Джек уже представлял, как проведет на холодном пыльном полу всю ночь. Лучше бы Норри пошла с ним, она постояла бы на страже.
Джек прислушивался, как Эдмонд ходил взад-вперед по комнате. Что ему здесь нужно, будь он проклят? Джек хотел приподнять край покрывала и понаблюдать, но затем отдернул руку. Эдмонд мог заметить его.
Джек предполагал, что Эдмонд стоял у туалетного столика. Затем он подошел к шкафу, снова вернулся к столику. Джек услышал скрип пружин кресла, видимо, Эдмонд сел. О Господи, он долго здесь проторчит!
Услышав поскрипывание пера, Джек приподнял брови. Этот кретин что-то пишет. Письмо?
Джеку очень хотелось бы узнать, какой это важной персоне писал Эдмонд, что даже уединился в своей комнате. Другу? Любовнице? Сэру Ричарду?
При мысли о том, что Эдмонд мог давать письменные отчеты дяде Онории, у Джека пробежали мурашки по спине. Затем он усмехнулся. Вероятнее всего, Эдмонд писал своей матери.
Джек надеялся, что Эдмонд не любит писать пространные письма, потому что лежать на полу становилось все неудобней с каждой минутой. У Джека затекла правая нога, он мучительно хотел вытянуться, но не смел шевельнуться. Левая рука и вовсе онемела.
Услышав шелест бумаги, он предположил, что Эдмонд закончил письмо и теперь складывал его. Только бы он не сразу отправил это послание!
И как будто бы, чтобы помучить Джека, Эдмонд еще некоторое время прогуливался по комнате. Джек попробовал передвинуть свое онемевшее тело, но скрип паркета заставил его замереть.
И в тот момент, когда Джек подумал, что больше не в силах терпеть это, он услышал, как дверь открылась, затем закрылась, ключ повернулся, и в комнате снова стало темно.
Досчитав до ста, он очень осторожно выбрался из-под кровати и подкрался к двери. Приложив к ней ухо, Джек прислушался. Тихо. Он осторожно приоткрыл дверь и выскользнул в коридор, чтобы снова зажечь свечу. С еще большей решимостью Джек вернулся в комнату, чтобы продолжить поиски.
Шкатулка с письмами стояла на столе, и Джек внимательно осмотрел ее. Вытащив из кармана одну из шпилек Онории, он попробовал открыть ящичек. Но внутри не оказалось письма, написанного только что Эдмондом, зато лежало множество других писем, адресованных ему самому. Джек внимательно прочел их. Письма от торговцев одеждой, требующих уплаты за новый костюм для верховой езды, новые туфли и несколько пар перчаток. Весьма интересно. И другие письма, напоминающие Эдмонду Об «обязательствах джентльмена». Эдмонд погряз в долгах. И ему требовалась приличная сумма, как стало ясно из писем. Насколько же прибыльной была его ферма в Йоркшире? Если у него нет денег оплатить счета, его дела совсем плохи.
Настолько плохи, что он охотно согласился бы помочь своей кузине выкрасть ценное ожерелье?
Настолько плохи, что он пошел бы к сэру Ричарду и предложил тому сделку?
Или настолько плохи, что он сам собрался взять ожерелье?
Джек закрыл шкатулку и вышел из комнаты. Он хотел бы переговорить с Онорией о том, что он разузнал после того, как все уйдут по своим комнатам.
Приоткрыв дверь, он прислушивался, как гости расходились по спальням, но каждый раз, когда он собирался добежать до дверей Онории, на лестнице раздавались шаги, и он поспешно прятался за дверью. Джек боялся, что Онория заснет прежде, чем он сможет прийти к ней.
Наконец, на несколько минут воцарилась полная тишина. Джек пробежал на цыпочках по коридору и открыл дверь в комнату Онории. Она сидела за туалетным столиком, заплетая волосы. Когда Джек вошел в комнату, она резко обернулась.
