— Нет, — ответила она. — Ты разделся сам. Джорди нализался до чертиков, а я…
— А ты была так изумлена, что остолбенела, превратившись в прекрасную статую.
— Едва ли, — ядовито возразила Кэтрин. — Будь это так, мы с тобой обсуждали бы сейчас, кого позовем на свадьбу.
Эта пикировка так понравилась ей, что она решила записать реплики, как только минутка уединения позволит ей снова стать Уиллом Уэгстэффом.
Том расхохотался, и в дверях появилась унылая физиономия Джорди.
— Вам что-нибудь угодно, хозяин? — скорбно поинтересовался он.
— Да! Принеси нам всем эля с водой, а хозяйке — хлеба с сыром.
— Хорошо, что хоть кому-то сегодня весело, — жалобно протянул Джорди и удалился.
Благодаря то ли шуткам, то ли элю с водой Том скоро пришел в себя и проследовал в гардеробную одеваться, оставив Кэтрин одну. Затем, когда они привели себя в порядок, он созвал военный совет.
— Мне расхотелось шататься из таверны в таверну и расспрашивать, не знает ли кто англичанина по имени Грэм, — с ухмылкой заявил он. — Если так и дальше пойдет, к концу месяца я допьюсь до белой горячки.
— Тогда как же нам найти Грэма в таком огромном городе? — с беспокойством спросила Кэтрин.
— Не волнуйся, жена, — успокоил ее Том. — Сэр Томас дал мне адрес одного голландского купца по имени Хендрик ван Слайс. Когда-то два его корабля были вынуждены укрыться в Портсмуте из-за шторма. Все его товары были бы конфискованы, если бы он не согласился поведать нам кое-какие сведения. Позволено обратиться к нему в самом крайнем случае. Он живет здесь неподалеку. Мы представимся торговцами, а уж там станет ясно, как себя вести.
Итак, Том, Кэтрин и Джорди, нарядно одетые и оживленные, снова стояли у дверей роскошного особняка — правда, не в Антверпене, а в Амстердаме.
— Если ты решил выдавать себя за торговца, — тревожилась Кэтрин перед тем, как они покинули постоялый двор, — не удивится ли ван Слайс, что ты заявишься к нему домой, а не в лавку, да еще с женой?
— Нисколько, — откликнулся Том. — Менеер ван Слайс ведет торговлю из дома. Его товары — посуда, меха и безделушки, столь любезные знати, — хранятся в подвалах и погребах. Твое присутствие не будет для него неожиданностью: голландцы дают женщинам куда больше свободы, чем мы, и жены часто ведут дела наравне с мужьями.
— Что ж, им можно только позавидовать, — прокомментировала Кэтрин.
Хендрик ван Слайс жил по-королевски. Как ни странно, он сразу согласился принять английского торговца. Том и Кэтрин ждали в просторном зале, на стенах которого красовались внушительных размеров географические карты голландских владений в заморских землях, а также невероятное разнообразие пейзажей, натюрмортов и морских видов.
— Опять коровы, — прошептала Кэтрин. На картинах почти всех голландских и фламандских художников присутствовали или корабли, или коровы.
Вскоре слуга вернулся и повел их по анфиладе изысканно меблированных комнат в кабинет в глубине дома.
Господин и госпожа ван Слайс поджидали гостей, устроившись в удобных креслах у камина. Торговец выглядел поистине величественно в черном бархатном камзоле, и рядом с ним его жена в наряде из серебристо-голубого атласа казалась еще стройнее и изящнее.
— Мистер Тренчард… — протянул ван Слайс, пригласив гостей присесть. — Наверное, вы родственник Неда Тренчарда?
— Весьма дальний, — признался Том. — Я только скромный торговец.
— Вот как! Надеюсь, вы не откажетесь перекусить прежде, чем мы осмотрим склады? Вы, наверное, из тех англичан, что пьют эль? Или предпочтете вино, как и мы?
