Изначально соблазнительный, это было больше, чем просто любовный поцелуй. Герцог был распутником — она в этом не сомневалась. Опасный — она это допускала и считала, что пусть он таким и остается.
Она никогда не была настолько глупа, чтобы, вырвавшись из лап одного деспота, тут же кинуться в объятия другого. Свобода для нее была гораздо дороже.
— Есть ли здесь другие, на кого стоит обратить внимание?
— Ты познакомилась с маркизом?
— Танкери? Да. Боюсь, граф мой выбор не одобрит. Насколько мне известно, у него много долгов.
— Вполне вероятно. Но он гордый, и поэтому я ничего об этом не слышала. Дай подумать… — Перейдя в другой салон, Марджори остановилась и огляделась. — Сейчас я никого здесь не вижу, но еще слишком рано, чтобы уезжать. На нас могут обидеться. Давай походим по крайней мере еще с полчасика.
— Только с полчасика. Не больше.
Марджори подвела Хелену к очередной веселой компании. Здесь говорили все разом, но, будучи новичком, она наблюдала, присматривалась и по большей части молчала. Никто не знал ее настолько хорошо, чтобы догадаться, что желание не выставлять себя на всеобщее обозрение стало ее второй натурой. Сегодня она была счастлива, что может помалкивать, дав возможность свободно работать уму.
Она слишком долго была пешкой в игре Фабиана, однако закон и общество считали ее его подопечной, а потому ей приходилось держаться в тени. Эта поездка в Лондон была ее редким и, возможно, единственным шансом к побегу — шансом, который подарила ей судьба, шансом, которым она должна воспользоваться, и она его не упустит. Имея на руках «декларацию» Фабиана, подписанную им самим и скрепленную печатью, она может выйти замуж за любого знатного англичанина, если только пожелает, лишь бы он удовлетворял требованиям Фабиана и был богат, влиятелен и знатен. По ее мнению, требования эти были разумными: англичанин благородного происхождения должен во всем ей подходить.
Он должен быть титулованным, иметь авторитет в обществе, богатым и поддающимся управлению. Четвертый критерий он сама добавила к трем Фабиана, определяя для себя идеального мужа. Она больше не позволит себе быть марионеткой в руках мужчины, который будет дергать ее за веревочки. Впредь, если уж кому-то и придется дергать за веревочки, то это будет она сама.
Она не выйдет замуж лишь для того, чтобы стать недвижимым имуществом другого мужчины, вещью без чувства собственного достоинства. Фабиана совершенно не заботят чувства других, если они не отвечают его планам. Он деспот, тиран, он жесток с теми, кто пытается ему противостоять. Она с самого начала приняла его правила и сумела сохранить дух бесстрашия лишь потому, что понимала его, понимала его мотивы и научилась молча бороться за свою независимость.
Она никогда не была настолько глупа, чтобы пускаться с ним в объяснения, если знала, что не сможет его победить. На этот раз удача была на ее стороне. Освободиться от Фабиана, освободиться от всех могущественных мужчин стало ее заветной целью.
— Рад вас видеть, дорогая графиня.
Гастон Тьерри низко ей поклонился и добродушно улыбнулся, выпрямляясь.
— Несколько джентльменов просят меня вам их предоставить, если вы не возражаете. — Азартный блеск его глаз развеселил Хелену. Этот человек был мотом, но мотом очаровательным. Она с готовностью подала ему руку.
— Если мадам, ваша жена, меня извинит… — Грациозно кивнув Марджори и другим членам их компании, она позволила Гастону себя увести.
Гастон представил ее группе мужчин, смотревших на нее с восхищением. Все они старались ее развеселить, оказать ей любую услугу, лезли вон из кожи, чтобы ее очаровать, пересказывали последние слухи, описывали грандиозные рождественские приемы, планируемые изобретательными устроителями балов.
Справлялись и о ее планах.
Она отвечала уклончиво, что, как она знала, еще больше подогревало их интерес.
— Ах, Тьерри, представьте меня.
Томный голос, растягивающий слова, прозвучал у нее за спиной. Он был незнаком Хелене, однако она знала, кому он принадлежит. Ей пришлось приложить усилия, чтобы резко не повернуться и не посмотреть ему в глаза. Медленно и лениво она обернулась, стараясь придать своему, лицу равнодушное вежливое выражение.
Себастьян смотрел на лицо графини, похожее на лик мадонны, которое он не забыл, хотя прошло уже семь долгих лет. Выражение ее лица было таким же надменным и равнодушным, каким он его запомнил. Оно было явным вызовом, таким, как он, хотя он сомневался, что она отдавала себе в этом отчет. Ее глаза… Он подождал, пока она подняла ресницы, и ее взгляд остановился на его лице.
Зеленые. Светло-зеленые. Глаза цвета хризолита, сверкающие кристальной чистотой. Глаза, которые влекли, позволяя мужчине заглянуть в ее душу.
Если она позволит это сделать.