— Что вы себе позволяете! — Онория ухватилась за накрахмаленный воротник своего пеньюара, как бы желая прикрыться.
Джек закрыл за собой дверь.
— Я надеялся, что вы еще не спите. Она еще крепче запахнула ворот.
— Вероятно, вы не ожидали меня, — усмехнулся Джек. — Хотя, должен сказать, что вы очаровательны в этом пеньюаре.
— О, уходите, прошу вас. Если кто-нибудь увидит вас здесь …
— Вы кого-то ждете?
— Нет!
— Значит, нас никто не увидит. — Он прошел к кровати и уселся на краешке.
— Где вы пропадали весь вечер? Дядя сказал, что вы плохо себя чувствуете.
— Я попал в ужасную ситуацию, если можно так выразиться.
— Что сучилось? — встревожилась Онория.
— Я обыскивал комнату вашего кузена, и он чуть не застал меня за этим занятием.
— Что вы делали в комнате Эдмонда?
— Я решил, что это необходимо. Он слишком много задавал мне вопросов сегодня. У меня возникли некоторые подозрения, и я хотел кое в чем разобраться.
— Тогда почему вы не спросили у него?
— Иногда истину можно отыскать лишь тайными способами.
Онория теребила свою косу.
— Вы что-нибудь нашли?
— Только то, что ваш кузен по уши в долгах.
— Эдмонд?!
— Похоже, он не такой уж процветающий йоркширский сквайр, каким хочет казаться.
— Какого рода долги?
— Он должен торговцам одеждой. У него также имеются карточные долги.
На ее лице отразилось облегчение.
— Другими словами, обычное дело для джентльмена.
— Может быть. Но я собираюсь понаблюдать за ним. Человек, доведенный до отчаяния, может отважиться на непредсказуемые поступки.
Джек наклонился вперед и взял в руки ее косу.
— В самом деле, вам не следует делать этого с вашими волосами. Вы мне нравитесь больше, когда распускаете их так, как вы это сделали тогда, в библиотеке.
Онория выдернула у него свою косу.
— Я предпочитаю так носить свои волосы, — отодвинув стул, она встала. — А теперь, я думаю, вам следует покинуть мою комнату.
— И вы не хотите заняться поисками сегодня?
— Не могу представить, где еще можно спрятать ожерелье. Думаю, вы правы, дядя не привезет его в дом из банка, пока не приедет принц. И вы можете лечь спать со спокойной душой.
Кивнув головой, Джек подошел ближе.
— Это приглашение? — Нет!
— Жаль, — он протянул руку и коснулся кружева на воротнике ее пеньюара. — Мне нравится видеть женщину в белых кружевах.
— Пожалуйста, уходите.
Не обращая внимания на ее слова, он приблизился, заключив ее в свои объятия. Онория ощутила легкий запах кларета, почувствовала пуговицы его жилета сквозь тонкую ткань пеньюара.
В одно мгновение она осознала, в каком опасном положении находилась здесь, в своей комнате, когда все в доме уже спали.
Опасность представлял не сам Джек, а то, как она вела себя с ним наедине. В следующее мгновение он прижался губами к ее рту, ласкал языком ее язык, и она позабыла все на свете, приятная истома наполнила все ее существо. Она закинула руки ему на плечи и порывисто прижалась к нему.
— Восхитительно… пробормотал Джек, осыпая поцелуями ее лицо и шею.
Его рука выводила загадочные узоры на ее спине, так, что ей становилось жарко и холодно одновременно.
Какая-то клеточка ее мозга кричала об опасности, говоря ей, что это невероятное безумие. Но Онория стала слабой, беззащитной, она все больше поддавалась волшебному ощущению от его поцелуев, прикосновений его рук. Его пальцы снова нашли ее косу.
— Это надо расплести, — прошептал он, пытаясь вытащить ленту и не прекращая целовать ее. — Никаких кос для Норри.
