– Я пытался ее убедить, что, несмотря на то что ее свадьба была для нее разочарованием, брачная ночь такой не будет. – Нейл запустил пальцы в волосы, бормоча что-то, пока разбирал спутанные пряди. – Это чудо, что я вообще тогда что-то смог! Благодаря вашему боевому топору у меня на лбу появилась шишка размером с куриное яйцо и дико разболелась голова. Меня похитили, привязали к спине лошади и протащили через всю Шотландию, бросили на землю, угрожали, отобрали одежду и заставили повторять брачные клятвы перед толпой враждебных свидетелей, а потом еще ждали, что я буду на что-то способен по первому требованию! У меня ужасно болело все тело и… – Он зажмурился от стыда.
– И…
– Как любовник я оставлял желать лучшего. – Нейл разозлился на себя за такой неудачный подбор слов. – Мне едва удалось лишить ее невинности до того, как я заснул от усталости. – Он открыл глаза и зло посмотрел на старика. – Я никогда в своей взрослой жизни не разочаровывал женщину – до той ночи, которая была самой важной. – Он тихо выругался. – Я надеялся, что подарки, которые я заказал в Лондоне, что-то изменят, но они еще не прибыли. Я работал, как раб, в деревне и в замке – совершенствовал постройки и делал ремонт, который мог бы поручить другим, надеясь заслужить ее расположение! Я делал все, что только мог придумать, чтобы облегчить ей бремя ответственности, и всю прошлую неделю я каждое утро ждал ее у дверей… – Его голос прервался, он схватил чашку и выпил виски одним глотком. – Я не могу придумать, что еще можно сделать, кроме ремонта замка, и даже в этом случае у нас так прискорбно мало мужчин, что, когда приедут каменщики… – Он уставился на пустую чашку. – Кто, вы сказали, сделал этот напиток?
– Клан Мунро. А что?
– То самые Мунро, на которых мы напали?
– Да. – Тэм кивнул. – Они не против воровства. Потому что им гораздо больше нравится делать виски, нежели ухаживать за лошадьми, коровами или цыплятами.
– А они продают это виски в Эдинбург или Лондон?
– Продавать «воду жизни» чужеземцам? – Олд Тэм хмыкнул. – Разумеется, нет. Только горцам. Не нам. Много лет назад вождь Мунро женился на дочери пивовара Макиннес, чтобы узнать секрет его изготовления, и до последнего восстания Мунро не требовали с нас платы, потому что наши кланы были родственными. – Тэм пожал плечами. – Но теперешний вождь Мунро во время восстания поддерживал сассенаков, чтобы у него не отобрали его земли, зерно и вино. И после восстания нам приходится его красть, потому что мы не можем его покупать. У нас нет денег.
Нейл улыбнулся, готовый от счастья расцеловать лысую голову Олда Тэма.
– Вот оно! Вот ответ!
– Ты о чем?
– Как нам выжить, Тэм! Я заказал много провизии, чтобы клан мог пережить зиму, и у меня хватит денег, чтобы поддерживать его в последующие годы. Но король твердо решил открыть горы для всех желающих, и, если кланы не смогут себя прокормить, они обречены. Но нужно время, чтобы восстановить посевы и стада, и пройдут годы, даже десятилетия, прежде чем клан Макиннес начнет обеспечивать себя сам. Если у нас не будет чего-нибудь на продажу. Чего-нибудь вроде этого. – Он наполнил свою чашку и поднял ее за здоровье Тэма.
– Мы не можем продавать то, что принадлежит Мунро.
– Почему же? – спросил Нейл. – Мы же едим то, что принадлежит Мунро?
– Большинство животных, которых мы у него украли, раньше первоначально принадлежали Макиннесам, – защищаясь, ответил Тэм.
– Так же и с рецептом виски. – Нейл улыбнулся. – Мы займемся этим, заплатим Мунро за разрешение его продавать и за его приготовление.
– Достаточно. – Тэм поднял руку. – Бедняжка Джесси. – Он сочувственно прищелкнул языком. – Неудивительно, что она так не в духе. На этот раз ты бросишь попытки произвести впечатление на свою жену перестройкой замка и начнешь впечатлять ее своими способностями любовника.
– Как? – спросил Нейл. – Скажите мне – как?
– Ты начнешь со встреч с ней в комнате вождя. – Тэм похлопал Нейла по плечу. – И сделаешь то, что велит природа.
– Ей это неинтересно.
– Ей интересно, – заверил его Тэм. – Но она боится нового разочарования. Неудивительно, что она не призналась Магде и Флоре, потому что любому видно, что мои дочери очень довольны своими мужьями. Так довольны, что через несколько месяцев я стану дедушкой двух малышей.
Нейл удивленно посмотрел на него. А вдруг и ему удалось? После одного-единственного раза?
– А может, Макиннес тоже…
– Нет. – Олд Тэм как будто прочитал его мысли. – Пока нет.
Он дважды обманул ее ожидания, но не собирался признаваться в этом Тэму.
– Почему вы так уверены?
