Донованы – 2

OCR by Rina
«Лоуэлл Э. Нефритовый остров»: АСТ; М.; 2000
ISBN 5-17-003378-8
Оригинал: Elizabeth Lowell, “Jade island”, 1998
Перевод: Е. Б. Черная
Аннотация
Он – достойный представитель загадочного клана бизнесменов-авантюристов, в котором каждый мужчина словно притягивает к себе успех, деньги и – опасность.
Она – незаконная дочь знаменитейшего торговца драгоценными камнями. Девушка, в совершенстве постигшая искусство разбираться в самоцветах…
Этой блестящей парочке предстоит расследовать похищение древних драгоценностей. Но сумеют ли двое влюбленных стать победителями в рискованной игре, где ставка – сказочное богатство? Сумеют ли отстоять свою любовь – чистую, страстную, земную?..

Элизабет ЛОУЭЛЛ
НЕФРИТОВЫЙ ОСТРОВ
Посвящается Нэнси и Роджеру Киснерам – отличным соседям, прекрасным друзьям и чудесным людям.

Пролог
Ему стало страшно.
Дрожащими руками он собрал нефрит, упаковал в коробки. Драгоценный нефрит… такой древний… Небесный камень… Человеческая мечта, воплощенная с почти нечеловеческим искусством и нечеловеческим терпением.
Мечта, которая вызывала в людях зависть и жадность.
Мечта, которая приводила к преступлениям, предательству, смерти.
Руки его стали холоднее нефрита, который он воровал, – одну вещь за другой, одну мечту за другой. Через липкие от пота ладони прошла целая культура древней нации, ее душа. Вот дракон, свернувшийся в причудливой позе. Ему три тысячи лет. Вот ученый-схоласт. Его кремовые одежды, выточенные из камня, кажутся почти воздушными. А вот мудрецы на склоне горы.
Мечты о прекрасном воплотились в тысячах оттенков нефрита – от снежно-белого до угольно-черного, от зеленого до голубого, красного, золотистого. Под солнечным светом любое из этих изделий начинало призрачно мерцать, словно светилась сама душа камня.
Уникальные творения. Бесценные. Непревзойденные и неповторимые.
Семь тысячелетий развития великой национальной культуры лежали перед ним. Древние би – диски, олицетворявшие рай небесный; не менее древние кун – полые цилиндры, изображавшие землю. Декоративные церемониальные клинки и нарукавные повязки с выгравированными на них символами, истинное значение которых древнее самой человеческой памяти. Кольца, браслеты, серьги, кулоны, колье, подвески, брелки, пряжки, замки, чаши, ножи… Горы, облака, драконы, кони, рыбы, птицы, цветы лотоса, люди – мужчины и женщины – все, что вобрала в себя целая человеческая культура, выгравировано на камне, который сейчас, казалось, говорил на языке самой ее души…
– Быстрее, идиот!
Он едва не выронил древнюю чашу. И выронил бы, если бы чья-то рука молниеносно не перехватила хрупкое прохладное полушарие.
– Ч-ч-что… что ты здесь делаешь? Сердце бешено стучало у него в груди.
– Проверяю, как ты делаешь свое дело.
– Что?! Какое дело?
– Грабишь сокровища гробницы «Нефритового императора», разумеется!
– Я… нет-нет… Я не… Если это откроется…
– Не откроется, если сделаешь, как я скажу.
– Но…
– Слушай, что я говорю!
Он выслушал, весь дрожа. Страх сменялся надеждой, которую снова пересиливал страх. Он не знал, что сильнее. Знал только, что сам вырыл себе могилу и теперь готов на все, только бы не оказаться погребенным в ней.
Вор слушал и не знал, смеяться ли, плакать или бежать куда глаза глядят – подальше от соблазна, от шепота этого дьявола, призывавшего к неслыханному. В его устах все выглядело не правдоподобно просто. И ему нет больше нужды терзаться сознанием вины или опасаться разоблачения. Этот дьявол нашел другого виновника.
Осознав это, вор с облегчением рассмеялся.
Пошел упаковывать бесценный нефрит и вдруг обнаружил, что руки стали теплыми и пальцы больше не дрожат.
Глава 1
Лайэн Блэкли проснулась от громкого стука в дверь. Села в постели. Почувствовала, как колотится сердце. На мгновение показалось, что шум ей только снится. И неудивительно: девушка слишком устала. Вчера работала допоздна, так и сяк раскладывая и снова перекладывая прекрасные изделия из нефрита, добиваясь максимальной выразительности, – до тех пор, пока не убедилась, что нашла наилучшее решение для сегодняшней экспозиции на благотворительном аукционе.
Дверь содрогалась от ударов. Лайэн тряхнула головой, откинула тяжелые черные пряди со лба. Взглянула на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Шесть утра…
Она выглянула в окно. Над Сиэтлом занимался рассвет, но лучи солнца еще не коснулись окон ее старой квартиры на площади Пионеров, выходившей окнами на запад.
