Но «Год радуги» был декорирован с континентальной строгостью и богатством: тяжелые льняные скатерти и хрусталь, фарфор и салфетницы из чистого серебра. Она не сразу поняла, почему это место все же кажется странным.
На столе не было никаких приборов.
Меню тоже удивило ее. Оно было написано в идеограммах <Идеограмма – письменный знак, обозначающий не звуки какого-либо языка, а целое понятие.> и переведено на французский. Прочесть идеограммы она не могла. Только цену, которая означала либо высочайшее качество еды, либо то, что ее подают на золоте.
А возможно, и то и другое сразу.
Рейн недоумевала, откуда у Корда деньги на дорогую одежду, машину, рестораны. Кажется, он не упоминал о том, что получил богатое наследство. И несмотря на то что люди, работавшие на правительство на самом высоком уровне, хорошо оплачивались, им все же платили недостаточно. Большинству дипломатов не хватало жалованья, чтобы развлекаться с тем размахом, которого требует их положение. Соединенные Штаты – одна из самых богатых стран мира, но ее дипломатический бюджет – обглоданные кости.
Пока Рейн изучала меню. Корд открыто наблюдал за ней. Его ледяные голубые глаза казались необыкновенно яркими при искусственном освещении. Он предпочел сесть не напротив, а рядом с Рейн.
– Если ты любишь французскую кухню, – сказал он, – закажи из меню справа. Если хочешь что-то неожиданное или готова довериться моему вкусу, я закажу по меню, написанному с левой стороны. И не волнуйся насчет столового серебра. Они принесут приборы независимо от того, что ты выберешь.
Она быстро и внимательно читала меню на французском, что означало весьма близкое знакомство с языком и кухней. А разве можно ожидать от Чандлер-Смит чего-нибудь другого?
Но Рейн все-таки продолжала его удивлять. Он постоянно открывал в ней какие-то новые грани.
И узнавал ее. Искусственное освещение придавало девушке особое очарование. Увидев, что локон упал ей на лицо, Корд потянулся и вернул шелковистую прядь на место, нежно прикоснувшись к ее уху.
Она удивленно посмотрела на него и застенчиво улыбнулась. Как бы он хотел сейчас оказаться с ней вдвоем на необитаемом острове!
Словно прочитав его мысли, Рейн откашлялась и посмотрела в меню.
– Я хотела бы рискнуть.
– А мне ты не доверяешь? – спросил Корд обиженно.
– Риск – дело благородное, – твердо заявила она.
– Где же еще рисковать, как не здесь. – Он улыбнулся, и глаза его вспыхнули.
– Я так сильно проголодалась, что могу съесть все что угодно, – вырвалось у нее.
– Отчаянная женщина, – согласился он вежливо. – Я именно тот, кто тебе нужен.
Корд взял меню у Рейн и положил поверх собственного, которое даже не потрудился открыть.
Официант возник тотчас, как по мановению волшебной палочки.
Корд заговорил с ним на языке, напоминающем пение.
Пораженный необыкновенным клиентом, официант довольно быстро пришел в себя и принялся писать в своем блокноте.
Приняв заказ,: официант что-то посоветовал Корду, и тот согласно кивнул.
Потом подошел винный стюард. Они обсудили список на двух языках, но английского среди них не было.
Наблюдая за ними, Рейн пришла в прекрасное расположение духа. Корд напомнил ей отца, который говорил дома на нескольких языках, но лучше Всего общался на самом старом языке, известном мужчине, – на языке силы.
Покончив с выбором вина. Корд взял Рейн за руку и пристально посмотрел в лицо.
– Никакого унаследованного богатства, только самое лучшее образование дядюшки Сэма и опыт. – Он слегка улыбнулся и добавил:
– Стюард был достаточно вежлив, чтобы не вздрогнуть от моего французского.
– – На мой взгляд, мозги тоже стоят немало. Да и твой французский довольно приличный, – немедленно бросилась она на его защиту.
– Скажи об этом парижанину.
– С какой стати?
Темные зрачки Корда расширились;
– Королева очень добра к своему подданному, – сказал он мягко.
Он поднес руку Рейн к своим губам. Секунду Корд наслаждался ароматом ее кожи, тайно дотронувшись до нее языком. Рейн с трудом подавила дрожь, пробежавшую по телу.
– Я не королева, – прошептала она внезапно пересохшими губами. – И ты не подданный.
Он молча смотрел на нее, снедаемый сильным голодом. Когда вино было подано, он отнесся к дегустации почти безразлично, даже не выпустив ее руку из своей.
Она не сомневалась, что если бы вино было недостаточно хорошим, он заметил бы и немедленно вернул его.
Корд Эллиот не из тех, кто мешкает хотя бы секунду.
Восхитительное «Фюме бланш» было словно создано для экзотической еды. Креветочная паста на узких полосках сахарного тростника, крошечные фаршированные блинчики, хрустящий жульен из маринованных овощей, фрикадельки в пикантном соусе – всего и не перечислить.
Ароматы приятно щекотали ноздри, а глаз радовало изобилие разноцветных закусок – горячих и холодных, сладких и сдобренных уксусом и солью.
