– Скажи, я прав? – настойчиво требовал Малкольм.
Джейми отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее чувства.
– Так я прав? – почти выкрикнул Малкольм.
– Что было, то прошло! – резко ответила Джейми. – Сейчас ты женат, а у меня своя жизнь, и о прошлом пора забыть.
Намочив тряпку, она принялась промывать рану. Нахмурившись, Малкольм следил взглядом за ее движениями. Напряжение росло, и Джейми почувствовала, что не может больше молчать.
– К сожалению, у меня не было возможности тебя поздравить. У тебя очень красивая жена. – Малкольм резко отвернулся, и Джейми закусила губу. «Он, должно быть, очень скучает по жене», – подумала она. – Не знаю ее имени…
Голос ее дрогнул и прервался. Малкольм устремил на нее темный мрачный взгляд, и Джейми задрожала, чувствуя, что допустила какую-то страшную ошибку.
– Флора, – тихо ответил он наконец. – Ее звали Флора.
«Ее звали Флора», – мысленно повторила Джейми, и эти слова эхом отозвались в ее измученной душе. Ее звали Флора.
– Звали? – еле слышно прошептала она. Малкольм снова отвернулся к окну.
– Она умерла через месяц после свадьбы.
Молчание, повисшее в комнате, было почти ощутимо наполнено скорбью. Джейми хотела бы протянуть руку к Малкольму, чтобы утешить его, но понимала, что он не примет ее участия. Она стояла молча, глядя, как глубокая печаль на его лице сменяется грустной задумчивостью.
– Она была очень молода, – сказал Малкольм.
Джейми опустила глаза в землю. Ее сжигал невыносимый стыд: подумать только, сколько раз она желала зла сопернице, не зная, что та умерла так рано, так неожиданно.
Джейми молча покачала головой.
– Не хочешь услышать, как она страдала?
– Пожалуйста, не надо, – прошептала Джейми. Глаза ее затуманились слезами.
Малкольм смотрел на нее со странным выражением, словно видел в первый раз, и от его взгляда Джейми охватило тягостное смущение.
– Тебе надо отдохнуть, – неловко попыталась она сменить тему. – Голову бинтовать больше не надо. Я велю Кадди…
Она не успела договорить – пальцы Малкольма вновь сомкнулись на ее запястье.
– Останься.
От этого короткого слова сердце ее заметалось в груди. Лицо Малкольма расплывалось в меркнущем свете сумерек. Джейми чувствовала, что он больше на нее не сердится, и не знала, хорошо ли это. Повернувшись к темнеющему окну, он поведал свою историю – историю, призванную разогнать молчание ночи и исцелить израненные сердца.
– Трудно поверить, но после смерти жены я узнал ее гораздо лучше, чем знал при жизни, – так начал Малкольм свой рассказ. – Только после свадьбы мне стало известно, что Флора тяжко больна – больна с самого рождения. Но она была единственной наследницей Дункана, вождя клана Макдональдов: отец оберегал ее и хранил в тайне то, что у нее слабое здоровье. Не знаю, кто первый до этого додумался, но, как только Флора достаточно подросла, все вокруг заговорили о нашем браке – браке, который положит конец старинной вражде между Макдональдами и Маклеодами. Оба клана одобрили это. Все шло отлично. Мы с Дунканом знали, что моя женитьба на Флоре спасет жизни многих жертв бессмысленной распри. От этого союза должны были выиграть все мои подданные.
Джейми слушала, затаив дыхание.
– До свадьбы мы с Флорой встретились всего однажды, на празднике, организованном советами кланов. Мне следовало понять все еще тогда. Меня поразила ее бледность и хрупкость. Она была молчалива и задумчива, словно душа ее уже витала где-то далеко… Тогда я был готов приписать это обычной женской робости, но Дункан – должно быть, он боялся, что я пойду на попятную, – поспешил предупредить меня, что Флора очень нервное создание.
– Неужели ты ни разу не поговорил с ней наедине до свадьбы?
– Ты удивишься, но и после свадьбы этого не случилось, – с коротким смешком ответил Малкольм. – Во время свадебного пира невесте стало плохо; она отправилась в постель. Дурное предзнаменование, говорили старики – и были правы. Странно, что ты не слышала об этом, – ведь тогда ты еще оставалась на острове Скай! Она так и не встала с постели и умерла месяц спустя. Дункан потом рассказывал мне, что она вышла замуж с единственной целью – родить ребенка. Она понимала, что рождение наследника принесет мир на острова Скай и Гебриды; должно быть, ей мечталось хотя бы этим сохраниться в людской памяти.
«Какой же я была эгоисткой! – сокрушенно думала Джейми. – Сидела в благополучной Франции, мечтала о своем счастье, а Малкольм в это время думал только о благе своего народа. Но почему же он ничего мне не объяснил? Почему не рассказал, что вынуждает его жениться на другой?»
Но, впрочем, тут же оборвала себя Джейми, он и не обязан был ничего ей объяснять. Она сама, обманутая детскими фантазиями, неправильно истолковала его письмо. Малкольму и в голову не приходило, что такая шальная мысль взбредет ей на ум! Она сама, только сама виновна в своей ошибке – но от этого не легче. Нет, даже тяжелее.
