— Пожалуйста, — взмолился он, мечтая найти в себе силы, чтобы прогнать ее.
И Маркус мог найти в себе силы, но предпочел солгать самому себе и не воспользоваться ими. Он попытался перевернуться обратно на живот, но сидевшая рядом Паула придвинулась ближе, не давая ему шевельнуться. Он застонал, когда пальцы Паулы обвили его член. Она нашла свой ритм и стала говорить с ним, все больше возбуждая в нем желание, и это злило Маркуса. Дыхание его становилось все тяжелее, он начал дрожать. Паула отпустила его, и Маркус почувствовал, как ее теплые губы оказались …ем близко над ним. Тогда он попытался проникнуть в рот Паулы, и она приняла его. Боже, она была очень хороша, не давая ему ни минуты передохнуть: его член двигался между ее губ, и Паула снова взяла его в руку, когда Маркус уже был на пределе. Через мгновение он увидел у нее между пальцев свою сперму, белую и вязкую. Маркус так глубоко вдыхал воздух, что даже захлебнулся, и боль в плече на время отступила. Паула стояла на коленях возле кровати, и пряди ее белокурых волос прилипли к влажной от испарины коже Маркуса. Она взглянула на него.
— Это было чудесно… для тебя, Маркус. Следующий раз моя очередь, договорились? Я слышу чьи-то шаги. Наверное, это Меркел. Ты просто поправь простынку, и он не догадается, что ты тут натворил.
Паула хихикнула, поспешно вытирая руку о простыню.
Маркус еще слышал, как она что-то сказала Меркелу в коридоре.
Натянув простыню до носа, Маркус лежал, чувствуя себя изнасилованным. Он был вне себя от ярости и в то же время ощущал легкость. Заниматься мастурбацией с Паулой, Боже ты мой. Она была хороша, но это повергало Маркуса в еще большую ярость.
Он приоткрыл один глаз и увидел, что Меркел разглядывает его.
— Кажется, здесь занимались любовью. Маркус снова закрыл глаза.
— Сегодня вечером возвращается Делорио. Тогда она станет безопасной для тебя. Думаю, надо побрызгать здесь хвойным освежителем воздуха.
Тут Меркел снова зашелся от хохота. Еще один неожиданный взрыв смеха, и опять причиной его оказался Маркус.
— Пойди сам побрызгайся.
— Хочешь, принесу салфетку, приятель?
— Я не желаю больше слушать твое лошадиное ржание, ты, тупой неандерталец. Да, дай мне салфетку.
— Это задевает мои чувства, Маркус, ведь ты же хотел этого. Думаешь, я не знаю, что ты пытался рассмешить меня в течение стольких месяцев, что я даже не берусь сосчитать. А теперь, когда тебе это удалось, ты разозлился. Странный ты какой-то.
Маркус отнюдь не был странным, просто его охватило отчаяние. Ему необходимо было отсюда выбраться. Паула и ее заигрывания способны положить конец всему. Его могут убить. Надо уходить отсюда, возвращаться на курорт. Он решил сделать это той же ночью, но добрался только до библиотеки и зала переговоров Доминика, расположенных внизу.
Маркус осилил этот путь, тяжело дыша, кожа его покрылась испариной от напряжения, но настрой был решительным. Доминик так ни черта ему и не рассказал. Необходимо выяснить, что произошло. Вспотевшей ладонью он взялся за ручку двери и замер. До его слуха донеслись громкие слова Делорио:
— Жаль, что ирландский мешок с дерьмом не подох. И голос Доминика, негромкий и спокойный:
— Маркус спас мне жизнь. Кстати, в тебе тоже есть немного ирландской крови.
— У Маркуса были на то свои причины, это точно. Так или иначе, чего ты хочешь? Ты обращаешься с ним так, как будто он тебе важнее собственного сына. Боже, если бы мне посчастливилось стрелять в него, он оказался бы в аду, не успев коснуться земли!
Маркус отпрянул от двери. Он и не подозревал, что Делорио так ненавидит его. Интересно, может ли Делорио помешать ему, создать настоящую проблему, о которой стоит волноваться. Бог видит, что у него и так хватает забот, и вот теперь это гневное признание двадцатипятилетнего человека, чья новоиспеченная жена всего каких-то четыре часа назад предоставляла свой рот в распоряжение Маркуса.
Он поплелся наверх. Плечо его болело, голова кружилась.
Ему так ничего и не удалось разузнать о голландцах. Надо было выбираться отсюда.
Редакционная комната «Бостон трибюн»
Бостон, Массачусетс
1 марта 1990 года
Днем спустя телефон звонил не переставая. Рафаэлла наконец сняла трубку и зажала ее между ухом и плечом, не отрываясь от статей о контрабанде оружием, найденных ею в библиотеке «Трибюн». Не так много, но это было только начало.
— Рафаэлла Холланд слушает.
— Привет. Это Логан.
— Аэропорт?
Это была их старая шутка, уже не смешная, но все же она произнесла ее чисто машинально.
— Да. Первый класс. Где ты пропадала? Что-нибудь случилось?
Рафаэлла растерянно заморгала. Она совсем забыла про Логана Мэнсфилда, помощника окружного прокурора.