К еде подали серебряные палочки и миску с лимонной водой. Корд заметил, что Рейн ела то, что полагалось, руками, каждый раз окуная их в миску с водой. Палочки для еды, однако, не поддавались ей. Она никак не могла подцепить ими рис.
– Вот так, – сказал он, укладывая палочки ей в пальцы. – Держи их почти параллельно тарелке, а не вертикально, это тебе не вилка. Теперь сдвинь верхнюю.
Или наоборот. Делай как удобно.
Стараясь, Рейн уже более умело действовала непослушными палочками, но роняла примерно один из трех лакомых кусочков. Может быть, ее отвлекал Корд, Он орудовал палочками с восхитительной ловкостью. Она наблюдала за ним со смесью восхищения и раздражения.
Когда от Рейн ускользнула еще одна сочная креветка, ее раздражение достигло предела.
– Чертов слизняк, – пробормотала она.
Корд ловко подхватил креветку своими палочками и поднес к ее губам. Без колебания она открыла рот и проглотила ее. Он с жадностью смотрел на ее белые зубы, розовый язык, полные чувственные губы, мечтая завладеть ими в поцелуе.
Корд почувствовал тяжесть в чреслах и нехотя отвел взгляд от ее рта. Сегодня вечером Корд хотел доказать ей, что он не только мужчина, обученный насилию, но и джентльмен. Он хотел совратить ее так, чтобы она была его и душой, и телом.
Он хотел, чтобы она доверилась ему.
Ему было совершенно ясно, что Рейн, самая младшая дочь Джастина Чандлер-Смита, становится обыкновенной женщиной, когда дело касается мужчин.
Но она мудро не доверяла им.
Корд едва не задохнулся от гнева. Какой ублюдок так глубоко ранил ее? Она опасается откровенного восхищения Корда и отношений с ним.
Интересно знать, успеет ли он завоевать ее доверие, прежде чем закончатся Летние Олимпийские игры? Впрочем, какое ему до нее дело, пусть даже он изнемогает от желания!
Мысленно выругавшись, он принялся за еду, стараясь не смотреть на губы Рейн.
– М-м-м… – сказала она, аккуратно очищая палочки губами. – Этот креветочный соус просто волшебный.
Что в нем?
– Тебе не надо знать.
Она захлопала глазами.
– Неужели карри?
– Нет, поверь мне.
Она улыбнулась.
– Передай, пожалуйста, креветку.
Наконец Рейн насытилась и положила палочки на подставку из слоновой кости.
– Все.
– Ты уверена? – с улыбкой спросил Корд. – Если ты устала от палочек, я могу кормить тебя.
Она рассеянно сжала кулак. Напряжение – сжимать палочки для еды – давало себя знать.
– Ты мог бы покормить меня, – согласилась она с улыбкой, – а переварить за меня?
Засмеявшись, он покачал головой и приподнял правую руку. Официант, возникший словно из ниоткуда, быстро убрал со стола.
– Десерт? – осведомился Корд, снова взяв Рейн за руку.
– Нет.
– Кофе? Ликер?
– Я того гляди лопну.
С улыбкой он обратился к официанту. Через несколько секунд мужчина вернулся с двумя шоколадными конфетами, завернутыми в золотую бумагу. Они, словно драгоценные камни, мерцали на серебряном подносе.
Рядом с ними стоял пластиковый стаканчик кофе с арманьяком.
Она едва удержалась от смеха, увидев сочетание пластика и чистого серебра. Вино ли тому причиной или еда, но скорее всего мужчина, который усаживал ее в обтекаемый спортивный автомобиль с невероятной нежностью.
Когда дежурный стоянки подал Корду кофе и конфеты на дорогом подносе, Рейн рассмеялась.
– Что тебя так рассмешило? – поинтересовался Корд, усаживаясь в водительское кресло.
– Пластик и чистое серебро.
– Официант уговаривал меня взять фарфоровую чашку, но я выбрал то, что понадежнее.
Корд направил «пантеру» по затемненным улицам к автостраде. Их обтекали потоки машин, а она кормила его конфетой; потом откусила сама и, наконец, осторожно сдвинула пластиковую крышку на стаканчике кофе. Салон заполнил изумительный аромат колумбийского кофе и французского арманьяка. Она жадно вдохнула, но отпила только один глоток.
Он улыбнулся.
– Не стесняйся. Тут на двоих.
Она осторожно потягивала горячую, опьяняющую жидкость.
Его рука потянулась к панели магнитолы. Мягкий щелчок – ив салоне зазвучала нежная музыка Дебюсси.
После первого потрясения – вот это вкус! – она вздохнула и стала наслаждаться мелодичными звуками.
Когда Корд взял у Рейн кофе и она ощутила мимолетное тепло его пальцев, в ее душе зазвучала другая музыка.
Когда музыка наконец смолкла, Рейн была почти загипнотизирована красотой ночи и присутствием Корда. Она наблюдала, как меняется пейзаж за окном машины, поскольку Корд свернул с автострады. Они проехали через холмы и припарковались высоко на горном перевале, откуда виднелись огни Лос-Анджелеса.