– Я никогда не знал Флору как муж жену. Мы не успели привязаться друг к другу, не научились любить друга. Но я глубоко уважал ее и восхищался ее мужеством. Она встретила смерть бестрепетно, как воин. – Малкольм задумчиво провел пальцами по подбородку. – Может быть, и к лучшему, что конец наступил так скоро. – Он поднял на Джейми суровый, испытующий взгляд. – Теперь ты знаешь все.
– Малкольм, мне так жаль!
Он пожал плечами, на мгновение отведя взгляд.
– Я ответил на твой вопрос, но ты так и не ответила на мой.
– Твой вопрос? – машинально повторила Джейми.
– Да, о платье.
– Неважно. – Теперь настал ее черед отворачиваться и пожимать плечами. После того, что рассказал ей Малкольм о жизни и смерти Флоры, Джейми предпочла бы умереть, чем признаться в своих глупых детских мечтах. – Скажи лучше, что происходит сейчас?
– Тебе лучше знать. Я здесь – только пленник.
– Я имею в виду, на острове, – уточнила Джейми. – Между Маклеодами и Макдональдами.
– Снова дерутся, что же еще?
– Но почему?! – воскликнула Джейми. – Где же уважение к памяти умершей?
Малкольм скептически поднял брови.
– Джейми, милая, они едва ли заметили ее смерть.
Рыбаки сражаются за рыбные места, пастухи проламывают Друг другу головы за цветущие пастбища. Стоит какой-нибудь хорошенькой девчонке из Маклеодов увлечься бравым молодым Макдональдом – начинается сущий ад, и мне приходится отправлять воинов, чтобы навести порядок.
– Неужели нет никакого способа заставить их жить в мире?
– А что мы можем сделать? Разговариваем с людьми, убеждаем тех, кто поддается убеждению, рубим головы самым закоренелым драчунам. – Малкольм согнул ногу в колене, опершись о спину Джейми. – Дункан – достойный человек, и личной вражды между нами нет. Но остальные – горцы, и этим все сказано. Вот уже тысячу лет они ненавидят друг друга. Война – их ремесло, и убить врага – для них такое же удовольствие, как переспать с женщиной. Чтобы старинная вражда сменилась миром, нужно что-то посильнее последнего желания умирающей! Мы должны связать два клана кровными узами. – Он вдруг улыбнулся. – Впрочем, раз уж ты заговорила об этом, мы с Дунканом кое-что придумали. Быть может, что-то и получится.
– Расскажи! – встрепенулась Джейми.
– Видишь ли, полгода назад Дункан снова женился. Когда я уезжал в Роттердам, старик с молодой женой, не покладая рук, трудились над тем, чтобы произвести на свет наследника.
Джейми порозовела, представив себе, как можно «трудиться» над таким деликатным делом, особенно «не покладая рук».
– И что же? Он хочет, чтобы ты женился на его будущей дочери?
В уголках рта Малкольма заиграла улыбка.
– Благодарю, милая. Ты в самом деле уверена, что я не утеряю своих… э-э… способностей даже в столь преклонном возрасте?
Джейми покраснела до корней волос.
– Я вовсе не то хотела сказать… – Она откашлялась, стараясь вернуть голосу спокойствие. Однако здесь, на постели рядом с Малкольмом, да еще когда он так уютно прижимается к ней бедром, сохранять спокойствие было совершенно невозможно. Может быть, лучше встать? Однако Малкольм удержал ее, заставляя остаться на месте.
– Так что же ты хотела сказать?
– Многие немолодые мужчины женятся на совсем молоденьких девушках, – выдавила она наконец, умирая от смущения.
– Ага! Так ты думаешь, что эта попытка Дункану удастся лучше остальных?
– Лучше остальных? – удивленно спросила Джейми. – О чем ты?
– Этот старый жеребец похоронил по меньшей мере пять жен – и один господь ведает, сколько у него было любовниц.
Джейми подняла на него круглые от удивления глаза. Множество жен? Любовницы? В семье Макферсон ни о чем подобном и не слыхивали! Ее дядя Алек тоже был лэрдом – он правил островом Скай, пока Малкольм не достиг совершеннолетия, – однако всю жизнь был предан только одной женщине. Своей жене Фионе. В этом Джейми была твердо уверена.
– От всех этих женщин у Дункана был только один ребенок, – продолжал Малкольм. – Так что, как видишь, вероятность появления наследника невелика. Однако Дункан не оставляет своих стараний и надеется на удачу. И кто я такой, чтобы его разочаровывать? Пусть он стар и страшен как черт – зато жена молода и красива! Нет, для старины Дункана еще не все потеряно!
– Так, значит, ты не собираешься жениться на его дочери?
– Кто же поручится, что это окажется девочка?
– Верно. Но как же вы собираетесь связать два клана кровными узами?
– Все, что от меня требуется, – завести наследника самому, – ответил Малкольм, внезапно становясь серьезным.
