Теперь она всецело завладела его вниманием.
– В прямом. Фью-ть.
– Куда? – рявкнул Янь. – Ее увез Кристиан?
– Нет. Донован.
Тревога охладила его гнев, и он глубоко затянулся, чтобы унять раздражение.
– Значит, она с Донованом?
– Да. Они поехали в Брум и до сих пор не вернулись. Прекрасное место. Комнаты шикарные, а простыни мягкие, прохладные.
Коко взяла у него изо рта сигарету, сделала одну затяжку, сунула обратно, затем по-кошачьи неторопливо облизала свои губы.
– Возможно, они еще в постели. Он такой сильный, а она так давно не чувствовала себя женщиной.
Чану эта мысль не понравилась: Ханна и Арчер, сплетение ног, мускусный запах пота, мерное покачивание бедер.
– Почему ты не сообщила мне?
– Зачем? – Коко злорадно улыбнулась и спросила по-французски:
– Желаешь увидеть, как он заполнил отверстие между белыми ногами сестры Макгэрри?
Швырнув дымящийся окурок к ее босым ступням. Чан схватил таитянку за горло.
– Не шути со мною, сука, – процедил он. – Я слишком занят. Где Ханна?
– А где Донован? – спросила Коко, продолжая забавляться.
– Если я обнаружу, что ты знаешь больше, чем сказала мне, вы с сестрой мигом окажетесь на атолле Таити, который меньше твоей задницы. Поняла?
Она с улыбкой прижалась к нему сосками, а затем и бедрами.
– Коко понимает многие вещи.
Чан едва не соблазнился тем, что она так откровенно предлагала. Коко улыбнулась еще шире, и он заставил себя на дюйм отстраниться, чтобы не чувствовать грудью ее твердые соски.
– У меня нет времени. Позже.
– А если позже не будет времени у меня?
– Найдешь.
Коко подумала о своем жемчуге, который собирала годами, о вознаграждении, которые получала от семьи Чанов, о прибылях с жемчуга, который продавала ее сестра, когда его накапливалось достаточно много. Она брала деньги Чана и мирилась с его выкрутасами, поскольку на данный момент он был самой интересной кандидатурой в городе. Он хотел ее, но все же не настолько, чтобы умолять.
Целиком ей принадлежал только Накамори, уже много лет бывший ее покорным рабом. Флинн очень похож на нее, они оба никогда не испытывали ревности в отличие от многих других, способных убить или умереть из-за любви. Для него все женщины были коровами, и все это поголовье требовалось покрыть. А она так же относилась ко всем мужчинам. Как к быкам.
Единственное, о чем Коко сожалела, так это о том, что ей не удалось соблазнить Лэна. Тогда бы она смогла узнать секрет жемчуга, похожего на черные австралийские опалы. К тому же он был единственным мужчиной, который вызывал у нее одно глубокое чувство. Страх.
Коко со вздохом потянулась, умудрившись опять прижаться грудью и бедрами к Чану.
– С'est vrei, mon cher. Коко найдет время. Позже.
Не простившись, Янь быстро направился к машине, и раньше, чем успела сесть красная пыль, набрал номер отеля на побережье. Обычно тем, кто пытался навести справки о постояльцах, вежливо отказывали, но эта гостиница фактически принадлежала Чанам, а в большинстве других работали преданные им люди, поэтому Янь всегда получал ответы.
Когда Янь на большой скорости влетел в Брум, у него уже не осталось сомнений, что его ждут серьезные неприятности. Постояв какое-то время у окна своего офиса и глядя на обманчиво спокойный океан, Янь позвонил по личному номеру отца.
– У нас проблема, – коротко доложил он.
– Предложи на десять процентов больше.
– Проблема не в том.
– Слушаю.
Разговоры с отцом всегда напоминали ему о тех временах, когда императоры являлись богами, казня или милуя по своему усмотрению.
– Ханна Макгэрри исчезла. Арчер Донован тоже.
Молчание в трубке доказывало, что Сэм продолжает слушать.
– Ее нет ни в отелях, ни в кемпингах, ни в меблированных комнатах Брума.
– Может, под чужим именем?
– Конечно, – огрызнулся Янь, но тут же подавил раздражение.
Он давно привык, что отец считал единственного сына годным только для производства наследника. Да и то лишь с пятой попытки. К несчастью, старший сын был лентяем, картежником и никудышным человеком с громадными амбициями, больше всего на свете желавшим обчистить банковские счета отца и деда.
– Говори! – прорычал Сэм.
– Ханна Макгэрри вообще не останавливалась в Бруме ни под своим, ни под чужим именем. Никто не видел женщину с короткими, выгоревшими на солнце волосами и большими синими глазами, ни одну, ни с мужчиной. Никто не видел мускулистого, высокого мужчину со светлыми глазами, черными волосами и бородой, ни одного, ни вместе с женщиной. Машину, взятую напрокат, Донован в агентство не вернул. Нет ее и ни на одной из стоянок. Возможно, они сейчас в Дерби или Дарвине.
