- Ирена... ты ведь здорова?
Она подумала, что следует ответить «нет». Сказаться больной, чтобы никто не обиделся...
Вставать с дивана? Одеваться, делать макияж? Ехать куда-то, с тем чтобы вернуться за полночь с тяжелой головой, в запахе терпких духов и чужих сигарет...
Черепаха под настольной лампой флегматично двигала челюстями.
- Извини, - Ирена вздохнула. - Но я не поеду. Слишком много... - Она хотела сказать «пищи для размышлений», но в последний момент одумалась: - Слишком много... работы.
- Но ведь только один вечер! - Приятельница, судя по голосу, все-таки обиделась. - Мы ведь не так часто тебя... беспокоим!
- Извини. - Ирена знала, что через несколько минут после отбоя в голову к ней явятся веские доводы и остроумные оправдания, но выслушать их будет некому...
А Сэнсей и черепаха давно привыкли к ее монологам. И, возможно, знают все ее аргументы наперед.
* * *
Она подмела двор. Посмотрела, как садится за горы солнце; разожгла костер, попыталась по дыму определить погоду на завтра - и не определила. Сэнсей носился, отбрасывая задними лапами комья земли, и его восторг частью передался Ирене. В конце концов, уже почти весна...
Телефонный звонок вывел ее из созерцательного настроения. Телефон курлыкал долго и настойчиво - по дороге к нему Ирена насчитала пятнадцать звонков.
- Госпожа Хмель?
Тот самый незнакомый номер. И голос, что интересно, незнакомый тоже. Она ведь просила никому не давать ее номер...
- Госпожа Хмель, меня зовут Николан Петер, я прошу прощения, если потревожил...
Он сделал паузу, как бы специально для того, чтобы она любезно опровергла его - ничего страшного, мол, я слушаю.
Но она молчала. Потому что неведомый господин Петер действительно потревожил ее.
- Госпожа Хмель, речь идет о вашем муже, Анджее Кромаре.
- О моем бывшем муже, - поправила она механически. Потом у нее подкосились ноги, и она села на диван.
- Он жив?
- Но, госпожа Хмель, зачем сразу такие страшные предположения...
- Он жив?
- Да, конечно... Видите ли. Вообще-то я из Комитета общественной безопасности.
Ирена глубоко вздохнула. Сердце колотилось как бешеное, даже черепаха, кажется, повернула закованную в латы голову и повела бусинками бессмысленных глаз...
- Он что-то натворил?
- Нет, напротив, возможно, его представят к награде... Опираясь о мягкий бок дивана, Ирена подобралась к столу и положила ладонь на горячий черепаший панцирь. Обычно такое прикосновение успокаивало ее.
- Тогда при чем тут я?
- Необходимо встретиться.
Ирена поморщилась. Ни с того ни с сего пришла мысль, что это, наверное, уловка новобрачных Игора и Янки, которые во что бы то ни стало решили вытащить ее сегодня на вечеринку...
Она вообразила, как едет на встречу с сотрудником Комитета - а попадает в развеселую подвыпившую компанию безусловно милых людей...
- Сегодня?
- Завтра утром. - Невидимый Петер будто не расслышал сарказма в ее голосе. - Если пожелаете, за вами пришлют машину...
- У меня много работы, - сообщила она осторожно.
* * *
...Ей было восемнадцать лет, и она без памяти любила однокурсника Ивонику, первого парня на всем факультете. Их любовь некоторое время ограничивалась объятиями в темноте кинозала; очень долго они ходили друг вокруг друга как намагниченные, боясь и разойтись, и сблизиться, когда вдруг однажды вечером, провожая Ирену домой, Ивоника поцеловал ее на автобусной остановке.
Завертелось.
Остановка была пуста; они долго целовались, забравшись под стеклянный навес, а потом, обменявшись долгим взглядом и поклявшись друг другу в любви до гроба, перешли на другую сторону дороги и поехали в противоположном направлении - к Ивонике в гости.
Редкие пассажиры поглядывали на них с пониманием. Пропустив нужную остановку, влюбленные возвращались пешком, держась за руки. На перекрестке играл за подаяние бродячий оркестрик - огромная туба, две трубы поменьше и барабан с тарелками. Здесь же Ивоника купил из рук доброжелательной бабули маленький белый букетик...
Окна Ивоникиного дома были пустыми и темными - родители пребывали в отъезде. Ирена так разволновалась, что перед самым порогом поскользнулась и шлепнулась, выронив сумку, рассыпав по снегу конспекты, карандаши и косметику.
Они собирали Иренин скарб в четыре трясущиеся руки. Потом вошли в дом, поставили чайник и тут же про него забыли. Ивоника вытащил бокалы и вино; они по-быстрому опустошили бутылку и почувствовали себя почти героями.
В спальне Ивоника сперва потушил ночник, потом зажег, потом снова потушил. Ему очень хотелось выглядеть опытным мужчиной, - а Ирена вспомнила, что у нее на маечке имеется неподшитая зацепка, и уже ни о чем не думала, кроме как вовремя прикрыть ее ладонью...