– Проснись, Лайэн! Это Джонни Тан. Открой дверь! Похоже, это и в самом деле сон. Джонни Тан никогда не переступал порога не только ее квартиры, но даже офиса, который находился здесь же, за холлом. Они вообще встречались крайне редко, по большей части когда Лайэн навещала мать в Киркленде.
– Лайэн!
– Сейчас иду. Одну минуточку.
Хорошо, что нет соседей, которые могли бы возмутиться по поводу такого грохота в субботу утром.
Лайэн откинула пуховое одеяло, набросила красный шелковый пеньюар – подарок матери на прошлое Рождество – и поспешила к двери. Отперла два замка, отодвинула засов.
– В чем дело? Что-нибудь с мамой?
– Нет, с Анной все в порядке. Она хочет увидеться с тобой до аукциона.
Лайэн прикинула, сколько дел намечено на сегодня. Если сделать маникюр самой, может быть, удастся выкроить время на визит к матери.
– Я загляну к ней сразу после того, как оформлю экспозицию.
Джонни кивнул. Однако похоже, он явился отнюдь не за этим. Во всяком случае, сейчас он не выглядел человеком, который получил то, за чем пришел. Явно встревоженный, он был похож на раздраженного зверя в клетке. Губы сжаты, скулы напряжены. Красивый мужчина, снова отметила Лайэн. Ростом чуть меньше шести футов, худощавый и стройный. Быстрый, ловкий, с широкой обезоруживающей улыбкой, которую сейчас он, судя по всему, был не намерен демонстрировать.
– Кофе у тебя есть? Или по-прежнему предпочитаешь китайский кофеин?
– У меня есть и чай, и кофе.
– Тогда я хотел бы черный. Я имею в виду кофе, а не чай. Лайэн отступила от двери, и Джонни прошел в квартиру.
Она не знала в точности, сколько лет ее отцу. Должно быть, около шестидесяти. Однако он выглядел, не больше чем на сорок. За все годы, что Лайэн себя помнила, любовник ее матери, казалось, ничуть не изменился. Появилось, правда, несколько серебристых прядей в волосах, пара тонких морщинок; овал лица стал чуть менее четким. Однако все это мелочи по сравнению с теми изменениями, что произошли в ней самой за тридцать лет со дня рождения.
Ни разу за все эти годы Джонни Тан не признал, что ребенок Анны Блэкли – его дочь.
Лайэн постаралась отогнать эти мысли. Заперла дверь. В конце концов, теперь не так уж важно, что там признал или не признал Джонни Тан. Теперь для нее имеет значение только нефрит. Нефрит семьи Тан. Коллекция ее деда, отца ее отца. Сотни, тысячи изделий. Все уникальны, некоторые поистине бесценны. Каждая вещь словно светится изнутри…
– Не можешь удержаться от того, чтобы не поиграть?
Джонни указал на кухонный стол, уставленный нефритовыми фигурками. Еще несколько стояли на полу и на буфете.
– Поиграть?! Да нет, для меня это не куклы. Мужчина издал хрипловатый смешок.
– Отец, наверное, лишился бы сознания, если бы услышал, что ты сравниваешь их с куклами.
– Вэнь прекрасно знает, как я отношусь к нефриту.
– Вэнь использует твое мастерство и недоплачивает тебе. Лайэн испуганно подняла глаза на отца:
– Ведь это он научил меня всему, что я знаю.
– Не правда! Он узнал о твоем существовании всего семь лет назад. До этого его вряд ли волновало, есть ли ты на свете. А потом ты купила на какой-то распродаже нефритовые бусы, и он решил, что у тебя к этому талант.
– Те бусы периода династии Западная Чжоу. Их возраст три тысячи лет. На них выгравированы драконы – символ власти. И они были нанизаны на выцветшую красную шелковую ленту, более древнюю, чем конституция Соединенных Штатов.
– Если бы ты их продала и вложила деньги в ценные бумаги, тебе бы сейчас не пришлось ютиться в этой дыре. Но ты преподнесла их моему отцу в подарок ко дню рождения.
На мгновение Лайэн потеряла дар речи. Джонни Тан никогда не говорил с незаконной дочерью о своей семье. Она искоса взглянула на отца, пытаясь свести воедино все признаки, указывавшие на то, что он чем-то расстроен. Или встревожен.
– Я не знала, что ты не одобряешь моего поступка, – тихо проговорила она.
– А если бы знала, это что-нибудь изменило бы?
– Ну конечно. Я не хотела бы раздражать ни тебя, ни твою семью.
Она действительно всячески старалась этого не делать. Просто наизнанку выворачивалась, чтобы угодить клану Тан. Выучила китайские диалекты, работала по семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. И все ради того, чтобы доказать членам семейства, что она их достойна. До сих пор Лайэн, признанный эксперт, выбивалась из сил ради этого, хотя и пыталась убедить себя в том, что попросту стремится развивать собственный бизнес и потому так дорожит отношением своих лучших клиентов могущественного семейства Тан.
– Тебе надо было послушать свою мать и стать учительницей.
– Ты разбудил меня в шесть утра, чтобы сказать об этом?
– Нет, не только.