Молчание. Янь знал, что в данный момент Чан-старший обдумывает ситуацию. Холодно и безжалостно. Ему оставалось только надеяться, что отец не сделает его козлом отпущения и направит свою жестокость в другое русло.
– Некомпетентно, – с гневом произнес Сэм. – Когда же я привыкну к некомпетентности единственного сына?
Янь пробормотал необходимые извинения за то, что он живет, дышит и разочаровывает своего отца.
– Я найду их тебе. А ты принесешь мне секрет «Жемчужной бухты».
– Если я получу только Ханну, ты получишь свой секрет. Но если с ней будет Донован, у нас возникнут проблемы. Американцы хотят, чтобы мы его не трогали.
– Я выясню их намерения по поводу этого Донована.
– Пожалуйста, сделай это. А пока ты ведешь переговоры с американцами, я поищу наших беглецов в Дерби и Дарвине.
– Если повезет, они нам не понадобятся.
– Могу я спросить почему?
– Звонил управляющий моего магазина в Гонконге. Он видел необыкновенную черную жемчужину, в которой были все цвета жизни и темная прозрачность времени.
– Она из «Жемчужной бухты»? – спросил Янь.
– Нет. Из казино Лас-Вегаса.
– Где она сейчас?
– Ублюдок не продал бы ее ни за какие деньги. Его жена искала ожерелье из такого жемчуга. – Сэм пробормотал на отвратительном кантонском диалекте что-то о тупых кобелях и суках в период течки. – Сын, ты ездил в Калифорнию, объясни, почему американцы позволяют своим бабам делать все, что им заблагорассудится? Это же противоречит здравому смыслу.
– Если бы я знал ответ, то понял бы Запад.
Было слышно, как Сэм закурил и с шумом выпустил дым в микрофон.
– Ты ни на что не знаешь ответа. Почему я проклят семью дочерьми и никчемным сыном?
Янь не мог ответить и на этот вопрос.
Встав задолго до рассвета, Арчер сел за компьютер и, даже когда небо на востоке посветлело, не оторвался от экрана, чтобы полюбоваться видом пробуждающегося города и сказочными красками восхода.
Он снова и снова просматривал данные, анализировал, искал какую-то систему, находил, отбрасывал.
Ничего интересного.
На экране возник список телефонных номеров, которыми часто пользовался Лэy. Рядом с каждым фамилия и адрес. Большинство номеров принадлежало жемчужным фермам Западной Австралии. Был и номер таитянской фермы Чанов. Никто из конкурентов Лэна или его «друзей» по бизнесу не владел секретом черных радуг.
Здесь были номера дорогих магазинов, торгующих жемчугом, пять номеров принадлежали дилерам с сомнительной репутацией, а два – боссам средней руки из Красной триады.
– Что ты замышлял, Лэн? – бормотал Арчер. – Может, просто взбалтывал горшок, чтобы посмотреть, что всплывет на поверхность?
Лэн на это способен. Он словно магнитом притягивал к себе неприятности и получал огромное удовольствие. Если неприятностей долго не было, он начинал бить копытом, пока они не закипали вокруг него. И он начинал смеяться, потому что жизнь интересовала Лэна только тогда, когда он на огромной скорости мчался по смазанным рельсам дороги, ведущей в ад.
Курсор нетерпеливо мигал, дожидаясь от человека каких-нибудь действий. Арчер нажал на «мышь», и появился длинный список имен, дат, цифр, загадочных пометок на полях. Имена и цифры говорили о норме производства жемчуга, квотах на раковины и торговлю. По прошлой работе Арчер знал о махинациях с жемчугом и сразу понял, что указанные цифры не соответствуют реальной производительности жемчужных ферм. Да и Ханна говорила, что некоторые фермы имеют более высокую квоту, чем другие, согласно некоей формуле правительства.
Арчеру не хотелось думать о ней. Мысли только усиливали боль. Теперь единственное, что он мог сделать, это найти убийцу Лэна и вычеркнуть Ханну из своей жизни. Возможно, боль и пустота исчезнут вместе с ней.
Возможно.
Но он не был в этом уверен. Он не в состоянии изменить прошлое или освободить ее от страха по отношению к нему в настоящем.
«Ты как Лэн!»
Жестокий. Холодный. Недостойный.
Арчер на миг закрыл глаза, словно темнота могла прогнать страдания. Нет. Он уступил Ханну сводному брату. Дважды. На этот раз потерял ее раньше, чем получил реальный шанс на победу.
Смириться? Преодолеть? Жить с этим?
Арчер опять уставился на экран. Ничего нового. «Жемчужная бухта» входила в число многих жемчужных ферм на западном побережье Австралии, которые не получали никаких льгот от правительства, каждой выделялся ничтожный участок, количество «домашних» раковин тоже всячески урезалось. Единственной лазейкой были «экспериментальные раковины», то есть предназначенные для улучшения породы. Неудивительно, что Лэн отнес к «экспериментальным» сорок процентов всех жемчужниц своей фермы, но в действительности же эта цифра приближалась к семидесяти, о чем не знала даже Ханна. Снижение доли жемчуга, выращиваемого для продажи, компенсировалось высокосортным таитянским жемчугом Сэма Чана.