Он ждал целых семь лет, чтобы снова увидеть эти глаза. Ни малейшего следа узнавания как в этих глазах, так и в выражении ее лица. Он изогнул губы в улыбке, позволяя ей рассматривать себя. Она узнала его. Он был в этом так же уверен, как и в том, что он узнал ее.
Его внимание привлекли ее волосы. Черный, как ночь, поток упругих локонов, обрамляющих ее лицо и спускавшихся на плечи. Его взгляд скользнул дальше, охватывая ее фигуру, вызывающе обтянутую платьем из зеленого шелка с парчовой юбкой, надетой на нижние. Его ум быстро работал, соображая… Затем он заглянул в ее глаза.
Тишина стояла напряженной. Он посмотрел на Тьерри и удивленно изогнул бровь, хотя и понимал причину этого молчания.
Затем и леди бросила на Тьерри взгляд и удивленно выгнула бровь,
— Гм! — Тьерри поклонился, — Месье герцог де Сент-Ивз. Мадемуазель — графиня Делиль.
— Месье герцог.
— Графиня. — Он поклонился, посмотрел на нее и слегка сжал ее изящные пальчики. — Давно вы из Парижа?
— Неделю назад. — Она смотрела на него так, как будто была уверена, что он ее помнит. — Это мой первый визит на ваши берега. — Ее взгляд коснулся его лица. — В Лондон.
Хелена подозревала, что он узнал ее, но это никак не отражалось на его лице. Его лицо напоминало каменную маску, исключавшую всякое проявление чувств; глаза были цвета голубого летнего неба, невероятно невинные, однако обрамленные ресницами такими длинными и пушистыми, что они сразу исключали всякую мысль о невинности. Его губы тоже демонстрировали противоречие: длинные и тонкие, они олицетворяли твердую волю, но, будучи слегка расслабленными, говорили о присущем ему юморе и холодном остроумии.
Он не был молод. По сравнению с окружавшими ее мужчинами он выглядел гораздо старше и намного мужественнее. Он был воплощением такой мужской силы, что все остальные мужчины блекли перед ним.
Властный. Она привыкла общаться с такими мужчинами, противопоставлять им собственную волю. Вздернув подбородок, она спокойно обратилась к нему:
— Давно ли вы были в Париже, милорд? Глаза и губы выдали его, но лишь потому, что она внимательно за ним наблюдала. Легкий проблеск узнавания, тень улыбки — вот и все.
— За последние годы ни разу. Но несколько лет назад я жил там по полгода и дольше.
Он сделал особое ударение на последних словах: она поняла — он узнал ее. Легкая тень пробежала по лицу Хелены.
— Откровенно говоря, я бы удивился, если бы мы встречались раньше.
— Я приезжала в Париж не часто. Мое имение находится на юге Франции.
Кончики его губ поднялись; взгляд скользнул по ее волосам, затем снова вернулся к глазам и теперь опустился ниже.
— Мне следовало бы самому догадаться. — Замечание было вполне невинным: цвет ее кожи действительно указывал на южное происхождение. Его голос, глубокий и журчащий, вливался в нее, затрагивая какие-то струны и заставляя их вибрировать.
Она бросила взгляд на Гастона, стоявшего рядом. Он явно нервничал.
— Прошу прощения, ваша светлость, но, думаю, нам пора уходить. Если месье герцог нас извинит.
— Конечно, конечно. — От неожиданности Гастон подпрыгнул на месте.
В голубых глазах Себастьяна мелькнуло удивление, кода он снова посмотрел на Хелену. Она проигнорировала его взгляд и присела в реверансе. Он поклонился, взял ее руку и, прежде чем она отняла ее, быстро произнес:
— Я понял, что вы поживете в Лондоне, графиня, по крайней мере некоторое время.
Поколебавшись, она ответила:
— Да.
— Тогда мы, вне всякого сомнения, будем иметь возможность продолжить наше знакомство. — Не спуская с нее глаз, он поцеловал ее руку. — Еще раз до свидания, мадемуазель.
К облегчению Хелены, Гастон не расслышал это «еще раз». Он и Марджори были так возбуждены ее знакомством с Сент-Ивзом — его просьбой представить ее ему, — что даже не заметили ее рассеянности. Не заметили они и как она гладила пальцы там, где их коснулись его губы. К тому времени, когда они приехали на Грин-стрит и вошли в отделанный позолотой холл, она уже полностью владела собой.
— Прошел еще один вечер, — вздыхая, сказала она служанке, бросившейся снимать с нее накидку. — Возможно, завтрашний день будет более успешным. Марджори повернулась к ней.
— Завтра прием у леди Монтгомери. Зал будет забит до отказа. Там будет весь высший свет.
Хелена направилась к лестнице.
— Хорошее место для охоты, как мне кажется.
Она пожелала Гастону доброй ночи, Марджори пошла вслед за ней.
— Моя дорогая, месье герцог неподходящая партия. Не надо поощрять его. Я уверена, ты меня понимаешь.
— Герцог де Сент-Ивз? — Когда Марджори кивнула, Хелена небрежно отмахнулась: — Он просто развлекался, и мне кажется, что ему нравится ставить Тьерри в неловкое положение.