Ивоника жарко дышал. Ивоника робел, улыбался, вздрагивал - и наконец залез к ней под одеяло; она, одурманенная вином, закрыла глаза и отдала себя в руки судьбы - когда под самыми окнами грянул неистовый духовой оркестр.
...Ирена вздрогнула - воспоминание было слишком явственным. Сняла руку с теплого панциря. Обменялась взглядом с черепахой, послушала шум ветра за окном, устало опустилась в кресло.
Подлец... В тот день ОН встретил парочку влюбленных и положил на девушку свой безошибочный глаз. Проследил. А потом выгреб из карманов всю мелочь и сделал небритым оркестрантам персональный заказ...
...Они стояли под окном - бодрые бродяжки с медными трубами, те самые, с перекрестка... И гремели свадебный марш, так, что в соседних домах зажигались окна... Бамс! - пронзительно лязгали тарелки. Бамс!.. И она заплакала и лихорадочно принялась одеваться, а Ивоника некоторое время простоял столбом, а потом распахнул окно, обрывая поролоновые полосы утеплителя, и запустил в музыкантов круглой табуреткой...
Циничная туба имитировала непристойный звук.
Ивоника сидел на полу и судорожно вспоминал грязные ругательства - все, какие знал, все, которые когда-то слышал и забыл, и еще такие, которых не знал и не слышал - они придумались на лету и оттого звучали еще более жалко...
Дура. Какая она была... Неужели это неизбежно, и в восемнадцать лет все девочки - идиотки?!
А тогда она, конечно, моментально протрезвела. И бежала, под звуки свадебного марша бежала куда глаза глядят и едва не угодила под машину...
А на следующее утро ее, зареванную, несколько раз звали к телефону, но она не подходила, не желая разговаривать с Ивоникой... А когда позвали в четвертый раз и она сделала над собой усилие и спустилась к окошку вахтерши, никакого Ивоники в трубке не оказалось. Незнакомый голос вкрадчиво осведомился:
- Это Ирена?
Она не готова была к такому повороту событий и потому промолчала.
- Алло, Ирена?
- Вы кто? - спросила она угрюмо.
- Я Анджей.
...Впоследствии она узнала, что он добивается любой поставленной цели. Совершенно любой.
- Какой такой Анджей? - Ей наплевать было, что ее слушают.
- Тот, кто заказывает музыку.
Она промолчала.
- Я подобрал вашу записную книжку... вместе с номером телефона.
- И что? - спросила она.
Зато уже через секунду добавила:
- Так засуньте эту книжку себе... куда хотите!
И шлепнула трубку на рычаг...
Он был старше ее на семь лет. Жил один, в огромной комнате почти без мебели, но перемещаться по ней можно было лишь бочком, под стенкой, потому что все пространство занимал средневековый город, построенный из спичечных коробков.
- Это что?! - спросила она, впервые переступив порог его комнаты.
- Да так, - он небрежно махнул рукой. - Ничего особенного... Одна моделька.
* * *
Они встретились на нейтральной территории - в кафе; Николан Петер пришел в сопровождении красивой подтянутой женщины - из тех, кто до глубокой старости пунктуально посещает спортзал, массажиста и косметолога. Дама тем не менее нервничала, и Ирена с удивлением поняла, что источником ее напряжения является безобидная госпожа Хмель.
- ... И ваши последние вещи. Я дала читать их сыну - тот в восторге, у него половина класса записана в очереди на этот журнал...
Скорее всего, дама врала. Скорее всего, ей только вчера вечером вручили журнал и она спешно проштудировала Иренину повесть, желая иметь тему для приятного разговора с нужной собеседницей...
Потому что она, Ирена Хмель, зачем-то им нужна.
- Вы собираетесь беседовать со мной как представители Комитета или как частные лица?
Дама улыбнулась - вполне обаятельно, но за улыбкой скрывалось все то же напряжение:
- Уютная обстановка... располагает прежде всего к частной беседе.
- И тем не менее?
- Да, мы уполномочены говорить официально. - Петер, оказавшийся полноватым печальным блондином, вздохнул. - Мы понимаем ваше... мягко говоря, замешательство.
- Вы, конечно, знаете, что мы с мужем развелись пять лет назад? - небрежно спросила Ирена.
Петер кивнул:
- Разумеется... Позвольте принести извинения за невольное напоминание о вещах нежелательных и неприятных. Но... Комитет вынужден просить вас о помощи. В том числе... и о помощи вашему... бывшему мужу.
Ирена молчала.
Бревенчатый домик о десяти углах был в этот час почти пустым. Столы помещались по кругу, против входа - стойка, а в центре, под широким отверстием в потолке - жаровня. Едва ощутимо пахло дымом, и блюдо, заказанное господином Петером на троих, только начало путь преображения - от кровавых мясных обрубков к румяным аппетитным кусочкам...
