Она собрала вещи, уложила их в небольшой кожаный чемоданчик и подошла к окну. Было раннее утро, и небо заволокло облаками. Порывы ветра пригибали едва пробившуюся травку, и в воздухе ощущалось приближение грозы.
Несмотря на плохую погоду, Кэтрин решила воспользоваться отсутствием мужа (он находился в Лондоне) и поехать в Гилфорд. Она посмотрела на двор и увидела Майкла, бегущего к конюшне. Надвигающийся дождь не пугал мальчика, спешившего на очередное занятие с Бенни по конной выездке. Майклу очень нравилось это дело, особенно после того как Люсьен сделал ему очередной подарок. Муж ужасно баловал ребенка, но Кэтрин не возражала. Майкл всегда принимал подарки с таким восторгом и благодарностью, что не хотелось лишать его этой радости.
Так было и вчера.
— Кэтрин! Кэтрин! — кричал Майкл, забыв от волнения, что ее следует называть «миледи». — Пойдем скорее! Ты увидишь, какое седло купил мне милорд. Он привез его специально для меня из Лондона! Пожалуйста, Кэт… то есть миледи! — Он потянул ее за руку из гостиной и повел к конюшне. — Скорее, ты должна это видеть!
Кэтрин со смехом подчинилась настоятельной просьбе мальчика, затем заметила мужа и улыбнулась, увидев довольное выражение его лица. Люсьен немного смутился, застигнутый врасплох за очередным потворствованием ребенку, и его смуглые щеки слегка порозовели.
— Мальчику неудобно сидеть в седле, предназначенном для взрослых, — пояснил он. — Надо, чтобы у него было соответствующее снаряжение.
— Конечно, — согласилась Кэтрин, пряча улыбку. Майкл окончательно покорил маркиза. Люсьен обожал ребенка и готов был на все ради него.
Затем, когда для маркиза подготовили Клинка, а на низкорослого пятнистого мерина надели новое седло Майкла, Люсьен и мальчик отправились на конную прогулку. И сейчас, стоя у окна и вспоминая их улыбающиеся лица, Кэтрин почувствовала необычайный прилив нежности, от которого перехватило дыхание. За последнее время Люсьен явно изменился — стал более близким и открытым. Возможно, влияние Майкла пробило брешь в стене отчуждения, которую маркиз старательно выстроил вокруг себя.
Если бы Кэтрин не стремилась с таким безудержным рвением к возобновлению своих занятий медициной, которые являлись причиной разногласий, то в остальном в их отношениях не было бы никаких проблем.
Однако она не могла отказаться от своего пристрастия, особенно теперь, когда чувствовала себя словно птица в клетке, проводя время без всякой пользы. Обычная пустая жизнь жены аристократа была не для нее. Она задыхалась и скучала без своего любимого дела. Ей хотелось заниматься исследованиями и помогать больным людям, а для этого необходимо было пополнять свои знания в области медицины, чтобы с пользой применять их на практике.
С этими мыслями Кэтрин отошла от окна и вернулась к кровати, чтобы уложить последние вещи, которые она собиралась взять с собой в дорогу. Она еще раньше послала письмо Сайласу Каннингему, сообщив о планах Люсьена отправиться в Лондон. Ей было известно, что каждый год в это время маркиз проводил неделю со своим адвокатом, анализируя успехи и неудачи и планируя дела на ближайший период.
— Ты можешь поехать со мной, — говорил он. — Мне было бы приятно, но, к сожалению, я буду занят большую часть времени, и нам редко удастся побыть вместе. Лучше мы потом проведем с тобой пару недель во время лондонского светского сезона. Сначала, возможно, о нас немного посплетничают, однако, учитывая, что теперь ты маркиза Личфилд, общество, несомненно, примет тебя.
Кэтрин поняла, что с отъездом мужа у нее наконец появляется долгожданная возможность осуществить поездку в Гилфорд.
— Пожалуй, я предпочла бы поехать в Лондон во время сезона, если ты не возражаешь. Пора выйти из тени и положить конец сплетням раз и навсегда. Рано или поздно у нас появятся дети, и мы должны учитывать будущее отношение к ним со стороны общества.
Упоминание о детях вызвало у Люсьена улыбку.
— В таком случае я подготовлю почву для нашего появления в Лондоне, пока буду находиться там.
Он взял ее руку и поцеловал. В какое-то мгновение, взглянув в его жгучие черные глаза, ей захотелось поехать с ним.
Сейчас, упаковав последние вещи, защелкнув замок чемодана и вызвав лакея, чтобы отнести багаж вниз, Кэтрин снова подумала о муже. Она уезжала со смешанным чувством: с одной стороны, ее радовала перспектива вновь приступить к занятиям с доктором, а с другой — мучило сознание того, как будет разозлен и расстроен Люсьен, если узнает, чем она занималась в его отсутствие.
Если бы только можно было каким-то образом переубедить его.
Однако Кэтрин знала, что это нереально.
