Джентльмен, на которого я ссылался, не был Уэр.
Хелена нахмурилась. Ей понадобилось всего мгновение, чтобы восстановить в памяти его слова: «…в каждом джентльмене содержится гораздо больше, чем вы можете увидеть в его глазах». Она растерянно моргнула.
Его губы скривились.
— Джентльмен, на которого я ссылался, был я.
— Вы?
Она этому не поверила — не могла поверить тому, что логика подсказывала ей, как не могла поверить и, тому, что читала в его глазах.
Его рука легла ей на талию и медленно прошлась по спине. Он притянул ее ближе к себе.
— Вспомните ту ночь в саду монастыря, залитом лунным светом.
Его голос был завораживающим, голубые глаза гипнотизирующими.
— Я поцеловал вас. Всего один раз, чтобы поблагодарить.
Запутавшись в паутине его слов, Хелена не могла сдвинуться с места. Ее руки легли на шелк его рукавов, когда он привлек ее ближе. И она поддалась, опустив ресницы, когда он склонился к ее губам.
— Почему? — прошептала она, когда их губы слились. — Почему вы потом поцеловали меня снова?
На этот вопрос ей давно хотелось получить ответ.
— Во второй раз? — Его дыхание обжигало ей губы. — Я поцеловал вас во второй раз потому, что хотел… насладиться вами.
И он сделал это сейчас. Его губы были холодными, твердыми, опытными. Она знала, что должна сопротивляться, вырываться… но вместо этого колебалась, боясь перешагнуть невидимую грань, затем что-то внутри ее сломалось — и она сдалась. Он почувствовал это. Его руки сомкнулись у нее на талии, и он приподнял ее над полом. Его губы затвердели, поцелуй стал более требовательным.
И она упала, в его объятия, покорившись…
Почему она стала отвечать на его поцелуи, Хелена не знала, но с удовольствием льнула к его сильному телу, отдавала себя его требовательным ласкам, и это было сродни сумасшествию; и это сумасшествие сводило ее с ума.
Когда он языком раздвинул ей губы, она подчинилась, он вдохнул в себя ее дыхание, втянул в себя ее губы, затем отдал ей свои. Он был дерзким — откровенно сексуально вызывающим; ее сознание ускользало, когда она пыталась проанализировать одно открытие, но за ним немедленно следовало другое.
Чистое сумасшествие! Ее кожа горела, грудь распирало, дыхание было прерывистым. Ее тело сделалось живым, настолько живым, каким никогда не было прежде.
Ей хотелось большего. Ее пальцы вцепились в рукава его рубашки. Его объятие было крепким, поцелуй глубоким.
Никогда прежде у него не было такого сильного желания обладать. Себастьян думал, что давно обуздал все свои порывы, но сейчас желание было таким сильным, словно он испытывал голод, а она была такой роскошной, такой щедрой и отвечала всем требованиям его вкуса.
Никогда прежде он не жаждал познать вкус невинности, но ее невинность была совсем другой — такой наивной и очень сексуальной, и она захватила его. Свела с ума, опьянила, как наркотик. Он помнил ее все эти семь лет и никогда не забывал своего обещания, скрытого в том поцелуе.
Только опыт, долгий, с трудом завоеванный, позволил ему умерить пыл, и он смог обуздать себя.
Правда, было уже поздно: он зашел дальше, чем намеревался, соблазнившись ее губами, удивленный своей жаждой страсти. Наверно, ее губы уже опухли от его поцелуев.
Себастьян прервал поцелуй, едва сдерживая себя, чтобы снова не завладеть ее губами. Припав лбом к ее лбу, он выжидал, прислушиваясь к ее дыханию — тихому снаружи и учащенному внутри, потом с трудом заставил себя опустить ее на пол.
Ее веки затрепетали, и она открыла глаза. Он отступил, чтобы увидеть смущение на ее лице, робкое приглашение в глазах.
— Есть и другие критерии, которые вы должны принять во внимание в поисках мужа.
Он пробормотал эти слова, наблюдая, как образуется глубокая морщинка между ее бровями, затем подумал, что она, возможно, не совсем понимает смысл его слов.
Ослабив руку, лежавшую на ее талии, он другой провел по ее шее, начиная от ключицы и дальше вверх к подбородку.
Она затаила дыхание. Одного короткого взгляда было ему достаточно, чтобы убедиться, что она следит за ним завороженно.
Его пальцы спустились вниз, прошлись по шелку и легонько сжали ее грудь.
Дрожь, пробежавшая по телу Хелены, разбудила в нем жаркую страсть. Подчеркнуто медленно он погладил затвердевший сосок, наблюдая за ее реакцией.
— Ты хочешь меня, малышка?
— Нет! — В ее голосе прозвучало отчаяние. Хелена не желала хотеть его. На все остальное, что произошло между ними, что он подразумевал и чего добивался от нее, она была согласна.
Его пальцы трогали ее, блуждали по телу, и она не могла ни о чем думать. Она отступила, пытаясь вырваться из его рук. Он отпустил ее, но она почувствовала короткое столкновение между его желанием и его волей.