— Вино! — ответил Том.
— Ну что же, очень хорошо, — улыбнулся ван Слайс и сделал знак слуге. Тот благоговейно принес и поставил на низкий столик лимоны, печенье, тарелки и завернутые в белоснежные салфетки приборы на четверых, а также бокалы тонкой работы. Кажется, голландцы превратили вкушение пищи чуть ли не в ритуал.
Мужчины начали разговор о делах. Несколько раз Кэтрин пришлось улыбнуться, соглашаясь с мнением супруга.
— Нет, милый, картин больше не надо. Фарфор продается куда лучше. В конце концов, есть необходимо всем, а на картины взглянут разок — и тут же о них забывают.
— Ваша жена — редкая умница, — одобрительно отозвался ван Слайс.
Они беседовали не только о картинах и посуде, но и о скатертном полотне и гардинах.
— Потом, — сказал ван Слайс, когда слуга принес блюдо с устрицами и свежий хлеб, — мы спустимся в погреба, и вы покажете мне, какие именно товары желали бы приобрести. Как я понял, вы не взяли с собой писца?
Джорди трудно было принять за старательного клерка, и сейчас его радушно принимали в кухне.
— Его обязанности исполняет моя жена, и лучшего писца мне не надо. Надежнее всего не выпускать секреты из дома, правда?
— Мое сердце радуется встрече со столь благоразумным представителем вашей страны, — с воодушевлением воскликнул ван Слайс. — Вы, англичане, редко извлекаете пользу из множества талантов, которыми Создатель наделил наших жен.
— Так вы часто ведете торговлю с англичанами, менеер?
— Да, сударь, очень часто. — Он подмигнул. — Мне нравятся англичане: в отличие от наших правителей я понимаю, что нам нужна ваша помощь, чтобы сдержать французов и всех, кому не терпится захватить нашу страну.
— Отлично сказано, сэр. Наверное, вы и сэру Томасу Гоуэру это говорили?
В кабинете повисла напряженная тишина. Кэтрин, исполняя приказ Тома, не сводила глаз с хозяина. Веки его чуть заметно дрогнули, руки на мгновение застыли, а вокруг рта залегла жесткая складка.
— Так вы знаете сэра Томаса? — спросил он, отправив в рот устрицу, обильно политую лимонным соком.
— Да, и очень хорошо, — любезно ответил Том.
Взгляд его пронзительных глаз не отрывался от лица голландца. Жена хозяина хранила молчание, но Кэтрин поняла, что и она почувствовала волнение мужа.
— Что вам от меня надо, мистер Тренчард, кроме посуды и других товаров? Кстати, вы собираетесь приобретать их или все это блеф?
— Никакого блефа. — Том был изрядно удивлен таким поворотом разговора, но не подал виду. — А надо мне сущую малость: сведения о том, где найти Уильяма Грэма.
Ван Слайс явно расслабился.
— И все? Разумеется, я скажу вам, где он живет!
Том улыбнулся:
— Прошу прощения, но это еще не все. Вы что-нибудь знаете о Джайлсе Ньюмене?
— Только то, что его отправили на тот свет. Говорят, он начал промышлять шантажом и поплатился за это головой. Что-нибудь еще?
— Не известно ли вам что-либо о планах вашей армии, что могло бы заинтересовать вашего друга и благодетеля сэра Томаса Гоуэра?
Ван Слайс и глазом не моргнул.
— Ого, теперь я вижу, что вы и впрямь хорошо его знаете. Увы! Мне известно лишь то, что и так знает весь мир. Голландия желает вытеснить Англию с морских просторов. Однако… — Он интригующе умолк.
— Однако?.. — с надеждой повторил Том.
— Однако Уильям Грэм знает не меньше моего, а я предпочитаю, чтобы вы узнали это не от меня. Здесь я всего лишь скромный торговец.
Том окинул взглядом роскошно убранную комнату.
— «Всего лишь»! — фыркнул он, и Кэтрин про себя поддакнула ему.