Издалека донеслись раскаты грома, отчего зазвенела хрустальная люстра в комнате. В небе сверкали молнии, но дождя не было, так как гроза громыхала в нескольких милях от замка. Путешествие в Гилфорд должно было занять большую часть дня, но дороги пока были сухими, и карета будет двигаться перед фронтом грозы.
— Карета готова, как вы просили, миледи, — сообщил Ривз, неодобрительно глядя на Кэтрин. Он понял, что она не обсуждала с мужем свой отъезд, так как тот ни словом не обмолвился об этом, и, хотя дворецкий относился с уважением к Кэтрин, преданность маркизу оставалась для него важнее всего. — Что сказать его светлости, когда он приедет? Как скоро вы вернетесь?
— Я вернусь до того, как он прибудет сюда.
— А если он все-таки появится здесь раньше, где он сможет найти вас?
Кэтрин закусила губу. Она хотела солгать, но у нее не хватило совести. Она не собиралась делать ничего предосудительного, просто решила навестить старого друга и его жену и провести с ними пару дней.
— Я буду в Гилфорде. Там у меня есть знакомый врач по имени Сайлас Каннингем. Я буду с ним и его женой.
Ривз слегка поклонился:
— Доброго пути вам, миледи.
— Спасибо, Ривз, — с улыбкой ответила Кэтрин.
Дворецкий накинул ей на плечи теплую шерстяную накидку, и она пошла к карете, ожидавшей ее у подъезда. Это был очень удобный экипаж, не такой роскошный, как карета маркиза, но закрытый и уютный.
Для того чтобы добраться до оживленного, но непритязательного городка, потребовался почти день пути по дороге, ведущей на север в направлении Лондона. В соответствии с указанием доктора они пересекли город вплоть до северной окраины, где Сайлас и Маргарет жили в двухэтажном особняке.
Когда карета подъехала ко входу, супруги вышли на крыльцо встретить Кэтрин: Сайлас в своем обычном серебристом парике и жилете, облегающем его полную фигуру, и Маргарет, маленькая, полная, с волосами, собранными в пучок на затылке. Насколько Кэтрин было известно, их дети находились в школе-интернате.
Кэтрин с восторгом приняли и провели в дом, а затем наверх в ее комнату — простую, но безупречно чистую, с бледно-голубым покрывалом на кровати и собранными в сборки голубыми шторами на мансардном окне.
Поужинав тушеным кроликом и пирогами с олениной, Кэтрин стала говорить с Сайласом о работе. Маргарет добродушно улыбалась, когда они обсуждали темы, в которых она мало что понимала.
— Завтра можно будет пойти в колледж только после окончания занятий, — сказал Сайлас. — А до этого я могу предложить несколько статей, которые должны заинтересовать вас. Вы присоединитесь ко мне, когда студенты уйдут, и я покажу вам кое-что из нашей текущей работы.
— Я буду с нетерпением ждать, — оживилась Кэтрин. — Вы не представляете, что значит быть лишенным возможности заниматься любимым делом.
Сайлас грустно кивнул:
— Думаю, что представляю. В вас горит внутренний огонь, который нельзя потушить.
Кэтрин улыбнулась, благодарная за то, что хоть один человек понимает ее:
— Я привезла с собой список вопросов и надеюсь в течение следующих нескольких дней найти ответ на некоторые из них.
Сайлас кивнул, довольный ее рвением. Они проговорили весь вечер, а Маргарет сидела рядом, вежливо слушая, и что-то вязала, ловко перебирая своими пухленькими пальчиками.
На следующий день Сайлас отправился в Гилфордский медицинский колледж, а Кэтрин осталась дома с его книгами. Она присоединилась к нему в конце дня, и они вместе отправились в лабораторию, расположенную в подвальном помещении под одной из аудиторий.
— Ну, что же вы встали? — спросил Сайлас, когда Кэтрин, заколебавшись, остановилась в двери, глядя на покрытый покрывалом стол в центре комнаты. — Это обычный труп. Если вы хотите изучать анатомию, то нет лучшего способа, чем делать это непосредственно на человеческом теле.
Кэтрин сделала глубокий вдох, вспомнив, к каким неприятным последствиям привело подобное занятие, затем расправила плечи и решительно вошла в комнату.
Люсьен испытывал какое-то странное тревожное чувство. В течение двух дней он пытался отделаться от него, но оно только крепло. Интуиция никогда не подводила его, и он решил прервать работу с Натаниелом Уитли и вернуться в замок Раннинг.
Он прибыл домой поздно вечером и был не столько удивлен, сколько раздражен тем, что его жена отсутствовала.
— Где миледи? — обратился он к дворецкому.
— Ее светлость в Гилфорде, милорд. Она гостит там у знакомого врача и его жены. У человека по имени Сайлас Каннингем.
Каннингем! Это имя было знакомо Люсьену, и он тотчас вспомнил, о ком идет речь. Он также догадался, зачем жена поехала в Гилфорд. Она снова решила заняться этой проклятой медициной, несмотря на его категорический запрет.