— Моя мать попала в аварию. Я летала к ней в прошлую пятницу.
— О! Как она?
— Очень плохо. — Голос ее задрожал. — В коме.
— Извини, Рафаэлла. Я хотел бы увидеться с тобой сегодня вечером. Прошло уже около двух недель. Мне надо поговорить с тобой.
Завтра она уезжает. Рафаэлла закусила нижнюю губу, разглядывая статью о скандале в Швеции — она держала ее в руках. Концерн «Бофорз» нелегально продавал оружие Ирану и Ираку. Не слишком-то хорошо для промышленности нобелевских лауреатов, подумала Рафаэлла.
Логан издал нетерпеливый звук, и она поспешно проговорила:
— Разумеется, Логан. Приходи ко мне часов в восемь. Мне надо разморозить холодильник. Можешь мне помочь.
Он согласился и повесил трубку.
«Мне не надо было приглашать его», — подумала Рафаэлла, затем покачала головой. Она и Логан Мэнсфилд были вместе уже около трех лет. Иногда любовники, иногда друзья, иногда противники, но ни один из них не желал брать на себя никаких обязательств. Прекрасный вариант для обоих.
Рафаэлла прочитала статью об «Ирангейте» в Италии, о принадлежащем концерну «Борлетти» северо-итальянском производителе оружия, который осуществлял нелегальный ввоз мин и другого оружия в Иран. Боже, это было так сложно, все эти махинации, которые они совершали, чтобы в обход таможни доставить оружие из пункта А в пункт Б. Она прочитала о сертификатах конечного получателя — все они были фальшивые; о различных методах контрабанды — мины, оружие и все такое прочее складывалось в ящики с надписью «Медицинское оборудование» или «Сельскохозяйственное оборудование». Список был бесконечным. Этой преступной изобретательности могли препятствовать только американские таможенные службы.
Помимо «Борлетти», Рафаэлла прочла о человеке по имени Каммингз, который заявил, что готов торговать со всеми, кроме Каддафи, если на то есть санкция правительства. Она нашла материалы о Кокине и его империи оружия в Лос-Анджелесе; о Соханиляне, который открыл филиалы в Майами, Бейруте и Мадриде. Кто-то сотрудничал с ЦРУ, кто-то нет. Многие заявляли, что если уж они не честны, то и небо не голубое. Если это правда, подумала Рафаэлла, то почему длилась так долго война между Ираном и Ираком? А война в Анголе?
Упоминались и другие имена, и среди них Рафаэлла в конце концов нашла имя, которое искала — Доминик Джованни. Теперь она стала читать внимательно. «…Немного известно о Джованни, гражданине Соединенных Штатов. Он защищен сетью посредников и дорожит своей анонимностью. Ходят слухи, что по могуществу и сферам влияния на мировом рынке вооружений он превосходит Роберта Сарема и Родерика Оливера. Джованни осуществляет руководство исключительно из своей резиденции, находящейся на принадлежащем ему острове в Карибском море…»
— Ты еще не передумала ехать, Рафаэлла? Она взглянула на Эла Холбина.
— Мне нужен отпуск, я тебе уже говорила. Чарльз согласен, чтобы я поехала. Я буду звонить ему каждый день и проверять, как дела у мамы.
Ей было неприятно лгать Элу так же, как было больно говорить неправду и Чарльзу.
— Если это всего лишь отпуск, — проговорил Эл, подвигаясь ближе, чтобы Джин Мэллори не мог видеть ее. — Не обращай внимания на этого влюбленного, — добавил он, — он просто ревнует.
— Не буду. Иногда лишние двадцать футов оказываются очень кстати, босс.
— Тебе так кажется, детка. Куда ты едешь, Рафаэлла? И зачем? С тем же успехом ты могла бы сказать мне правду. Я всегда могу распознать, когда ты мне врешь.
Эл редко называл ее полным именем. Это навело Рафаэллу на размышления. Неужели он разговаривал с отчимом? Хотя какая разница. Сейчас Чарльз не особенно проницателен, все его мысли сосредоточены на матери, и он не догадывается, что задумала его приемная дочь. Рафаэлла действовала крайне осторожно.
— Отпуск, давно просроченный отдых. В Карибском море. На две недели. Ты что, ревнуешь? И я не лгу.
Эл не ответил, а только пристально взглянул на нее. Взгляд его упал на кипу газетных статей у нее на столе.
— Пришлешь открытку?
— Можешь не сомневаться. Попробую раздобыть что-нибудь из серии «Все мужики — свиньи», лично для тебя.
— Состояние твоей матери не изменилось? Рафаэлла кивнула, комок застрял у нее в горле. Сейчас все ее отчаянные махинации с Фредди Пито казались такими обыденными по сравнению с тем, что она задумала совершить.
Эл потрепал Рафаэллу по плечу:
— Ты свободна. Я заполучил Ларри Биффорда — он возьмет на себя твои задания, пока ты не вернешься.
Рафаэлла почувствовала приступ паранойи и одновременно страшную неуверенность в себе.
— Очень хороший репортер, — только и смогла произнести она.
