лора никогда не видела и сейчас, наблюдая за ними, ужасно нервничала. Далеко не каждый артист отважится на подобный риск, а эти Сальери подвергают свою жизнь опасности каждый день.Дайана готовилась к полету на трапеции во второй раз. Лора задрала голову и, едва дыша, напряженно всматривалась вверх. Гимнастка задержалась на площадке дольше, чем обычно, или это Лоре показалось?И вот Дайана раскачивается, изящно и в то же время очень мощно. Вот она в воздухе, кувырок, еще один, все отлично, и вот она тянется к рукам брата…Лора не сразу поняла, что происходит. Не могла поверить своим глазам. Публика, затаившая было дыхание, вдруг издала один громкий протяжный крик. Значит, то, что Лора видит, правда – летящее вниз тело Дайаны. Эта страшная картина словно отпечаталась в мозгу Лоры. Не забыть такого никогда. Дайана падала совсем не как птица, образ которой создавала во время выступления. Она камнем упала вниз, прямо на жесткий пол манежа… Глава 16 На мгновение показалось, что время остановилось. Все замерли, в зале стояла мертвая тишина. На опилках манежа лежало безжизненное тело Дайаны Сальери…Через пару секунд началась страшная суматоха. Завизжали женщины, закричали мужчины, к Дайане из-за кулис бросились какие-то люди. Публика разом поднялась с мест. Лора, хотя не чувствовала под собой ног, тоже встала, не в силах отвести взгляд от места жуткой трагедии. Она видела, как вокруг несчастной собрались работники цирка, среди них оказался и цирковой доктор. Перед телом на коленях стоял Бенджи в гриме и костюме клоуна. Появились два служителя с носилками.Вдруг заиграли оба оркестра, и толпа клоунов выскочила на правый боковой манеж, а на левом стали носиться наездники на лошадях. На середину вышел инспектор манежа Турнбал и поднес к губам мегафон.– Дамы и господа! – крикнул он бодрым голосом. – Вернитесь, пожалуйста, на свои места! Представление продолжается! С мисс Сальери случилось несчастье, но она жива. Увечье не смертельное, и ее сейчас отвезут в соседнюю больницу. Не волнуйтесь, она в надежных руках! Садитесь поудобнее и развлекайтесь!Музыка заиграла снова. Лора видела, как изувеченное тело Дайаны переложили на носилки и вынесли за кулисы. Люди вокруг стали усаживаться на места, все теперь говорили между собой о случившемся. Лора услышала, как мужчина, сидевший впереди, сказал жене:– Конечно, все это ужасно, но ты же слышала – она жива, так сказал тот человек. Увечье не смертельное. Уверен, все будет хорошо.Голоса постепенно смолкли, потому что на арену второй раз за вечер вышли знаменитые Монтини. Очень скоро ничто не напоминало о происшедшей трагедии.Лору била нервная дрожь, она смотрела на арену, не веря собственным глазам. Как? Только что там погибла женщина – Лора была уверена, что после падения с такой высоты выжить невозможно, – а программа идет своим чередом, словно ничего не случилось. Как говорится, представление продолжается! Теперь эта фраза для Лоры имела совсем иной смысл.Лора чувствовала, что ей трудно дышать, сердце бешено колотилось в груди. Ей пришлось несколько раз вдохнуть глубоко, чтобы хоть немного прийти в себя. Она посмотрела на публику – все спокойно наблюдают за артистами на манеже.Конечно, самым разумным, как она теперь поняла, было именно продолжить программу, что Турнбал искусно и сделал. Она представила, что бы произошло, если бы он объявил публике о смерти Дайаны. Началась бы невообразимая паника, все бросились бы прочь из цирка, создалась бы ужасная давка, в которой не избежать новых несчастий. Дайане уже ничем не поможешь, и выход у инспектора манежа был только один. Зрители успокоятся и потом отправятся домой, напуганные происшествием, но с надеждой на лучшее.Как же трудно сейчас выступать артистам, которые знают, что там, за кулисами, их коллега истекает кровью, умирает! А те акробаты и гимнасты, которым предстоит делать сложные и опасные трюки, им-то каково осознавать, что подобное может случиться и с ними? Да, артисты цирка – очень стойкие люди, и представление продолжается.Лора пробралась за кулисы, где всегда собирались все, кто занят в представлении. Она сразу погрузилась в атмосферу суровой реальности – кругом бледные лица, приглушенные голоса, кто-то плачет… Вон мадам Коста и Милли, дрожащая и подавленная, на ее веснушчатом, обычно веселом лице застыло выражение отчаяния. Милли бросилась к подруге.– О, Лора! Ты была среди зрителей? Ты видела, как все произошло?Лора молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.– О, как все ужасно! – продолжала Милли. – А я еще ругала ее сегодня! Надо же! Не могу кривить душой, она была не очень приятной девицей, но чтобы такое с ней случилось…Лора взяла ее за руку.– Я знаю. Сама не могу поверить, хотя видела все своими глазами. Она умерла?