Если бы дороги не были размыты и он не устал бы так после тяжелого и длительного путешествия, то поехал бы в Гилфорд прямо сейчас. Охваченный гневом, Люсьен вошел в кабинет и налил себе бренди, надеясь, что спиртное поможет успокоиться и уснуть, затем вышел из комнаты и поднялся в свою спальню. Завтра он поедет в Гилфорд и вернет свою непокорную жену домой. Тогда она узнает в полной мере силу его гнева. Он покончит раз и навсегда с ее нелепым пристрастием к занятиям, совершено не подходящим для леди с ее положением.
От злости Люсьен стиснул зубы. Нравится это Кэтрин или нет, но он клянется, что впредь не допустит непослушания с ее стороны.
За окном забрезжил рассвет. Не в силах больше уснуть, Кэтрин зажгла канделябр рядом с кроватью, накинула на себя стеганый халат и принялась за чтение еще одной толстой книги по анатомии. Она хотела как можно лучше узнать строение человеческого тела. Возможно, если бы некоторые люди не продолжали жить в мрачном средневековье, считая занятия медициной святотатством, равносильным заключению союза с дьяволом, то многие болезни были бы побеждены.
Она тяжело вздохнула, подумав, что ее муж со своими представлениями о правилах приличия и пристойности не так далеко ушел в этом вопросе от средневековых мракобесов и ни за что не позволил бы ей приехать сюда, если бы знал о цели ее визита. Кэтрин содрогнулась при мысли о том, что бы сказал Люсьен, если бы застал ее за работой над Финеасом — так они назвали труп, находящийся в подвале колледжа.
Кэтрин посмотрела на часы над камином. Пора было одеваться. Сегодня воскресенье. Вместе с Сайласом они посетят утреннюю службу в местной церквушке, а потом потихоньку ускользнут в колледж и займутся там своей работой.
Завтра ей надо вернуться в замок Раннинг.
Кэтрин нахмурилась, испытывая противоречивые чувства. Она очень тосковала по мужу, находясь здесь, но, вернувшись домой, наверняка будет тосковать по своим занятиям. Она снова будет обречена заниматься шитьем, акварелями и садоводством. Такая скучная и бесполезная жизнь была не для нее.
Задув свечи, поскольку солнце уже взошло, Кэтрин надела желтое шерстяное платье и направилась вниз, уверенная, что нет таких проблем, которые нельзя было бы разрешить. Как и планировалось, они посетили церковь, но Кэтрин никак не могла сосредоточиться на службе и мучительно размышляла над теми вопросами, ответы на которые надеялась получить от Сайласа в его лаборатории.
Распрощавшись с приходским священником и его семьей, они наконец вышли из церкви. Маргарет отправилась домой, а Кэтрин и Сайлас — в лабораторию.
Повязав фартук поверх своего шерстяного платья, Кэтрин приступила к изучению трупа, лежавшего на столе. Мужчина скончался от случайного выстрела в упор, как рассказал Сайлас, показывая ей простреленный бок. В результате у пострадавшего были сломаны ребра и в области груди и живота виднелись отверстия. Диафрагма была разорвана и желудок изрешечен дробью.
— Это был безнадежный случай, — сказал Сайлас, — хотя мужчина каким-то чудом прожил еще несколько дней.
Кэтрин не стала спрашивать, каким образом коллега заполучил тело, — ей не хотелось это знать. По словам Люсьена, существовали неразборчивые в средствах люди, которые занимались поставкой трупов для научного сообщества. При этом похитители трупов были ничуть не лучше гробокопателей. Однако Кэтрин относилась с уважением к Сайласу Каннингему и верила, что он действовал законным путем. Она верила также, что такие исследования имели решающее значение для прогресса в области медицины.
Доктор Каннингем поправил очки на кончике носа.
— Обратите внимание, каким образом пища из желудка поступает в кишечник, — заметил он, склонившись над столом. Кэтрин поморщилась от неприятного запаха жидкости, предохраняющей тело от разложения, и стала внимательно смотреть на то место, куда указывал скальпель.
— Посмотрите также… — Доктор замолчал, и Кэтрин проследила за его взглядом, устремившемся на дверь. Ее лицо сделалось таким же бледным, как у мужчины на столе, когда она увидела мужа, стоявшего на нижней ступеньки подвальной лестницы.
— Забирай свои вещи, — произнес Люсьен тихим, зловещим голосом, который казался страшнее крика. Глаза его были холодными и непроницаемыми, но по лицу было заметно, что он с трудом сдерживает гнев. — Ты немедленно покидаешь Гилфорд.
Кэтрин облизнула пересохшие губы и произнесла испуганным голосом:
— Это мой друг, доктор Каннингем. Я надеялась, что у тебя будет случай познакомиться с ним. Он предоставил мне редкую возможность…
— Я вижу, чем вы тут занимаетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40