Он ловко расплел ее волосы, перебирая пальцами, пока кудри и завитки не рассыпались по плечам.
— Намного лучше, — тихо проговорил он ей на ухо, отчего у нее прошла дрожь по телу. Он оставил ее губы и прижал к себе, перебирая .одной рукой волосы, а другой поглаживая по спине. Онория уткнулась лицом в его шею, боясь встретиться с ним взглядом. Джек сразу же поймет, что это ей очень нравится. Внезапно он перестал ласкать ее, а просто держал в своих объятиях, упираясь подбородком ей в темя. Они оба молчали. Сердце Онории стучало в груди гулко, как барабан. Прижимаясь к Джеку, она чувствовала учащенные удары его сердца.
Наконец, он выпустил ее, отступив назад и взяв ее лицо в ладони. Джек мягко поцеловал ее в губы, затем отошел в сторону.
— Приятных снов, Норри. — Проскользнув через приоткрытую дверь, он исчез также незаметно, как и появился.
Онория опустилась в кресло, потрясенная случившимся. Невозможно объяснить словами это неведомое чувство. Ее тело отказывалось подчиниться разуму, и о чем бы она ни думала или ни говорила, не могла изменить тех чувств, которые ее переполняли, когда Джек обнимал и ласкал ее. И каждый раз она отдавала ему частичку себя. Она играла с огнем, но хотела обжечься, хотела еще больше ощутить жар этого пламени. Хотела приковать его к себе так, чтобы он взял ее с собой, когда соберется уйти.
Вот. Она признала это. Она хотела пойти за ним, находиться с ним рядом, куда бы он ни направился. Даже если только сама мысль об этом шокирует ее.
Почему он так поспешно покинул ее? Джек сидел в своей комнате, всматриваясь в темноту за окном, этот вопрос крутился у него в голове.
Закрыв глаза, он снова представил себе Онорию в ее ночном одеянии, с распущенными волосами. На редкость очаровательное зрелище. Такое, что он хотел увидеть это снова… снова… и снова…
Она была податлива и уступчива в его объятиях, и если бы даже ему не удалось достичь ее полной капитуляции, он смог бы значительно приблизить ее. Так почему Же он не воспользовался этим? Почему убрал руки, оставил ее и убежал к себе?
Он боялся ее. Боялся своих чувств к ней. И того, что она хотела от него, так как знал, что никогда не сможет ей дать этого.
Онория хотела всего того, чем он пренебрегал — безопасности, стабильности, респектабельности. А он всю жизнь сопротивлялся этому. И если он не находил приятным свое теперешнее положение, то тем более, не собирался взваливать на себя дополнительную/ обузу.
Тем более, из-за женщины, даже такой, как Норри.
Но все же он желал ее. Сравнивая Онорию с леди Милбурн, Джек удивлялся, как он мог вообще польститься на эту развращенную кокетку.
Норри привлекала его не своей невинностью и неопытностью, а смелостью и решительностью в борьбе за то, чего хотела добиться. В ней бил родник жизни, жизни, которую он растратил понапрасну за эти годы.
Когда он находился с ней рядом, ему казалось, что он сможет вернуть себе нормальную жизнь. А Норри могла помочь ему в этом. Но цена, которую она требовала, показалась ему слишком высокой.
Лучше загасить это желание к ней и уйти прежде, чем он сможет измениться.
— Потому что Джек знал, что это ему не по силам.
ГЛАВА 16
Позавтракав в одиночестве, Джек снова уединился в библиотеке. Он станет чересчур грамотным, если и дальше будет проводить здесь столько времени. Но, как оказалось, это единственное место, где он мог укрыться от всех остальных гостей. Кроме Онории сюда редко кто заглядывал, а Джек не возражал, чтобы она приходила.