— Нет! — заявила она решительно. — Это не доведет до добра.
— Ошибаешься, дорогая, это будет очень здорово.
Решив, что спорить с ним бесполезно, что он все равно настоит на своем, Хелена вздернула подбородок, упрямо посмотрела на него и сделала еще один шаг назад, по его руки снова обняли ее за талию.
— Нет. Вы не сможете убежать от меня. Нам надо поговорить, но пока мы продолжим. Мне кое-что нужно от вас.
Заглянув в его голубые глаза, Хелена поняла, что не хочет ничего слышать.
— Вы неправильно истолковали мои намерения, ваша светлость.
— Себастьян.
— Хорошо — Себастьян. Вы меня неправильно поняли. Если вы думаете…
— Нет, малышка. Это вы не хотите меня понять.
В это время драпировки раздвинулись. Рука, Себастьяна быстро соскользнула с ее талии, когда он увидел улыбающееся лицо лорда Уэра.
— Вот вы где, мои дорогие! Настало время для нашего танца.
За его спиной играла музыка. Одного взгляда на его добродушную улыбку было достаточно, чтобы понять, что он не заметил ничего подозрительного.
— Вы правы, милорд. Приношу свои извинения за то, что заставила вас ждать. — Она подошла к Уэру и оглянулась на Себастьяна: — Ваша светлость. — Она присела в глубоком реверансе, поднялась, положила пальцы на руку Уэра и позволила себя увести.
Через ее голову Уэр усмехнулся, глядя на Себастьяна. Себастьян улыбнулся и поклонился ему. Теперь не только они с Хеленой станут предметом сплетен. Уэр нарочно или по какой другой причине тоже попал в эту категорию.
Драпировки закрылись. Себастьян смотрел на складки и хмурился.
Она сопротивлялась — гораздо сильнее, чем он ожидал. Он не был уверен, что понимал причину такого поведения, но определенно его не одобрял. И определенно не оценил ее способность избегать его.
Общество уже привыкло видеть их вместе, а сейчас ему придется привыкать видеть их порознь. Это не входило в его планы.
Из окна кареты, катящейся по парку, Себастьян с интересом наблюдал, как его будущая герцогиня держит «двор». Она стала более уверенной, даже несколько бесцеремонной и держала на расстоянии джентльменов, окружавших ее, — где смехом, где гримаской, где одним взглядом прекрасных глаз.
Он не мог удержаться от улыбки, наблюдая, с каким видом она слушает анекдоты, как держит на поводках своих кавалеров, вселяя в них надежду. Это было искусство, которое он знал и ценил.
Но он уже достаточно насмотрелся.
Подняв трость, он постучал в стенку кареты. Когда она остановилась, лакей открыл дверцу и спустил лестницу. Себастьян сошел на землю. Карета, в которой он ехал, не была его собственной. Этот экипаж был простым, черным и даже без герба на дверцах. Его кучер и лакей тоже были в черном, а не в ливреях его дома.
Приняв такие меры предосторожности, он мог спокойно наблюдать за Хеленой, не опасаясь, что она заметит его и убежит.
И вдруг она увидела его, но слишком поздно, чтобы незаметно исчезнуть. Общественное мнение работало на него, а она была слишком горда, чтобы устраивать сцену на публике.
Поэтому ей пришлось улыбнуться и присесть в глубоком реверансе, а он поклонился и помог подняться. Взяв ее руку, он запечатлел на ней поцелуй.
Глаза ее вспыхнули гневом, но она сумела его скрыть, изобразив вежливую улыбку. Подчеркнуто высокомерно она подняла голову.
— Добрый день, ваша светлость. Решили подышать воздухом?
— Нет, моя дорогая графиня, я приехал ради удовольствия увидеть вас.
— Это правда? — Она ждала, когда он отпустит ее руку, и не стала вырывать ее, как в прошлый раз.
Он оглядел собравшихся вокруг нее мужчин; все молодые, но не такие могущественные, как он.
— Это правда, — ответил он ее словами и посмотрел на нее внимательно. — Полагаю, эти джентльмены простят нас, графиня? У меня появилось желание полюбоваться Серпентайном в вашей приятной компании.
Он увидел, как ее грудь стала бурно вздыматься от возмущения, и в его жилах вскипела кровь. Снова оглядев ее поклонников, он небрежно кивнул, совершенно уверенный, что никто не осмелится скрестить с ним меч.
Неожиданно он увидел мадам Тьерри. Она стояла недалеко от Хелены, он не сразу ее заметил. К его удивлению, она улыбнулась ему, затем повернулась к своей подопечной.
— Очень кстати, моя дорогая, что так получилось. Ветер слишком сильный, ты можешь простудиться. Я уверена, что герцог потом проводит тебя до нашей кареты. Я буду ждать тебя в ней.
Себастьян не мог сказать, кто был удивлен больше — он или Хелена. Он покосился на нее, но она тут же скрыла свое удивление под маской безразличия. Однако на ее прекрасных губках появилась кривая усмешка, и она, попрощавшись со своими кавалерами, позволила ему увести себя вниз к воде.
