Неожиданно он повернулся к ней. И, увидев голодный блеск в ее больших глазах, оторопел. Кровь бросилась ему в голову.
– Я все еще ношу оружие, – вырвалось у него.
Рейн пришпорила Дева и рванула с места, обдав Корда грязью.
Но она не могла закрыть глаза на правду.
Корд зажег в ней ответный огонь.
И он был не тот мужчина, который ей нужен.
* * *
Рейн проверила, в порядке ли Дев, посмотрела на часы и повела жеребца к препятствию. Через полчаса дойдет очередь до американских конников и они смогут тренироваться в прыжках. Время было тщательно распределено среди участников из разных стран. Она не хотела терять ни минуты. Ровно в девять Дев должен быть разогрет и готов к прыжкам.
Усевшись в легкое, почти плоское английское седло, она быстро и незаметно огляделась. Корд стоял во дворе, привалившись к зеленой стене конюшни, наблюдая за каждым, кто появлялся между рядами стойл, скрытых под деревьями. Последние дни он ни на минуту не выпускал ее из виду.
Она торопливо отвернулась. Ее сердце разрывалось от боли всякий раз, когда он держался с ней так, будто никогда не обнимал, не целовал, не хотел ее.
Она тоже не должна хотеть его.
Я все еще, ношу оружие.
Эти слова несколько дней подряд, словно эхо, звучали у нее в ушах, предупреждая, предостерегая. Но Рейн не могла забыть страсть Корда и свой собственный неожиданно пылкий ответ. Но хуже, чем страсть и боль, было это ужасное предчувствие: она нашла свою вторую половину.
Однако потом она выбросила эту мысль из головы.
Все это предстартовое безумие, сказала она себе сурово. И ничего больше.
Как бы ей хотелось, чтобы ее слова оказались правдой. Рейн умирала от желания оглянуться и поймать взгляд Корда, устремленный на нее. Она физически чувствовала его внимание, как жар, исходящий от раскаленного солнцем двора возле конюшни.
Ом чертовски быстр. Я всегда выхожу по его милости из равновесия и с большим трудом держу себя в руках. Впрочем, на него я действую таким же образом.
Встряхнув головой, девушка попыталась избавиться от неприятного чувства, будто она всегда находится под его неусыпным присмотром. Если бы Корд Эллиот хотел ее, он бы подошел к ней.
Значит, он ее не хочет.
И все же она искала его, помнила жар тела и жадные поцелуи.
– Дурочка, это всего-навсего предстартовое безумие, – бормотала она себе под нос. – Преодолей его.
Рейн повторяла эти слова весь путь к манежу, словно молитву, с помощью которой хотела прогнать из мыслей Корда.
Она сняла шлем, вытерла лоб и, вновь надев шлем, проверила, хорошо ли застегнут ремень под подбородком Сегодня она безжалостно убрала волосы под жесткий пластиковый шлем. Несколько прядей выбились из-под него и щекотали пылающие щеки.
Было всего восемь тридцать утра, но уже почти восемьдесят градусов. На Санта-Аниту навалилась жара. Несмотря на усилия поливальных машин, земля оставалась совершенно сухой. В утреннем воздухе плясали пылинки.
Дев прядал ушами, слыша голоса людей и фырканье лошадей возле соседних конюшен. Там суетились мужчины, подавали свежую солому и убирали вчерашнюю. Смех и шутки девушек-конюхов скрывали жесточайшее напряжение перед началом Игр.
Предстартовое безумие.
Дев пробыл в Санта-Аните достаточно долго, чтобы привыкнуть к шуму и суете, предшествующим соревнованиям. А также к климату. От сухой жары под кожаной сбруей блестел пот.
Рейн отметила спокойное состояние жеребца в новой для него среде и удовлетворенно улыбнулась. Стоило приехать в Калифорнию загодя. Она видела, что некоторые лошади все еще фыркали и смущались, обеспокоенные незнакомыми запахами и звуками.
Приблизившись к скаковому кругу. Дев принялся кусать удила и озираться. Хотя у Ватерлоо Девлина никогда не возникало желания схватиться с другими лошадьми, он тем не менее жеребец. И когда он находился так близко к другим животным, Рейн была начеку.
– Сначала как обычно, – сказал капитан Джон, медленно подходя к жеребцу.
Дев прянул ушами Он настороженно наблюдал за мужчиной.
– Не умеешь расслабляться, да, старина? – пробормотал капитан и уверенно подхватил вожжи чуть ниже уздечки.
Дев фыркнул, но стоял спокойно.
– Сегодня никаких выкрутасов, – предупредил капитан Джон, глядя на Рейн. – Пятнадцать минут легкой выездки. Особое внимание удели последним пяти. Если он заартачится, задержи его после этого. Я начну с Мэйсона на другом круге и оставлю вас здесь, если Дев будет лениться.
Она не возражала, хотя знала, что это разминка больше для нее, чем для жеребца. Дев не любил противный легкий галоп, но этот навык необходим для дрессировки выносливости и для прыжков. Он должен быть готов переключаться немедленно, по команде наездника. На выводном круге любят красивые прыжки. На дистанции по троеборью прыжки сложные; если не выполнить их чисто, можно сильно ушибиться при падении.