– Да, умерла, – грустно сказала мадам Коста. – Инспектор манежа не стал говорить зрителям правду. Этим ничего не изменишь и не поможешь. Обычные дела в цирке. Правду они прочтут завтра в газетах и будут гордиться, что были в числе свидетелей происшествия.– Кто-нибудь знает, почему она упала? Мадам Коста пожала плечами.– Серджио говорит, что, когда они с ней стояли на площадке, ему показалось, будто Дайана держится не совсем уверенно. Он даже спросил ее, стоит ли продолжать. Она же утверждала, что с ней все в порядке. А Сантьяго сказал, что, когда она начала второй раз раскачиваться, чтобы прыгнуть, он заметил у нее сбой ритма, но уже было поздно что-либо предпринять. Она не долетела до него всего на один дюйм и упала. Все братья в жутком состоянии.– Могу себе представить! – хмуро заметила Лора.Тут она увидала невдалеке Лайонела. Он стоял сгорбившись, с поникшей головой, и хотя выражения его лица не видно, можно понять, в каком отчаянии находится этот несчастный человек. В углу сидел маленький Бенджи и плакал навзрыд как дитя, размазывая по щекам остатки грима. Мадам Зенобия старалась утешить его.Лору охватило невероятное смятение, она только что стала свидетельницей совсем другой, неприятной стороны жизни цирка, который, как оказывается, не только приносит радость, но и таит в себе опасность и даже смерть. Теперь она никогда не сможет с прежним наслаждением смотреть представления.
В цирке все шло своим чередом, но люди как-то изменились. Нигде не слышалось веселой болтовни, все выглядели подавленными, и каждый, как Лоре казалось, был поглощен тяжелыми мыслями о бренности собственного существования.Бенджи, всегда беспечный и веселый, впал в глубокую депрессию, ни с кем не разговаривал, но при этом каждый вечер выходил на манеж и выступал перед публикой как ни в чем не бывало.По виду Лайонела сразу не понять, что он чувствует, но он перестал шутить, потерял всякий интерес к жизни, а его настроение передалось Милли, которая стала проводить с ним гораздо больше времени, чем раньше. Она жаловалась Лоре, что Лайонел почти не обращает на нее внимания.Странно, но публика стала валом валить в цирк. На каждом представлении – аншлаг. Амос Поттер объяснил Лоре, что это происходит именно из-за происшедшей трагедии, многие теперь стремятся поглядеть – вдруг что-нибудь опять случится. Лора считала такое любопытство бесчеловечным: как люди могут быть настолько черствыми, чтобы ожидать нового несчастья?На Лору смерть Дайаны произвела неизгладимое впечатление. То, что она увидела тогда в цирке, не раз снилось ей. По ночам она часто просыпалась в холодном поту, долго после этого не в силах заснуть. По вечерам она думала о трагической судьбе этой женщины, хотя она никогда и не вызывала у Лоры симпатий. Кроме того, мысли об Уилле не оставляли ее, на сердце было очень тяжело. Хорошо бы потолковать с Милли, но та все время проводила у Лайонела.
Со смертью Дайаны Сальери начались разные неприятности. В тот же вечер вместе со «скорой помощью» в цирк прибыла полиция, инспектор задавал массу вопросов по поводу обстоятельств гибели Дайаны. Всем своим видом полицейский показывал, что не очень-то жалует цирковую публику, явно подозревая, будто здесь не обошлось без злого умысла. Но никаких улик не обнаружилось, поэтому было вынесено следующее заключение: смерть от несчастного случая.Тем не менее одного подозрения в подстроенном убийстве было достаточно, чтобы внести сумятицу в умы всей труппы. Поползли слухи, пересуды, втихаря обсуждались разные версии. Обстановка накалилась, и в конце концов в цирке воцарилась атмосфера недоверия, подозрительности и раздоров.Если бы не напряженная работа, Лора просто не знала бы, куда себя девать. Поттер, удостоверившись в ее способностях, давал ей самые ответственные задания, и она с удовольствием занималась сложными расчетами, просиживая подчас за полночь. Это и помогало Лоре скрасить свою довольно одинокую и безрадостную жизнь.Прошло больше месяца с тех пор, как уехал Уилл, а от него не было весточки. Лора мучилась тысячей вопросов, но главное, не понимала, что же с ним случилось. Ей даже пришло в голову пойти к мистеру Бэйли и поинтересоваться, где может находиться Уилл. Но гордость не позволяла ей сделать этого. Что мистер Бэйли подумает о ней? Он в курсе того, что она и Уилл, скажем так, друзья, и ее полное неведение о месте его пребывания со дня отъезда произведет нежелательное впечатление на Бэйли. Еще вздумает сочувствовать ей, а она этого не вынесет.Лора старалась не думать об Уилле, переключить свои интересы на что-нибудь другое, но ночью, лежа в одиночестве и пытаясь заснуть, она вспоминала его, и только образ Уилла стоял перед глазами. Где он и почему о нем ничего не слышно?