— Такой же, как и вы, мистер Тренчард. — Ван Слайс сверкнул крепкими зубами, оглядывая Тома с ног до головы. — Видите ли, мистер Тренчард, умный человек всегда распознает другого умного человека. Мне стало ясно, кто вы, как только вы и ваша прелестная жена вошли в мой дом. Но знает ли она вас, мистер Тренчард? И знаете ли вы ее? Впрочем, давайте закончим разговор о торговле и выпьем за успех в наших делах, какими бы они ни были.
— Итак, жена, что ты думаешь о Хендрике ван Слайсе?
Был уже вечер, и Том с Кэтрин давно вернулись от ван Слайса, осмотрев забитые товарами погреба.
Кэтрин обдумала свой ответ.
— Знаешь, мне он кажется обманщиком, но веселым и честным, в отличие от Амоса Шоо-тера или Уильяма Грэма. По-моему, ни ван Слайсу, ни Шоотеру нельзя доверять, но из них двоих я скорее поверю ван Слайсу.
— Почему? — Том сидел, откинувшись к стене, и вертел в руках крохотную ветряную мельничку из пергамента, которую они купили в лавке недалеко от постоялого двора. — Может, потому, что ван Слайс такой красавец?
— Можешь смеяться сколько угодно, — надулась Кэтрин. — Я понимаю, что мне не из чего делать выводы, но что-то в нем такое есть.
Том наклонился и передал ей мельничку, раскрутив пальцем ее крылья.
— Опять и опять мы с тобой мыслим одинаково. Я тоже не пойму, с чего решил, будто Амосу нельзя доверять. Это просто внутреннее чувство, но я привык верить интуиции: она не раз спасала мне жизнь, когда вокруг гибли и друзья, и враги. Мне думается, моя хорошая, что и на твою интуицию можно положиться.
Он подкрепил свой вывод, легонько поцеловав Кэтрин в уголок рта, и снова откинулся к стене.
Кэтрин не раз замечала, что он называл ее «жена», когда поддразнивал или вызывал на откровенность, и «моя хорошая», когда хвалил или пытался соблазнить.
— Джорди говорит, — продолжил он, — что у ван Слайса отлично кормят. Он узнал также, что ван Слайса недавно избрали бургомистром. Любопытно, почему он согласился работать на нас.
Том помолчал, ожидая, что скажет Кэтрин. Она раскрутила лопасти мельнички.
— Наверняка он считает французов столь же опасными для Голландии, как и нас, англичан, и поэтому старается, чтобы любая победа над нами не была решающей, рассчитывая на нас как на сильного союзника в будущем. Не забудь, он ведь отослал нас к Грэму — значит, официально сам он никакой не изменник.
— Браво! — воскликнул Том. — Завтра ты пойдешь к Грэму и постараешься узнать, что же такое, по мнению ван Слайса, ему известно.
— Я?! — От неожиданности обычная выдержка изменила Кэтрин. — Одна, без тебя?
— Ну, можешь прихватить с собой Джорди. Если что-нибудь пойдет не так, он тебя защитит. Не смотри, что на вид он такой щуплый и вечно хнычет. Джорди изумительно ловко управляется с кинжалом. Кроме того, ты ему пришлась по сердцу: он убежден, что я веду себя как неотесанная деревенщина.
— Все равно, я не пойму, почему мне надо идти одной.
— Потому, что с тобой Грэм будет держаться свободнее, чем со мной. Вскружи ему голову. Пусть он считает тебя наивной дурочкой, которая, скорее всего, не запомнит, о чем он может проболтаться.
Кэтрин молча теребила мельничку.