– Где мы? – лениво спросила она. А потом отняла у Корда кофе и допила последние ароматные капли.
– Обсерватория Гриффит.
– Прекрасный вид, – проговорила она со вздохом.
Корд забрал у нее пустой стаканчик и положил на пол.
– Я хотел бы подарить тебе Луну и звезды, чтобы ты простила меня за вчерашний инцидент. Но светила – вне моей досягаемости, – сказал он, отстегивая ремни безопасности и осторожно снимая с нее. – Поэтому я подарю тебе кое-что получше. Прогулку по Вселенной.
Он прильнул к губам Рейн, возбуждающе гладя ее по шее. Затем обвел языком ее нежные губы, страстно мечтая слиться с ней в экстазе.
Трепеща от удовольствия, Рейн расслабилась. Ее руки скользнули по мягкой шерсти его пиджака к шелковой рубашке. Она ласкающе провела по теплой гладкой ткани, наслаждаясь упругостью мышц и инстинктивно желая большего.
Корд заключил ее в объятия и услышал тихий вздох.
Его язык ворвался ей в рот, жадно исследуя, дразня, возбуждая, безмолвно призывая отдаться его ласкам… Наконец он захватил ее язык и пососал, упиваясь его сладостью.
Кровь забурлила у Корда в жилах. Его возбуждение стало непереносимым. Она покачала бедрами, и он глухо застонал. Корд знал, что Рейн сделала это легкое движение неосознанно, не пытаясь тем самым проверить, как он владеет собой, и уж тем более не провоцируя его немедленно заняться любовью.
Но он был очень близок к тому, чтобы овладеть ею, здесь и сейчас.
Нехотя Корд взял себя в руки и отстранился от Рейн.
Увидев ее округлившиеся глаза, ее пылающие щеки, услышав ее тяжелое дыхание, он понял, что она так же возбуждена, как и он. Корд испытал сладостно-мучительное удовольствие.
Нежно прижав ее голову к груди, он немало удивился собственной реакции. По ее поцелую он понял, что она скорее чувственная, чем опытная женщина.
Она открылась ему, как незащищенная долина, приветствуя и согревая солдата, спустившегося с холодных высот после похода.
И ему нужен такой прием, ему нужен такой огонь.
Вздохнув, Рейн обняла Корда и прильнула к нему.
Она наслаждалась теплом его плоти, его страстью, его бешено бьющимся сердцем, его живой силой, которая клокотала в нем. Она никогда не чувствовала себя такой умиротворенной, как сейчас, и лелеяла незнакомое чувство. В его присутствии ей было легко и радостно.
– Ты был прав, – сказала она. – Поцелуи исцеляют.
Он на мгновение затаил дыхание. Затем медленно скользнул рукой по ее телу. Шелк отозвался обольстительным шепотом, словно требуя повторить. Осторожно приподняв ее подбородок, он осыпал ее лицо нежными легкими поцелуями и задержался на мягких губах.
– Ты очень красивая, – прошептал он.
Когда она открыла рот, собираясь возразить, его язык скользнул внутрь и неспешно устремился глубже, ощущая ее сладостную дрожь. Прошло много времени, прежде чем он поднял голову и посмотрел на нее затуманившимся от страсти взглядом.
– Если мы сейчас же не выйдем из автомобиля, – прохрипел он, – пропустим экскурсию по Вселенной.
У нее перехватило дыхание, глаза загорелись от страсти.
– Я думала, это и была экскурсия, – призналась она дрожащим голосом.
Он смотрел ей в глаза, словно желая заглянуть в будущее.
– Для тебя это внове?
– Да, – просто сказала она.
– И для меня тоже.
Наклонившись, он поцеловал ее с такой нежностью, что ей невыразимо захотелось слиться с ним воедино и никогда не расставаться.
Внезапно ветровое стекло осветили фары. Еще один автомобиль собирался припарковаться на стоянке. В открытое окно «пантеры» донеслись смех и голоса людей, которые направлялись к входу в обсерваторию.
Прошептав что-то себе под нос, Корд отпустил Рейн на место, тихо выбрался из машины и, обойдя вокруг нее, встал возле дверцы Рейн.
Она задрожала, словно от холода. А в глубине ее естества разгоралось жаркое пламя.
Когда он подал ей руку, желая помочь выйти из машины, невинное прикосновение чуть не свело ее с ума. Вот что наделали с ней ласки и поцелуи Корда Эллиота! Она не сумела скрыть своего потрясения.
Это открытие не на шутку встревожило Рейн. Но стоило ему улыбнуться и взять ее за руку, как она сразу же растаяла.
Они неторопливо направились к куполу планетария, откуда был виден сверкающий огнями Лос-Анджелес, который раскинулся прямо под ними.
Внутреннее убранство здания было простым; потолок был сделан в виде полушария, и поэтому из слегка наклонных кресел открывался прекрасный обзор. Молча, взявшись за руки, Рейн и Корд сидели и ждали в темноте появления Вселенной на потолочном своде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30