– Давина, – объяснил Тэм. – Джесси не встречала тебя первые три утра этой недели у двери комнаты вождя потому, что пришли ее месячные.
Нейл нахмурился:
– Она не встречала меня и ни в какое другое утро.
– Она пыталась. Все три последних утра. Но она не могла ждать тебя весь день. Я старался дать ей как можно больше времени, но всегда что-то требует внимания вождя, и она уходила заниматься своими обязанностями к тому времени, когда ты приходил. Я пришел сюда сегодня, потому что подумал, что тебе пора это знать.
Нейл зацепил ногой скамейку около очага, подтащил к себе и рухнул на нее. Ему показалось, что из легких вдруг улетучился воздух, а сердце начало бешено колотиться.
– Я ждал каждое утро, думая, что Макиннес… – Он зарылся лицом в ладони и покачал головой. – Я понятия не имел…
Олд Тэм толкнул Нейла в и лечо ребром фляжки.
– Ну, теперь-то ты знаешь, И теперь есть кое-что более важное для тебя, чем ремонт замка. Ты можешь начать прямо сейчас, произнеся тост за будущее клана.
Нейл взял чашку и позволил Тэму снова наполнить ее.
– За клан!
– За клан!
Олд Тэм осушил свою чашку и улыбнулся, когда Нейл сделал то же самое. Он посмотрел на молодого графа, а потом дружески толкнул его в бок.
– Когда мои девочки поженились, я дал им время побыть наедине с их мужьями, и они отблагодарили меня хорошими новостями. Теперь я делаю то же самое для тебя и Джесси. – Он встал со стула, слегка покачиваясь от выпитого виски. – Не беспокойся о замке, каменщиках и виски. Думай только о своей жене и о себе. Я позабочусь обо всем остальном и не позволю нарушить ваше уединение, которое тебе нужно, чтобы подарить Джесси малыша.
Она хотела радоваться за них. Она и была рада за них. Магда и Флора были ее самыми близкими подругами. Конечно, она была счастлива за них. Так почему же она не могла перестать плакать? Потому, подумала она, сердито вытирая слезы кулачками, что боялась. Боялась показать свою зависть. Боялась, что не сможет разделить радость своих подруг, не отравив ее горьким привкусом ревности. Потому что в первый раз в своей жизни Джессалин хотела иметь то, что было у Магды и Флоры.
Ее ежедневно донимал образ мужа – образ, который ее своенравное воображение воспроизводило в мельчайших деталях день за днем, ночь за ночью и не давал ей покоя. Она рисовала его себе таскающим камни и бревна с Олдом Тэмом, ловящим рыбу в озере с Йеиом, терпеливо держащим корзину, пока Ханна собирала яйца из-под кур, которых он помог украсть у Мунро, и стоящим на крыше коттеджа Магды в развевающемся на ветру тартане Макиннесов, когда он чинил ее вместе с Арти, мужем Магды. Но чаще всего она вспоминала его, прислонившимся к двери комнаты тайных свиданий вождя. Она вспоминала его поцелуй и его искусные пальцы на своей коже, и то, как килт упал к его ногам, и его зеленые глаза, и как на щеке его играла ямочка, когда он саркастически улыбнулся и сказал, что по утрам свободен.
Джессалин сползла по стене. Она сидела на холодном каменном полу, поджав колени к груди и опираясь спиной о толстую железную решетку двери. Она натянула юбку на ноги в тщетной попытке защититься от сырости и холода, исходящих от камня. Она крепко зажмурилась, пытаясь отогнать стоящий перед глазами образ мужа – опьяняющее ощущение его губ на своих губах, сплетение языков и предчувствие чего-то еще более захватывающего, более опьяняющего, чего-то, что она еще не испытывала.
Утренний воздух в тоннеле был ледяным, но ей было очень жарко. Джессалин вздохнула. Она спускалась сюда четыре утра кряду, сидела на холодном полу и ждала его появления и была горько разочарована, почти так же сильно, как восемь дней назад, когда, проснувшись утром, обнаружила, что у нее начались месячные. Она знала, что это означает, и поняла, что перенесла боль и разочарование брачной ночи зря. Ей не повезло так, как Магде и Флоре. Два дня назад Флора шепотом поведала ей потрясающую новость, а сегодня утром и Магда сказала ей о том же. Каждая из них ждала ребенка. А Джессалин – нет. И она не могла перестать плакать об этом. Она страдала от чувства вины, что не может радоваться счастью своих лучших подруг. Ей было стыдно из-за того, что она хочет иметь ребенка, как и они, и ужасно, эгоистично боялась, что их жизни и их дружба теперь изменятся до неузнаваемости. Пропасть, появившаяся между ними, когда она оказалась во главе клана, и увеличившаяся, когда они все трое вышли замуж, наверняка станет непреодолимой.