— Улыбайтесь, дорогая, а то ваши поклонники решат, что мы поссорились.
— Так оно и есть. Мне не доставляет удовольствия видеть вас.
— Увы, увы. Что мне сделать, чтобы заставить вас снова улыбаться?
— Прекратить преследовать меня.
— Я буду счастлив это сделать, малышка. Откровенно, говоря, преследовать вас довольно скучно.
Она с удивлением воззрилась на него:
— Вы прекратите…
— Совращать вас? — Себастьян встретился с ней взглядом. — Конечно. — Он улыбнулся: — Когда вы станете моей.
— Я никогда не буду вашей, ваша светлость!
— Малышка, мы проходили это уже много раз: настанет день, и вы будете моей. Если бы вы были честны по отношению к самой себе, то давно бы признали это.
Ее глаза вспыхнули огнем. Она проглотила резкий ответ, бросила на него сердитый взгляд и надменно вскинула подбородок.
Если бы они были в комнате и под рукой оказалась тяжелая ваза, решилась бы она бросить ее в него? Никогда прежде он не поощрял вспышек гнева в своих любовницах, однако в случае с Хеленой… Темперамент был неотъемлемой чертой ее характера, указывающей на горевший в ней огонь, в котором он горел сам, и ему хотелось заставить ее выплеснуть из себя всю энергию, чтобы он мог погрузиться в нее, а затем превратить ее в страсть.
Он знал, что его невозмутимость, его спокойная реакция на ее вспышки гнева раздражают Хелену так, что она едва владеет собой.
— Здесь почти нет людей. Разумно ли идти туда одним?
Тропинки вдоль берегов Серпентайна были пустынны.
День был серым, небо покрыто тучами, холодный ветер пробирал до костей. Взгляд Себастьяна скользнул по теплой накидке на плечах Хелены.
— Что касается приличий, то общество давно устало за нами наблюдать и потеряло надежду, что разразится скандал. Думаю, оно давно уже нашло себе другой объект для сплетен.
Он думал, что она фыркнет, но в ее взгляде было удивление. Немного помолчав, она произнесла:
— Я не лошадь, которую надо выгуливать, поэтому мы могли бы и не приходить сюда.
Он быстро свернул на соседнюю тропу, ведущую туда, где стояла карета.
— В словах мадам Тьерри содержался прозрачный намек.
— Вы их неверно истолковали. — Нахмурившись, Хелена посмотрела на него. — Она изменила свое мнение о вас. Вы говорили с ней?
— Если вы хотите спросить, покупал ли я ее расположение, то нет. Я говорил с ней только в вашем присутствии.
— Гм…
Они шли молча, и когда наконец показалась карета, он вдруг заявил:
— Я получил удовольствие от прогулки с вами, но мне надо большего.
Ее глаза потемнели от гнева.
— Нет!
Он ухмыльнулся:
— Я не это имел в виду. Сегодня мне надо от вас всего лишь два танца на балу у леди Хеннесси.
— Два танца? Не вызовет ли это новых сплетен?
— В это время года никто ни о чем таком даже и не подумает. Кроме того, вчера вечером вы намеренно лишили меня танца. Два танца сегодня будут достаточной компенсацией.
Она гордо вскинула голову:
— Вы опоздали, милорд.
— Я всегда опаздываю. Если бы я пришел раньше, мои слуги упали бы в обморок.
— Не моя вина, что так много джентльменов хотят танцевать со мной. Но именно поэтому для вас не осталось ни одного танца.
— Малышка, я не молоденький уже и вашу игру разгадал. Вы специально раздали все танцы. Вот почему вы должны пообещать мне два танца сегодня вечером…
— Вы забыли добавить «а то».
— Оставляю это вашему воображению. Как далеко вы зайдете, малышка?
— Хорошо, два танца ваши, ваша светлость, — ответила она после некоторого колебания.
— Себастьян. Вы все время забываете мое имя, графиня…
— Я хочу вернуться к мадам Тьерри, Себастьян.
Не проронив больше ни слова, он повел ее к карете мадам Тьерри, где и распрощался с дамами. Кучер тронул лошадей, и карета вскоре исчезла из виду.
Целых четыре дня они словно соревновались: он старался ее соблазнить, она упорно сопротивлялась. Другой на его месте уже давно бы объявил о своем намерении жениться на ней. Но он был лицом титулованным, а не просто мужчиной — в его венах текла кровь завоевателя.
И она часто, как сейчас, например, диктовала ему линию поведения.
Было невозможно даже представить, что он может вот так просто взять и попросить ее руки, видя, с какой холодной расчетливостью она выбирает кандидатов, сознавая при этом, что он, как никто другой, подходит ей в мужья, больше других отвечая ее требованиям.
Нахмурившись, он повернулся и пошел к своей карете.
Ее сопротивление — неожиданно сильное — только разжигало его страсть. В нем проснулся хищник, желавший заполучить свою добычу.
Он хотел, чтобы она приняла его на его условиях, потому что, даже несмотря на их титулы, они были мужчиной и женщиной — уравнение старое как мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32