– На круге незачем прыгать выше чем на метр, – продолжал капитан Джон. – Здесь будет тройная комбинация. Полный большой шаг, половина большого шага, затем четыре и еще полшага.
Она вздохнула. Дьявольщина, все как обычно. В прыжке из четырех с половиной шагов можно легко потерять контроль над лошадью, особенно если она очень любит махнуть через забор. К счастью. Дев так не делал.
Но сегодня все может быть. Она на грани. А он просто лучился здоровьем. Этот большой, мощный жеребец готов без устали лететь над холмами, реками и препятствиями. Через шесть дней ему представится такая возможность. А до тех пор ей придется сидеть глубоко в седле и крепко держать узду.
Уверенно управляя Девом, Рейн Смит ехала на скаковой круг. Часть лошадей работала вне круга, оттачивая все детали, требующие внимания. Некоторые пребывали в абсолютной неподвижности, которого требовала выездка. Другие занимались тренировкой в перемене темпа. А еще кое-кто пересекал круг в элегантной выездке.
Держась за пределами скакового круга, Рейн поставила Дева так, чтобы начать разминку. В отличие от большинства наездников она не пользовалась хлыстом. Дев не допустил бы ничего подобного. Все свое неудовольствие она выражала с помощью голоса и пяток.
Рейн работала спокойно, говорила с Девом, почти не разжимая губ. Он охотно подчинялся. На малейшее перемещение ее веса он нетерпеливо отзывался движением мышц, а вообще-то у него было горячее желание пронестись миль пятнадцать во время тренировки.
Дев был прекрасно обучен галопу на трудной трассе со сложными препятствиями. Он с азартом предавался этому занятию, что позволило ему войти в десятку лучших лошадей мира. Это подогревало и без того горячий темперамент, но делало его неудобным в выездке.
– Слушай меня внимательно, – пробормотала Рейн сквозь стиснутые зубы, поскольку Дев сильно натягивал уздечку и гарцевал. – Потерпи еще несколько дней. А пока уймись.
Постепенно жеребец перешел на спокойный шаг, потом на рысь, на быструю рысь и выполнил все остальные упражнения. Но от легкого галопа он категорически отказывался. А это было первое указание Рейн. После краткое, почти невидимой борьбы между наездником и лошадью Дев сдался.
Когда Рейн дала команду снова идти шагом. Дев воспротивился. Она стиснула его руками и коленями, потом отпустила. Жеребец пошел прогулочным шагом, и вскоре она попросила его остановиться и замереть. Он наконец подчинился, от расстройства жуя уздечку.
Краем глаза Рейн видела, что Корд неспешно шагает к забору. Кровь бросилась ей в голову, а сердце бешено заколотилось.
Обнаружив внезапную перемену в наезднике. Дев затанцевал на месте.
Тихо выругавшись, Рейн сдавила жеребца ногами.
Звучный голос Корда с легкостью перекрыл приглушенный топот копыт лошадей, работающих на круге.
– Тебя к телефону.
– Потом, – бросила она коротко.
– Это твой отец.
Глава 10
– Папа? – спросила Рейн, недоверчиво глядя на Корда. – Он мне звонит?
– Он ждет на проводе.
Она смотрела на него во все глаза. Отец не звонил ей с незапамятных времен.
Почуяв, что внимание наездника отвлеклось. Дев пошел боком, потом запрыгал как козел. Кляня себя на чем свет стоит, Рейн обуздала Дева.
– Он не в духе, – сказал Корд, с восхищением наблюдая за непокорным жеребцом. – Не нравится выездка, мой мальчик? – Голос Корда стал волнующим и бархатным. – Я не виню тебя ни капельки. Дрессура – это для людей, которые любят заборы и правила.
Рейн удерживала Дева на расстоянии десяти футов от забора. Он сопротивлялся, желая подобраться поближе к чарующему голосу. Осторожно, но настойчиво она вела его к выходу.
Корд шел вдоль забора с другой стороны, разговаривая с жеребцом на ходу. Дев прядал ушами.
– Держу пари, ты настоящий черт, когда доходит до дела, – бормотал Корд. – Проходишь дистанцию без всякого хныканья. Твоя хозяйка когда-нибудь разрешит тебе завести жеребят или она собирается держать тебя в узде всю жизнь?
Как только Дев прошел в ворота. Корд схватил его под уздцы. Неподвижно застыв, жеребец уставился на него влажными карими глазами.
– Попроси оператора номер одиннадцать, – пробормотал Корд. – А я позабочусь о Князе Тьмы.
Если бы на его месте был кто-то другой, Рейн отказалась бы. Да и Дев не стоял бы так смущенно и не рассматривал красивое лицо.
– Ты такой же дурной, как я, – пробормотала она Деву. – Идиот.
– Что? – спросил Корд.
– Ничего.
Она соскользнула с огромной лошади и приземлилась возле Корда.
– Если Дев окажется тебе не по зубам, – раздраженно сказала она, – пеняй на себя.
Пропустив ее слова мимо ушей, он повел Дева к конюшне, нашептывая успокаивающие слова.