Он замолчал. Лайэн включила газ, поставила кофе. В Сиэтле кофе из кофейника считался чуть ли не святотатством, но сейчас ей совсем не хотелось включать кофеварку, купленную неделю назад на распродаже, – Лайэн ее еще как следует не освоила.
Пока закипал кофе, Джонни расхаживал по небольшой квартире-студии. Похоже, она не так уж много времени проводит дома, понял он. В комнате почти не было вещей, которые говорили бы об индивидуальности хозяйки, ее пристрастиях, вкусах. Это косвенное и вместе с тем безошибочное свидетельство того, что Лайэн с головой ушла в работу, отнюдь не порадовало Джонни.
– Почему ты живешь в этой дыре?
– Здесь дешево.
– Я даю… – Он осекся. – У Анны достаточно денег для того, чтобы ты могла поселиться в более приличном месте.
– Это ее деньги. – Об их происхождении Лайэн никогда не говорила вслух. – Я достаточно взрослая для того, чтобы содержать себя.
Ей скоро тридцать. Она встретит день рождения в одиночестве. Анна и Джонни собираются в Гонконг, или на Таити, или еще куда-то на противоположный берег Тихого океана, чтобы отметить тридцать первую годовщину своего знакомства.
– Анна говорит, что твой бизнес идет неплохо. Почему бы тебе не устроиться получше? – настаивал Джонни.
– Дом принадлежит вашей семье. Если ты считаешь, что это дыра, скажи своему старшему брату, Джо Тану. Он числится официальным домовладельцем.
Наступило неловкое молчание. Лайэн не делала попытки его прервать. Просто не решалась, испугавшись, что вырвется что-нибудь вроде: «С чего это вдруг такая забота обо мне?» Но такой вопрос был бы не совсем справедливым. Во многих отношениях Джонни заботился о своей незаконнорожденной дочери лучше, чем иные отцы о законных отпрысках. Не его вина, что Лайэн умирала от желания заслужить любовь семейства, которому нужна была лишь в качестве эксперта по нефриту.
Старая история, напомнила себе Лайэн. Старая как мир.
Не в ее власти было изменить прошлое, но она могла работать ради будущего. Да, собственно, ради этого она и работала. Хотя помощь ее бизнесу со стороны семьи Тан и была очень важной, однако не единственной причиной процветания ее дела. В большой степени успех Лайэн Блэкли обеспечили ее собственные знания и желание работать по девяносто часов в неделю.
– Ты уже говорила с Кайлом Донованом?
– Так, значит, ты для этого явился сюда в первый раз, да еще в такую рань? Выяснить, удалось ли мне устроить «случайную» встречу с мистером Донованом? – не сдержалась молодая женщина.
– Для чего же еще?
«Ведь я твоя дочь», – хотелось ей крикнуть. Но Лайэн прикусила язык. Потянулась за чашками. Кофе, наверное, еще не настоялся, но она чувствовала потребность занять чем-то руки.
– Кофе. – Она протянула Джонни чашечку. Он внимательно смотрел на нее.
– Ну… так что же?
– Нет, – ответила она.
– Почему?
Лайэн налила себе кофе, сделала глоток бурой некрепкой жидкости.
– Может быть, у тебя кто-то есть?
– Нет. Да и какое это имеет значение? Ты ведь предложил мне встретиться с Донованом, а не соблазнить его.
– Ну так встреться с ним.
– Каким образом? Подставить подножку на улице, чтобы он упал?
– Не строй из себя китайскую скромницу. Ты такая же американка до мозга костей, как и твоя мать. Просто подойди и представься. Я так и познакомился с Анной.
И что ей это принесло?.. Лайэн снова прикусила язык. Конечно же, она понимала, что в любовной игре участвуют двое. И для того чтобы возник дуэт «любовник – любовница», необходимо согласие обеих сторон. Ее мать охотно приняла правила игры, несмотря на то что ей предоставили статус участника второго сорта. Лайэн так и не смогла этого понять. Однако теперь она наконец научилась мириться с давно сложившимся положением. И то потому, что борьба обходилась слишком дорого.
– Он будет на аукционе сегодня вечером, – заявил Джонни. – Подойди к нему.
– Но…
– Обещай мне, что сделаешь это.
Лайэн заметила в глазах отца что-то непривычное. Какое-то сильное чувство… гнев или, быть может, нетерпение? Или что-то другое, чему она не могла подобрать названия, сознавая в то же время, что интуиция ее не подводит – это чувство реально. Так же реально, как и ее вечный страх повести себя в соответствии со своим положением… с тем, что о ней всю жизнь говорили люди. Ее называли дочерью шлюхи.
– Зачем?
До этого Лайэн не задавала подобных вопросов.
– Сразу после показа мы с Анной отправляемся на Таити. Если не сделаешь этого сегодня, может оказаться слишком поздно.
– Поздно для чего? Почему тебе так хочется, чтобы я познакомилась с Кайлом Донованом?
– Это очень важно, поверь мне. Очень.
– Но почему?
На мгновение Джонни замялся.
– Это нужно нашей семье. Больше я тебе ничего сказать не могу.
Ах вот как!.. Снова семья. Всегда семья. Семья, которая ее не принимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47