— Поверь мне, моя хорошая, я не стал бы посылать тебя к нему, если бы не знал, что ты справишься с ним лучше меня… — Он подошел к ней, взял у нее из рук игрушку и, отложив ее на кровать, опустился перед девушкой на колени. — Радость моя, клянусь, что с тобой ничего не случится…
Говоря это, Том проклинал себя: перед глазами у него была картина ужасной смерти Ньюмена. Они ведут рискованную игру, однако он, Гоуэр и Арлингтон хладнокровно решили использовать Кэтрин против Грэма, зная, что он падок на смазливые мордашки.
Однако тогда Том еще не был знаком с Кэтрин. Сейчас же он вдруг понял, что, как это ни глупо, любит ее, и дал себе слово сделать все возможное, чтобы ни один волос не упал с этой умной головки.
Ему страстно хотелось защитить Кэтрин, уберечь от опасности, одеть в шелка и бархат, лечь с ней в постель и… и… Но он поклялся Гоуэру и Арлингтону и должен сдержать свое слово. Как и Кэтрин, ее брату грозит смерть на плахе, если их постигнет неудача. Чем чаще Том думал обо всем этом, тем больший стыд охватывал его.
Он так неожиданно умолк, что Кэтрин заглянула в его искаженное мукой лицо и тихо спросила:
— Что такое, Том?
— Ничего! — отозвался он и крепко обнял ее, желая хоть на мгновение укрыть от невзгод. — Клянусь, я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Ах, если бы можно было повернуть время вспять, снова оказаться у рампы театра герцога Йоркского в Лондоне! Том отправился бы к Гоуэру и сказал, что им придется подыскать на роль соблазнительницы Грэма другую плутовку. Когда и как прокралось к нему в сердце нежданное чувство, Том не знал.
Глава одиннадцатая
— Итак, жена, теперь ты знаешь, что делать и говорить. Джорди будет сопровождать тебя, а я последую за вами, не показываясь, и останусь у дома Грэма.
То и дело припоминая печальную участь Джайлса Ньюмена, Кэтрин кивала и благодарила. Достойно, но неброско одетый Джорди держался чуть позади, а Кэтрин направилась в сторону Нового собора, гордости Амстердама. Рыночная площадь была запружена народом — то и дело приходилось пробиваться сквозь толпу или отходить в сторону, пропуская неуклюжие кареты.
Проходя мимо импровизированной сцены, на которой давала представление труппа бродячих артистов, Кэтрин вдруг замерла, заметив Амоса Шоотера. Ой стоял спиной к выступающим, оживленно беседуя с высоким человеком в простом платье.
Что тут делает Шоотер? Прощаясь с Томом и Кэтрин, он ни словом не обмолвился о том, что намеревается отправиться в Амстердам.
Должно быть, ей показалось. Кэтрин оглянулась, однако он уже исчез вместе с собеседником. Появление человека, который, как она считала, остался в прошлом, встревожило Кэтрин, но она ничего не сказала Джорди, продолжая шагать сквозь гомонящую толпу.
Дом, в котором поселился Грэм, стоял в одном из боковых проулков. Румяная хозяйка провела Кэтрин и Джорди вверх по лестнице. Если визит соотечественницы и удивил Уильяма Грэма, он не подал виду и с улыбкой пригласил Кэтрин и Джорди в свои комнаты.
— Миссис Тренчард, клянусь, я счастлив принять вас в моем убогом жилище! А супруг не сопровождает вас?
— Увы! Он занемог, так что мне пришлось взять с собой Джорди. Муж просил передать вам привет и поручил сказать, что мы получили из Лондона ответ на ваше предложение. — Кэтрин кокетливо кашлянула, прикрывая рот кружевным платочком, и добавила: — Мы навестили вас в Антверпене и узнали, что вы уже уехали в Амстердам. Муж настоял на том, чтобы мы немедленно последовали за вами, дабы сообщить новости. И вот я здесь.
Она улыбнулась ему, как улыбалась на сцене, играя роль покорительницы мужских сердец Белинды Белламур, и Уильям Грэм расцвел в ответной улыбке, позабыв спросить, откуда им известно, где его искать.
— Как мило с вашей стороны, миссис Трен-чард!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21