Все это не было новостью для Арчера. Несмотря на горячее желание найти убийцу, он терял надежду, что компьютер ему в этом поможет. Лэн наживал врагов так же легко, как океан рождает волны. Но только один из них убил его и завладел «Черной троицей».
Если он найдет «Черную троицу», то найдет и убийцу Лэна.
Он отодвинулся от компьютера и встал. Сильно потянувшись, чтобы снять напряжение от долгого сидения, Арчер. Взглянул на часы, гадая, встал ли Джейк, потом нажал клавишу интеркома.
– Да? – Голос был недовольным и хриплым.
– Это Арчер. Как ты смотришь на поединок?
– Только не с Лианной. Прошлый раз она бросила меня задницей на мат. Господи, и это в ее-то положении!
Арчер улыбнулся, чувствуя, как исчезает напряжение.
– Через десять минут?
– Пять. Я уже проснулся час назад.
Арчер услышал сонный голос Онор и успокаивающее бормотание Джейка.
– Не вставай, дорогая. Я просто собираюсь вбить твоего брата в мат.
– Кайла? – спросила она, проснувшись от удивления. – В такой час? Он никогда не встанет раньше восьми, если не начнется пожар.
– Не Кайла. Арчера.
– Он здесь?
– Доброе утро, сестренка, – громко сказал Арчер. – Как моя любимая рыженькая?
– Саммер? – зевнула Онор. – Спит в соседней комнате. Слава богу, пошла в Кайла.
– Но характер у нее определенно твой.
– Характер у нее отцовский.
Разговор перешел в невнятное любовное воркование. Арчер старался не думать о Ханне, об удовольствии засыпать и просыпаться, держа ее в объятиях.
– Только час, – громко сказала Онор. – Потом мы явимся за вами.
Проснувшись, Ханна с сонным бормотанием протянула руку к Арчеру, однако нащупала пустоту и сразу вспомнила его ледяное, грубое указание:
«Если тебе потребуется секс или защита, нажми цифру шесть».
Ее переполнили чувства, не поддающиеся определению. Но Ханна и не собиралась их определять. Ей всегда приходилось бороться с ними, чтобы выжить. Она со злостью напомнила себе, что прошлой ночью не могла поступить иначе. Боль научила ее не повторять ошибок прошлого, и чем боль сильнее, тем понятнее урок. А Лэн был превосходным учителем.
Встав с кровати, Ханна прошла в ванную, прохладную чистую комнату в сине-желто-белых тонах с большой ванной, где свободно могли поместиться двое. Проигнорировав ее, она встала под душ, потом вытерлась мохнатым полотенцем и надела белье, которое постирала ночью, будучи не в силах заснуть, расчесала и уложила волосы.
Одежду пришлось надеть ту же самую, что она носила в Бруме: белые спортивные брюки и пеструю блузку. Сандалии были ее собственными, и Ханна почувствовала себя такой же неприглядной. Подумав о косметике, она вспомнила, как Арчер делал ей макияж, его внимательные глаза, его улыбку, когда он поцеловал ее, доказывая насколько устойчива помада.
Она даже не посмотрела в зеркало, выходя из спальни. Она сделала все, что могла, использовала все, что имела. Запах кофе привел ее на кухню, очень уютную, несмотря на размеры. Там светловолосая женщина с красивыми руками, закрыв глаза, кормила грудью рыжеволосого младенца. Ханна попятилась и, естественно, обо что-то споткнулась.
– Лианна, ты уже встала? Ой, привет! Вы, должно быть, Ханна Макгэрри?
– Да.
– А я – Онор Маллори, сестра Арчера. И Кайла тоже, но это я стараюсь не афишировать.
Смех в голосе и ее изумительные зеленые глаза моментально успокоили Ханну.
– Доброе утро, Онор! Извините, что побеспокоила вас. Я зайду позже.
– Когда Саммер ест, ее может побеспокоить только десятитонная бомба. У нее сосредоточенность ее папочки.
Ханна подумала об Арчере, которого тоже ничто не могло отвлечь, если он чего-то хотел.
– Или ее дяди.
– Вы имеете в виду Арчера?
– Да.
Приятный австралийский выговор гостьи заставил Онор улыбнуться.
– У Саммер глаза Арчера.
Ханна подошла ближе, и, словно почувствовав ее присутствие, крошка открыла глаза и уставилась на нее. Странное чувство, полунаслаждение-полуболь, шевельнулось в душе Ханны, ей вдруг очень захотелось прижать к груди ребенка Арчера, невзирая ни на какие проблемы.
– Вы правы, – тихо сказала она. – У малышки глаза Арчера.
– Если Саммер унаследует и его дисциплинированность, то она будет первой женщиной – президентом Соединенных Штатов.
Саммер наконец выпустила сосок и потянулась ручонками к матери.
– Ну, тыква, наелась? – засмеялась Онор, пряча грудь. – Съеденной тобой каши хватило бы на двоих.
Только сейчас Ханна заметила следы каши на столе и на одежде Онор.
– Стол тоже съел достаточно, – улыбнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40