– О-о…
– Да. И мы поженим наших детей.
– Ну конечно! – радостно воскликнула Джейми. – Как я раньше не додумалась! Все так просто.
– Рад, что ты так думаешь, Джейми. – Он взял ее за руку и спросил: – Итак, ты согласна родить мне наследника?
Глава 14
– Что, если назначить свадьбу на Иванов день? – спросил герцог Норфолк у Роберта Редклиффа, графа Эссекса, нового королевского лорда-канцлера.
– Слишком скоро, – ответил канцлер, задумчиво водя пальцем по парчовой скатерти. – Хоть мы со дня на день ожидаем вестей от родных королевы, трудно рассчитывать, что король аннулирует свой брак с Анной Клевской ранее середины лета.
– Значит, осенью? – с оттенком раздражения спросил герцог.
– Нет, Норфолк. Король не согласен так долго ждать.
Кэтрин Говард с чашей вина в руках нетерпеливо переводила взгляд с одного старика на другого. Ей было скучно – невыносимо скучно! Она и не могла припомнить, когда в последний раз так скучала. Скосив глаза на толпу слуг и писцов, толпящихся у двери, Кэтрин лениво размышляла о том, найдется ли среди них хоть один настоящий мужчина, способный схватить лысого старика канцлера за плечи и как следует тряхнуть. Как пить дать, из этого урода песок посыплется! Господи, как ей все, надоело!
Нудный разговор о свадьбе продолжался уже более получаса. Два старых осла хотели обговорить все детали – пожалуйста, но она-то тут при чем? Можно подумать, ее мнение имеет хоть какое-то значение! Зачем же дядя заставил ее сидеть здесь и маяться скукой? Когда же это кончится?
Громко вздохнув, Кэтрин отвернулась; взгляд ее упал па Эдварда, сидящего в дальнем конце стола. Кэтрин смело пожирала его глазами. На красивом лице кузена лежала та же печать скуки; он метнул взгляд в ее сторону и поспешно отвел глаза – но Кэтрин знала, что долго он не сможет удерживаться.
Кэтрин обожала вызывать в Эдварде желание и, надо сказать, изрядно преуспела в этом искусстве. Бросив осторожный взгляд на стариков, она поднялась и двинулась к любовнику. Одной рукой она прижимала к груди чашу с вином, другой легко скользила по спинкам кресел, не отводя глаз от лица Эдварда. Глядя на его чувственные, четко очерченные губы, Кэтрин представляла, как он впивается ртом в ее соски, как мощное естество его глубоко входит в нее и она изгибается и стонет в экстазе. Ох, боже мой, а вместо этого она вынуждена сидеть здесь и глядеть на двух стариков.
Острое желание вспыхнуло в ней. Эдвард сидел, откинувшись на спинку кресла и небрежно раскинув ноги; рядом с ним стоял кувшин вина. Кэтрин представила себе, что могло бы произойти, будь они одни в зале.
Она встанет перед ним и задерет юбки. Разумеется, Эдвард не станет ждать, пока она разденется, – для этого он слишком нетерпелив. Кэтрин прильнет к нему на колени и одним движением освободит его мужское достоинство от всего, что держит его в плену. Сильные руки стащат с ее плеч платье, обнажат грудь, и чувственные губы начнут игру с набухшими, возбужденными сосками. Еще немного, и твердое как камень орудие Эдварда одним рывком вонзится в ее влажные глубины… Кэтрин вздрогнула, захваченная соблазнительными видениями.
Глубоко вздохнув, она сделала еще шаг к нему. Сзади доносилось бормотание стариков, но Кэтрин их уже не слышала. Эдвард не сводил с нее глаз: взгляд его скользил по ее чувственно колышущимся бедрам, по высокой груди. Под его голодным взглядом Кэтрин ощутила влагу между ног и сладкую боль где-то внизу живота.
Кэтрин села рядом и, небрежным жестом подозвав слугу, приказала принести еще вина.
– Приятно ли вы провели утро, кузен? – промурлыкала она, наполняя свою чашу.
– Да, очень! – хрипловато ответил Эдвард.
– Охота вам понравилась?
– Гораздо больше мне понравились наши игры во дворце! – Он оглянулся на слуг – они стояли слишком далеко и не могли ничего слышать.
– Увы, нам осталось мало времени для таких невинных удовольствий! – усмехнулась Кэтрин.
– Верно, кузина, – ответил Эдвард, глядя ей в глаза. – И с каждым днем его становится все меньше.
– Почему бы тебе не взять меня прямо сейчас? – Кэтрин обвела комнату взглядом и соблазнительно потерлась ногой о его ногу.
Эдвард криво усмехнулся.
– Боюсь, мы помешаем совещанию на другом конце стола.
– Верно. Но так будет только интереснее. Эдвард уставился на нее.
– Интереснее? Но не слишком ли это опасно?
– Я думала, ты живешь ради риска, кузен. – Кэтрин поднесла чашу к губам и облизала край. Взгляд Эдварда не отрывался от ее сочных губ и розового язычка. – Или ради такого наслаждения не стоит рисковать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38