— Ага, лучший, — бодро согласился Эл. — Можешь не торопиться, детка.
Рафаэлла наблюдала, как Эл удаляется прочь — изящный, несмотря на тучность, — и фланирует между тесно составленными столами, направляясь к своему кабинету. Казалось, он забыл про шум в редакционной комнате и даже не обратил внимания на двух молодых редакторов спортивной полосы, которые бросили футбольный мяч редактору полосы развлечений. Мяч просвистел всего в нескольких сантиметрах от уха Эла.
— Ты слишком умен, Эл, — проговорила Рафаэлла вполголоса. Ей удалось выбраться из офиса «Трибюн», избежав долгого разговора с Джином. Он сдержанно произнес «до свидания», она же с легкостью бросила ему «до встречи».
Брэммертон, Массачусетс
1 марта 1990 года
Логан пересек гостиную и проследовал за Рафаэллой на кухню. Помощи он не предложил, а просто стал наблюдать за ней, играя с открывалкой.
— Ладно, Логан, что случилось? — спросила она наконец, кладя на стол подставку и поднимая глаза от разогретого горшочка с тунцом. — Ты ведешь себя странно. Я устала, в не слишком хорошем настроении и волнуюсь из-за мамы. Теперь твоя очередь.
Он задумался. «Логан — вот еще один типичный американец на все двести процентов», — пришла к заключению Рафаэлла, изучая его. Светловолосый, голубоглазый, долговязый, сносный любовник, неплохое чувство юмора, и вот сейчас… сейчас у нее было только одно желание — чтобы он немедленно рассказал ей, что его беспокоит. Рафаэлла устала, волнения из-за матери приводили ее в отчаяние, и она страшно боялась того, через что ей предстояло пройти.
— Пито, — промолвил Логан, как будто этим все было сказано.
Рафаэлла выложила рыбу на картонные тарелочки. Надо есть побыстрее, а не то они промокнут насквозь. Она поставила на стол бутылку белого вина и вынула несколько вчерашних бубликов.
— Садись и ешь, пока не остыло. Они сели и принялись ужинать.
— Пито, — снова произнес Логан, съев два кусочка рыбы.
— И что дальше? О ком ты? Фредди или Джо?
— Они. Они оба.
Логан положил в рот еще один кусок. Рафаэлла посмотрела на него.
— Ты так поцеловал меня при встрече, как будто хотел откусить мне язык. В чем дело, Логан? Это из-за того, что я уезжаю?
На лице Логана изобразилось удивление, и Рафаэлла поняла, что он и не помнил о ее отъезде.
— Куда ты едешь?
— Далеко. Мне нужно отдохнуть. — Последний отпуск они провели вместе, отправившись в Афины, а оттуда — в Сантарини.
— Понимаю, — проговорил Логан. — Ладно, Рафаэлла, то, что ты совершила, было ужасно. И так непрофессионально. И несправедливо по отношению ко всем. Надеюсь, ты никогда больше не сделаешь ничего подобного.
— Не сделаю чего? О чем ты болтаешь?
— Пито. Ты обошла полицию, ничего не сказала мне и никому из офиса окружного прокурора. Ничего. Ты вела себя безответственно, непрофессионально. Как тот маленький космический сыщик из мультфильма. Все были очень недовольны. Ты поставила под угрозу судебное дело окружного прокурора, могла разрушить защиту Пито, заранее создавая предубеждения у возможных присяжных. Ты могла все уничтожить.
— Понимаю, — проговорила Рафаэлла, и она на самом деле понимала. Она улыбнулась Логану: — Теперь я, правда, понимаю, Логан. Прости меня. Теперь для меня стало совершенно ясно, что полиция не была до конца удовлетворена ходом расследования. Они просто взяли передышку после того, как добились признания Фредди. И разумеется, с ног сбились в поисках Джо Пито. Представляешь, вся их рабочая сила была задействована в этом деле. Если брать офис окружного прокурора, то здесь никто особенно не стремился запихнуть Фредди в больницу штата на три пожизненных срока. И никто особенно не был удовлетворен тем, что резня казалась запланированной, и…
— Хватит сарказма, Рафаэлла. Тебе очень хорошо известно, что ты поступила глупо и неправильно, желая оказаться в центре внимания. Знаешь, ведь кое-какая имеющаяся у тебя информация могла быть мне полезна. Позвонила бы мне, рассказала, чем занимаешься, что выяснила. Я бы обо всем позаботился. Все были бы защищены и…
Рафаэлла встала из-за стола и очень медленно произнесла:
— Ты и я, Логан, знаем друг друга почти три года. Большую часть времени нам было хорошо вместе, и каждый уважал карьеру другого. По крайней мере я всегда так считала. А сейчас я хочу принять душ.
Логан уже открыл рот, чтобы возразить ей, но Рафаэлла, подняв руку, опередила его:
— Полиция выронила мяч, а офис окружного прокурора вообще не потрудился его поймать. Средства массовой информации горели желанием заполучить кровавый сюжет для своих жалких последних известий. Но, по сути дела, все на это плевать хотели. Никого не волновало, что несчастный Фредди Пито станет жертвой несправедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55