Несколько секунд Рейн смотрела на своего жеребца.
Потом выбросила все из головы и побежала к телефону, теряясь в догадках, что случилось в ее семействе. Она схватила трубку и попросила оператора номер одиннадцать.
Пока ее соединяли с отцом, она мысленно перебрала все .возможные несчастья.
– Папа, – торопливо сказала она, услышав его голос, – что стряслось?
– Ничего. Я только хотел сообщить тебе,! что мы с матерью и твоими родными приедем на Игры.
– Ты попытаешься приехать? – с сомнением спросила Рейн.
– Я приеду. Малышка Рейн.
Она печально засмеялась и покачала головой.
– Я уже не малышка.
– Ты никогда и не была ею, – обронил он с сожалением. – Ты хотела быть такой же взрослой, как братья и сестры.
– Кстати, у братьев все в порядке?
– Конечно. Мы приедем все вшестером.
– Вряд ли, – сухо сказала она. – Вы никогда не были вшестером с тех пор, как Уильям состарился и больше не мог водить машину.
– Просто у нас появился повод собраться всем вместе. Я не собираюсь пропустить твое участие в Олимпиаде, Рейн.
Она тяжело вздохнула. До сих пор отец всегда подстраховывал свои обещания фразой; если смогу.
– Ты не должен, – спокойно сказала она. – Еще представится случай посмотреть на меня.
– Да нет, малышка. Если я не увижу тебя на всемирных соревнованиях на этот раз, другого шанса не будет.
Слушая отца, Рейн открывала нечто новое в самой себе. Она устала от кочевой жизни, от бесконечных тренировок, от соревнований, от волнений…
Конечно, она все еще ожидала Олимпийских игр, все еще ужасно хотела соревноваться и победить. Но отец прав. Она жаждет всемирных соревнований в последний раз.
– Откуда ты знаешь? – прошептала она. – Я только сейчас об этом подумала.
– Мы с тобой очень похожи. Только ты гораздо красивее. Как жаль, что я так поздно прозрел. Но больше я не повторю свою ошибку. Увидимся, Малышка Рейн. Я люблю тебя.
От потрясения она не могла вымолвить ни слова. А когда наконец прошептала: «Я тебя тоже люблю», – отец уже повесил трубку.
Она стояла, слепо глядя во двор.
– Плохие новости? – спросил Корд.
Она замигала и медленно повернулась к мужчине, который держал под уздцы Дева так же легко, как она. А Дев был спокоен.
– Рейн? – окликнул Корд нежно. – Что стряслось?
– Папа приедет на Игры, – звонко сказала она. – Раньше он всегда добавлял: попробую. А на этот раз пообещал.
Корд сжал губы.
– Больше никому не говори об этом. Кто бы тебя ни спрашивал. А потом скажи мне, кто интересовался твоим отцом.
Увидев перемену, произошедшую в Корде, она вздрогнула и отстранилась.
– Почему?
– Почему? – переспросил он, не скрывая удивления. – Не пора ли вырасти. Малышка Рейн? В этом мире есть люди, которые убили бы твоего отца, если бы смогли его найти. Но к счастью, он непредсказуем. Без этого не выжить. Если бы ты была на месте убийцы и знала бы, что у твоей цели есть дочь, которая участвует в Летних играх, что бы ты сделала?
Она закрыла глаза, чувствуя, как сердце сжимают ледяные пальцы страха.
– Нет, – прошептала она и быстро покачала головой.
– Да! – зарычал он. – Почему, черт побери, Блю пропустил все твои важные соревнования? Почему он никогда не приезжал на торжества по окончании учебы детей?
Почему он пропустил на Бродвее все премьеры твоей сестры?
– Я не знала, – перебила Рейн.
– Ты не хотела знать.
Она стиснула руки.
– Папа никогда не говорил мне.
– Он щадил твои чувства. Если бы он знал, чти я сказал тебе это сейчас, он всыпал бы мне по первое число.
– Тогда почему ты говоришь мне?
– Твой отец согласен быть подсадной уткой для убийцы только ради того, чтобы доказать тебе свою любовь.
– Я никогда не просила об этом! – Ее голос задрожал. – Я хотела чувствовать себя членом семьи, а не пятым колесом в телеге! Я хотела чувствовать свою принадлежность к ним! Неужели это так много?
Гнев Корда улетучился, когда он увидел, как дрожат ее бледные губы, а на глаза наворачиваются жгучие слезы. Он очень хотел бы заключить Рейн в объятия и успокоить.
С таким же успехом он мог пожелать достать Луну.
– Нет, – сказал он. – Ты просишь не много. Ты просишь, все. Весь мир на ладони, похожий на ярко-синий шарик.
– Но…
– Предполагается, что некоторые из нас лишены каких бы то ни было привязанностей, – сказал он спокойно. – И эти люди должны навести в мире порядок.
– Ты этим занимался?
– Да. И снова намерен этим заниматься.
– Что ты имеешь в виду?
Корд пожал плечами. Он собирался Перевернуть ее прекрасный мир вверх дном и освободить в нем место для себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30