Предстоящее материнство Магды и Флоры накладывало на нее, как на главу клана, еще большую ответственность. Ее свадебные деньги когда-нибудь закончатся, и Джессалин преследовала мысль, что она должна обеспечить клан едой и жильем. Сможет ли она купить достаточно торфа для очагов, одеял для постелей и еды для кастрюль? Сможет ли она вынести страдания членов ее клана? Сможет ли она выдержать смерть еще кого-то из родственников от голода и холода? И что же делать с мужчиной, за которого она вышла замуж? Он обещал ей защиту и богатство, которые превзойдут ее самые буйные фантазии. Сможет ли она рассчитывать на него, когда это действительно понадобится? Или он подведет ее так же, как в их первую брачную ночь?
Она должна уйти. Она должна встать и заняться делом. Она должна войти в спальню отца и потребовать, чтобы муж ее утешил. Потребовать, чтобы он выполнил свой долг и целовал до тех пор, пока сводящее с ума отчаяние не отступит. Раньше все, что ей было нужно, – это забыть обо всем и сосредоточиться на ласках и поцелуях, которых она так жаждала. Теперь ей было нужно, чтобы он подарил ей ребенка, и как можно скорее. Она готова пожертвовать его ласками и чудесными поцелуями, если это будет означать, что он подарит ей ребенка. Но как? Она может приказать ему сделать это, а он в ответ засмеется. Наверняка есть какой-то способ, который поможет ей выполнить эту задачу, не отступая – не признавая поражения и не позволяя ему праздновать победу в их борьбе характеров… Если бы только она могла найти его… Что хорошего в звании вождя клана, если она не имеет власти? Зачем быть главой клана, если она не может заставить своего сассенакского мужа выполнять свои супружеские обязанности? Джессалин прикусила губу и вытерла вновь набежавшие слезы. Неужели ей судьбой предназначено идти по стопам отца? Неужели заботы, жертвы и огорчения раньше времени сведут ее в могилу? Разве это все, что нужно вождю клана? Неужели никто никогда не разделит с ней ее ношу? Неужели мучительное одиночество никогда не закончится?
Глава 19
Она ждала его. Нейл ускорил шаги. Он увидел ее издалека, сидящую на полу спиной к железной решетке с поджатыми к подбородку коленями. Он нахмурился. Он представлял, как она поднимет глаза и улыбнется ему или побежит навстречу, приветствуя его горячими поцелуями и раскрытыми объятиями, но она на него не смотрела. Даже не показала виду, что услышала его шаги. Подойдя ближе, он заметил подрагивание ее плеч и узнал звук, раздающийся эхом по коридору. Она плакала. У него свело желудок, а сердце застряло в горле. Его гордая глава горного клана плакала так горько, как будто ее сердце было разбито.
Оглушенный и растерянный, он замедлил шаги, а потом неслышно отошел в тень. От ее слез ему стало неловко, тревожно, захотелось сделать все, чтобы она перестала плакать. Возможно, потому, что слезы были такими неожиданными и личными. Его любовница лила слезы по малейшему поводу. Она использовала слезы или угрозу заплакать, чтобы выманить у него побольше подарков. Совесть Нейла терзало сознание того, что у Макиннес было гораздо больше поводов для слез, чем у его любовницы, но до сих пор она не пролила ни слезинки. Она не плакала, когда узнала, что клятва ее отца обязывает ее выйти замуж за человека, которого она не знает, – человека, который носит форму ее врагов. Она не плакала, когда произносила клятвы, дающие ему право распоряжаться ее телом и всем, чем она владеет. Она даже не подала виду, что плакала утром после их свадьбы, оттого что была зла и расстроена.
Но теперь она плакала. И от этого зрелища сердце Нейла разрывалось на части. Ему захотелось подхватить ее на руки и прижать к груди. Прижать крепко-крепко и пообещать, что все будет хорошо. Он хотел перестроить ее замок и заботиться о ее клане. Он хотел… ее. Женщину, которую он начал узнавать и восхищаться ею, – женщину с огненными волосами, неуемной гордостью и отважным сердцем.
Он глубоко вздохнул, вышел из тени и направился к ней, весело насвистывая. Макиннес подняла голову и, посмотрев в его сторону, отвернулась на мгновение, чтобы стереть слезы со щек, а потом, вскочив на ноги, расправила плечи и повернулась к нему лицом.
– Вы хотели меня, миледи? – произнес он первое, что пришло в голову. Она гордо вздернула подбородок:
– Нет, не хотела.
Нейл прикусил губу, чтобы не улыбнуться, когда увидел, каким гневом вспыхнули ее глаза.
– Значит, я ошибся. – Он небрежно пожал плечами. – Я мог бы поклясться, что Тэм сказал… – Он замолчал. – Впрочем, не важно. – Он отступил назад, как будто собираясь уходить. – Простите меня за вторжение.
– Подождите!
Он остановился в ожидании.
– Раз уж вы здесь, – начала она, – есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать…
– Все, что угодно.
Как только Нейл произнес это, он понял, что сказал это от всего сердца. Он смотрел на нее, не отрывая взгляда от ее лица и невероятных сине-золотистых глаз. Если она прикажет ему идти к черту, он пойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37