Джек взял номер «Таймса» двухдневной давности и принялся за чтение. Он едва успел прочесть вторую колонку объявлений, как дверь в библиотеку распахнулась. В комнату вбежала Онория, на ее лице отражалось крайнее смятение.
— Он здесь!
— Кто!
— Принц!
— Здесь? Сейчас? — подскочил Джек. — Я думал, он приедет дня через два.
— Он только что прибыл. — Онория заломила руки. — О, Джек, что нам делать?
— Не о чем беспокоиться, — проговорил он с убедительностью, даже большей, чем чувствовал на самом деле. — У нас уйма времени, мы что-нибудь придумаем. Он остановится здесь недели на две, да?
— Да, но…
— Ни слова больше, — сказал Джек, прикоснувшись к ее руке. — Предоставьте все мне. Все будет хорошо.
. — Вы уверены в этом?
— Конечно, — Джек запечатлел поцелуй на ее лбу. — А теперь успокойтесь. Все получится.
Она улыбнулась ему сияющей улыбкой и вышла из комнаты.
Джек призадумался. Не нравится ему все это. Принц уже здесь, и теперь играть предстоит всерьез. Приезд принца означал, что ожерелье тоже вскоре появится в доме.
Вопрос в том, когда и где?
Меньше чем через час появился лакей, уведомив Джека о распоряжении сэра Ричарда присоединиться к нему и его «высокочтимому гостю» в гостиной.
Джек взглянул на свое скромное одеяние и ухмыльнулся. Не требуется ли парадный костюм по случаю прибытия такой величественной персоны?
Гости уже собрались в гостиной, когда туда пришел Джек. Сэр Ричард представлял своих гостей королевской особе.
Джек еле сдержал свое веселье при виде принца. Маленького роста, кругленький, с багровыми щеками и с уморительным старомодным напудренным париком на голове.
— А, Барнхилл, вот и вы, — сэр Ричард знаком подозвал его. — Ваше Высочество, разрешите представить вам мистера Джека Барнхилл а. Он друг — вы понимаете меня? — моей племянницы.
Джек поклонился принцу, восседающему в кресле. Несмотря на отделанный золотым галуном мундир, обвешанный медалями, при ближайшем рассмотрении принц и вовсе не производил внушительного впечатления.
— Его королевское Высочество, принц Ринсдорф-Рёдген. — На лице сэра Ричарда сияла гордость, как будто он сам имел какое-то отношение к этому высокому титулу.
— Ваша племянница — очаровательная фройлен, — сказал принц сэру Ричарду, оценивающе гладя на Онорию. Поманив ее пальцем, он взял ее за руку. — Очаровательнейшая.
Джек в одно мгновение разъярился, увидев, какой сальный взгляд принц послал Онории.
. — Мисс Стерлинг, — сказал он холодно, — воплощение всех лучших качеств английских женщин.
— О, я, я, — затряс головой принц так, что все его многочисленные подбородки заколыхались.
Сэр Ричард кашлянул.
— Должен сказать вам, Ваше Высочество, между моей племянницей и мистером Барнхиллом существует определенное соглашение.
— Ах, вот как! — он ущипнул Онорию за щеку. — Мои поздравления, либхен.
Джек подумал, что если бы в самом деле был помолвлен с Онорией, то ударил бы этого наглеца. Но вместо этого он хмуро улыбнулся и отошел. Леди Милбурн приблизилась к нему.
— Маленький круглый мячик, не правда ли? — прошептала она. — Совсем не похож на прусских гусар, которых я видела в Лондоне.
— Сэра Ричарда, кажется, это не волнует, — заметил Джек. — И Бог свидетель, принц Уэльский представляет собой не лучшее зрелище.
Леди Милбурн прикрыла рот рукой и захихикала. Нахмурившись, Джек наблюдал, как дядя Онории увивался вокруг принца. Из того, как он лебезил перед своим гостем, становилось ясно, что сэр Ричард — попросту сноб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38