— Вполне возможно. Такие, как он… ну, ты предупреждена, а значит, вооружена.
— Конечно. — Хелена остановилась у двери. — Не терзайте себя, мадам. Я не совсем уж дура, чтобы тратить время на такого ловеласа, как герцог Сент-Ивз.
— Наконец-то они встретились! — Луи стянул с шеи платок и, бросив его ожидавшему слуге, ослабил воротничок. — Я уже начал беспокоиться, что мне придется представляться самому, но наконец наши пути пересеклись. Все вышло, как предсказывал дядя Фабиан, — он нашел ее!
— Конечно, месье. Ваш дядя наделен даром предвидения, — сказал слуга, помогая Луи раздеться.
— Завтра я ему напишу. Он будет рад узнать хорошие новости.
— Будьте уверены, месье. Уж я постараюсь отправить ваше сообщение как можно скорее.
— Напомни мне об этом завтра. — Расстегивая жилет, Луи пробормотал: — Теперь надо сыграть второй акт.
Хелена встречала герцога де Сент-Ивза на приеме у леди Монтгомери, на вечере у леди Фернесс и на балу у Роли. Когда она вышла прогуляться в парк, то — по чистой случайности, конечно, — обнаружила его там прогуливающимся с двумя друзьями.
И в самом деле, где бы она ни находилась в последние четыре дня, он следовал за ней тенью.
Поэтому она ничуть не удивилась, когда он присоединился к группе, с которой она беседовала, в бальном зале герцогини Ричмонд. Он маячил справа от нее, и другие джентльмены молча расступились, словно это было его законное место. Спрятав раздражение, как на него, так и на них, Хелена лучезарно улыбнулась герцогу и протянула ему руку. И застыла от реакции, которая охватила ее от макушки до кончиков ног, когда он, не отрывая от нее взгляда, приложился губами к ее пальцам.
— Добрый вечер, моя дорогая.
Как такие простые, невинные слова могли звучать так безнравственно — для нее это было загадкой. Виноват ли был в этом свет в его голубых глазах, соблазнительный тембр его голоса или нежность его прикосновения? Хелена этого не знала, но неодобрительно отнеслась к своим эмоциям.
Впрочем, она продолжала улыбаться, а он стоял рядом с ней и другими джентльменами. Когда компания разошлась, смешавшись с толпой, Хелена расслабилась. Она знала, что он наблюдает за ней. После секундного колебания он предложил ей свою руку, и она с лучезарной улыбкой положила на нее свою ладонь.
Они прошли несколько шагов, и вдруг она прошептала:
— Я хочу поговорить с вами. — Она не видела его лица, но была уверена, что он усмехается.
— Я весь внимание, графиня.
— Не найдется ли здесь места — в этой комнате, — где мы были бы на виду у всех, но нас бы никто не слышал?
— Вдоль одной из стен устроены открытые альковы. — Он подвел ее к одному из них с S-образным креслом на двоих, к счастью, оказавшимся незанятым. Он усадил ее лицом к залу, а сам сел спиной к гостям.
— Я весь внимание, милочка.
Глаза Хелены сузились:
— Что вам нужно?
Он красиво изогнул брови:
— Нужно?
— Чего вы пытаетесь добиться, постоянно преследуя меня?
Его взгляд вцепился в нее, глаза в глаза. Подняв руку, он положил ее на грудь.
— Вы глубоко меня раните, милочка.
— Это мне не по силам. — Хелена едва сдерживалась. — К тому же я вам не «милочка»! И не кошечка, и не дорогая.
Он покровительственно улыбнулся, словно знал гораздо больше, чем знала она.
Хелена вцепилась пальцами в веер, борясь с желанием ударить наглеца. Она предвидела такой ответ — вернее, его отсутствие, и была к этому готова. Однако ее удивило то, как легко ему удалось вывести ее из себя. Обычно она не выпускала так быстро колючки.
— Как вы наверняка догадались, я ищу себе мужа. Но не ищу любовника. Я хочу, чтобы в этом вопросе между нами была ясность, ваша светлость. Меня не интересуют ни ваши намерения, ни ваш опыт, и я ни за что не поддамся вашему легендарному очарованию.
Она слышала все это не раз от обеспокоенной Марджори и о многом догадывалась по перешептыванию и удивленным взглядам. И даже то, что они сидели в зале, на виду у всех, даже тот факт, что ей уже исполнилось двадцать три года и она была благородного происхождения, не избавляло ее от опасности получить ярлык «легкомысленной особы».
Она не спускала с него глаз, ожидая дерзкого ответа, язвительных замечаний, враждебных действий.
— Вы так в этом уверены?
— Разумеется. — Какое же это облегчение взять разговор в свои руки. — Вам здесь ничего не светит, у вас нет ни малейшего шанса, надежды, поэтому незачем преследовать меня.
Его губы растянулись в улыбке.
— Я преследую вас, потому что вы забавляете меня, милочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32