- У нас мало времени, - господин Петер смотрел проникновенно. - Дело вот в чем. Представьте себе, что наш сотрудник, выполняющий свою миссию, в процессе некоторых социологических исследований... пережил тяжелый шок и фактически оказался... невменяем.
Ирена молчала. Аккуратный сизый дымок, поднимавшийся над жаровней, тонкими волокнами вытягивался в дыру на потолке.
Даже в лучшие времена Анджей ничего не рассказывал ей о своей работе... И, уж конечно, он всегда был малость невменяемым. Если, конечно, возможно такое сочетание слов.
- Наверное, вы будете удивлены, - вздохнула женщина. - Мужчины удивляют нас не реже, чем мы их... Но данные специального теста показали, что вывести этого человека из ступора может... сильный раздражитель. В том числе - появление бывшей жены.
Ирена по-прежнему молчала. Эти двое уже загрузили ее выше ватерлинии - самое время лечь на диван, натянуть до подбородка плед и поразмыслить над их словами...
Интересно, что за «специальные тесты»?
«Я подумаю», - хотела она сказать - но в последний момент удержалась.
- Да, - господин Петер подался вперед, и глаза его оказались прямо напротив Ирениных глаз. - Случилось так, что от... душевного здоровья этого человека сейчас зависит судьба многих других людей... Можно сказать, вопрос жизни и смерти. И Комитет обращается к вам... как к сознательной гражданке. Как к женщине, педагогу, гуманисту...
Мясо на вертеле понемногу приобретало съедобный вид. Вероятно, и госпожу Хмель сейчас обрабатывают, доводя до готовности...
К чему вся эта патетика?
- Он в больнице? - спросила Ирена, и голос ее был менее равнодушен, чем ей хотелось бы.
Кажется, Петер и женщина едва удержались, чтобы не переглянуться.
- К сожалению, нет... Несчастье случилось, когда господин Анджей Кромар находился с научной миссией в... командировке.
- О какой науке вы говорите? - удивилась Ирена. - Я всегда считала, что Комитет...
- О прикладной социологии, - негромко сообщил Петер. Глаза его сделались отрешенными, как будто он смотрел на Ирену из далекого далека. - Об экспериментальной социологии... Видите ли. В любой момент времени у человечества был, так сказать, потаенный запретный уголок. Исследования, которые считались неприличными, неэтичными, негуманными... И тем не менее неслыханно перспективными. Естественно, только под надзором Комитета...
Кусочки мяса медленно вращались вокруг своей оси, подставляя огню то один, то другой бок.
- Что случилось с Анд... с господином Кромаром? Женщина вздохнула.
- Он проводил эксперимент. - Петер по-прежнему смотрел Ирене в глаза, и взгляд его был теперь схож со взглядом умудренной опытом лани.
- Неудачный?
- Наоборот. НЕВИДАННО удачный. Талант господина Кромара... еще будет оценен государством и обществом... Впрочем, об этом потом. Дело в том... что когда работаешь на грани дозволенного... дозволенного не обществом - дозволенного природой... Тогда и успех может обернуться трагедией. Вот как в нашем случае...
Ирена тоскливо подумала о своем пледе. О диване, о чашечке чая, о горячем панцире флегматичной черепахи.
- Вы, вероятно, уже устали, - женщина улыбнулась через силу, - от наших недомолвок...
- Что от меня требуется? - спросила Ирена, с досадой понимая, что этим-то вопросом и следовало начинать разговор.
- Мы попросили бы вас, - голос Петера сделался совсем уж проникновенным, - навестить господина Кромара там, где он сейчас находится... и вывести его из шокового состояния. Этим вы спасете... его жизнь. И, возможно, жизнь еще многих людей... Профессиональная этика не позволяет мне сказать большего.
Ирена молчала.
Если бы речь шла о том, чтобы съездить в соседний городишко и разыскать там Анджея, вряд ли уместен был весь этот странный разговор...
- Я так понимаю... он находится далеко?
- Транспортные расходы берет на себя Комитет, - глуховато сообщила женщина.
- А куда, собственно, предстоит...
Петер вздохнул. Вытащил из-под стола свой плоский портфель, из портфеля - заранее приготовленный листок:
- Вот... прочтите и подпишите.
Ирена пробежала глазами текст - это была подписка о неразглашении государственной тайны; ей почему-то сделалось весело. Местонахождение Анджея является государственной тайной. Давно пора. Давно пора объявить этого паразита оружием тактического значения, а во мрачном расположении духа - и стратегического... И, разозлив как следует, сбрасывать на позиции вероятного противника. «Через час враги, рыдая, побегут сдаваться в плен...»
Петер сдвинул брови. Ему непонятна была ее усмешка.
Она пожала плечами:
- Сроду не хотелось ваших тайн...
- Это формальность, - мягко сказала женщина. - Но без вашей подписи мы не можем...
На диван, подумала Ирена устало. И дня два не высовывать нос из-под пледа. Восстанавливать внутреннюю экологию.
1 2 3 4 5 6 7 8