Уилл Адамс сидел у постели сына и не сводил глаз с его бледного, осунувшегося личика. Мальчик спал, но сон его был тяжелым: он ворочался и стонал. Его мучили боли, держалась высокая температура, хотя врач и прописал ему настойку опия.Перл сказала, что болезнь Джастина началась с высокой температуры и головной боли. Мышцы шеи и спины были неподвижны и сильно болели. К тому времени как приехал Уилл, у мальчика была настоящая лихорадка, и он не мог двигать правой ногой.Когда Уилл спросил врача, как может дальше развиваться заболевание, тот не дал конкретного ответа, сославшись на то, что в его практике было только два-три случая детского паралича, и в настоящее время причина такой болезни не установлена. Поэтому, как лечить – неясно.– Мы можем только бороться с лихорадкой и давать опий для облегчения боли, – сказал врач, – и еще молиться, мистер Адамс.– Вы сказали, что видели такое раньше. Каков прогноз? Последствия? – спросил Уилл. – И не вздумайте скрыть от меня правду.Врач тяжело вздохнул.– Правду? Боюсь, мне трудно будет дать вам точный ответ, мистер Адамс. Из моего личного опыта, который в этом конкретном случае не так уж богат, а также из практики моих коллег известно, что болезнь может привести как к летальному исходу, то есть смерти от паралича органов дыхания, так и к параличу конечностей. Бывает, что наступает полное выздоровление без осложнений. Нам остается только молиться о последнем.Вспомнив весь этот разговор, Уилл почувствовал, как его душат слезы отчаяния и безысходности. В гневе он сжал кулаки и стал бить себя по своим абсолютно здоровым ногам. Лучше бы он страдал, а не бедный Джастин. Но, придя в себя, Уилл стал молиться и делал это усердно, надеясь, что Господь услышит его молитвы и поможет ребенку.В редкие минуты отдыха, когда Уилл был в состоянии отвлечься от мыслей о сыне, он думал о Лоре. Прошло всего несколько недель, а воспоминания о той волшебной ночи казались ему сном. Он должен был сдержать данное самому себе слово и не переходить с ней в близкие отношения. Может быть, ей тогда было бы легче. А самое главное – надо бы написать ей и объяснить причину своего отсутствия, но тогда придется рассказать ей про Джастина и объяснить, почему он скрыл от нее факт существования сына.О своем личном счастье он даже не думал. Единственное, что волновало его, это спасение сына. Лора, однажды уже оставленная любимым, заслуживает другого человека, не такого, который проводит с ней ночь и потом исчезает без следа, а мужчины, на которого можно положиться. Уилл понимал, что любит Лору, но в нынешнем своем состоянии, измученный эмоционально и физически тяжелой болезнью Джастина, не способен думать ни о чем другом. В момент полного отчаяния он даже решил заключить что-то вроде соглашения с Господом: принести в жертву счастье и любовь ради сохранения жизни сыну.И вот однажды, сидя в полутемной детской и глядя на измученного болезнью Джастина, Уилл молился и произнес клятву: он никогда больше не встретится с Лорой, то есть у них не будет близких отношений, если Бог позволит сыну выжить. Вот самое разумное решение, подумал он. Завтра он напишет Лоре письмо, в котором объяснит, что вынужден уехать на время по личным делам и что по некоторым причинам не смеет злоупотреблять ее искренними чувствами к нему. Тон письма должен быть достаточно прохладным, что, несомненно, заденет ее, но так лучше для них обоих. Она сможет легко забыть его и найдет другого, более достойного человека. Мысль о том, что Лора будет принадлежать другому, причиняла боль, но с этим он смирится, лишь бы Джастин остался жив.Уилл взял в руки мокрое полотенце и стал с нежностью вытирать горячий лоб мальчика, вкладывая в каждое свое прикосновение всю любовь к нему, непоколебимую веру в благополучный исход страшной болезни. Он словно хотел вдохнуть силы, здоровье и жизнь в тело ребенка. Весь смысл своего существования он видел только в Джастине. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 17 Из газеты «Нью-Йорк уорлд» от 23 января 1885 года:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44