девчонке было не больше пятнадцати.
Рафаэлле показалось, что Доминик собирается что-то добавить, но тот внезапно остановился, нацепил на вилку креветку и отправил ее в рот. Потом принялся медленно жевать.
— Я мог бы еще добавить, Рафаэлла, что вся эта сделка с оружием была абсолютно законна. Был и сертификат конечного получателя. Просто эти боеприпасы направлялись не в Нигерию, как думали французы. Они предназначались группе повстанцев в Восточной Африке для борьбы с местным прокоммунистическим диктатором. Поскольку группа эта существует нелегально, нам пришлось немного нарушить правила, чтобы оружие попало к повстанцам.
«Да, и слоны летают», — Рафаэллу так и подмывало ответить, но она стиснула зубы, и выражение ее лица осталось непроницаемым. Доминик продолжал:
— Мы пока еще не затрагивали тему моей профессии. Не буду скрывать, я занимаюсь торговлей оружием, но делаю это открыто, Рафаэлла, несмотря на то, что ты, возможно, слышала или читала. Я не преступник и не выхожу за рамки закона; я не снабжаю оружием террористов, чтобы они убивали невинных людей, я не работаю на черный рынок. Иногда мне приходится иметь дело с полулегальным рынком, но не так уж часто. В этот раз я впервые за долгое время собирался нарушить правила. Я никогда не переправлял оружие врагам нашего государства — ни Каддафи, ни Хомейни, когда тот был еще жив, ни Северной Корее. В прошлом я часто работал с ЦРУ, но, к сожалению, об этом нельзя упоминать в нашей книге. Торговец оружием никогда не сознается в том, что работал с властями, иначе его посчитают дураком или хвастуном. И засмеют так, что придется уехать за пределы страны.
— А мы и так за пределами страны, — заметила Коко.
— Шутишь, — проговорил Доминик, но даже не улыбнулся. — И кстати, могу добавить, что власти не пришли бы в восторг от подобных откровений.
— А что вы посылали повстанцам в Восточную Африку? — поинтересовалась Рафаэлла.
Доминик развел руками:
— Бог не даст мне соврать, они нуждались почти во всем. Я заключил сделку на большую поставку мин. Мины годятся повстанцам лучше всего, учитывая, что в их стране много пустынь.
Рафаэлла решила не уточнять, о какой стране в Восточной Африке идет речь. Ему пришлось бы врать дальше, а ей почему-то совершенно не хотелось, чтобы он делал это. По крайней мере так откровенно.
Рафаэлла слишком беспокоилась о Маркусе: ее пугала такая беззаботность.
— Я расскажу тебе о легальном рынке оружия, — пообещал Доминик. — Не так много людей знают о нем, за исключением, разумеется, федеральных властей.
— Было бы здорово, — ответила Рафаэлла. Она проштудировала кучу материалов о торговле оружием, перед тем как покинуть Соединенные Штаты. Но вычитала совсем немного сведений, которые подтверждали бы слова Доминика. А о черном рынке было известно еще меньше. Само собой, она нашла кое-какие упоминания обо всех центральных фигурах. Из них меньше всего было известно о Доминике Джованни. Жаль, что ей не удалось поговорить ни с кем из ЦРУ или из Таможенной службы США.
После ужина Рафаэлла подкараулила Меркела и вывела его на веранду.
— Расскажи мне, пожалуйста, что-нибудь еще о «Вирсавии». Что означает это название?
Меркел не знал, что говорить, и попытался отделаться от нее.
— Послушайте, Рафаэлла, я не могу обсуждать с вами дела мистера Джованни. Ему не понравится моя болтовня, а также не понравятся ваши вопросы. Спросите его самого или Маркуса.
Она спросит Маркуса. Странно, но неожиданно Рафаэлла поняла, что боится задавать вопросы Доминику.
— Тогда расскажи мне о покойном Жаке Бертране.
— Ведь вы репортер, не так ли? Повторяю, спрашивайте мистера Джованни или Маркуса. Могу вам сказать только, что этот тип не был приятен в общении. До того как это случилось, он был чем-то вроде наемника. — Меркел пожал плечами. — Спросите у Маркуса, — еще раз посоветовал он Рафаэлле и вернулся в дом.
Рафаэлла уже собиралась ложиться, когда в холле второго этажа ее остановила Коко.
— С тобой в самом деле все в порядке, Рафаэлла?
— Немного руки дрожат, но это вполне объяснимо. Я в порядке, Коко.
Та секунду помолчала, затем, как показалось Рафаэлле, приняла какое-то решение.
— Пойдем на балкон. Там нас никто не увидит. Рафаэлла послушно последовала за ней, пройдя сквозь широкие стеклянные раздвижные двери, находившиеся на южной стороне коридора. Железные перила были почти полностью скрыты от глаз зарослями красной и пурпурной бугенвиллеи. Ночь была тихой, и воздух переполняли ароматы гибискуса, роз и франджипани. Рафаэлла глубоко вдохнула напоенный ароматами воздух, обернулась и вопросительно улыбнулась Коко.
— Выкладывай, Коко. Сними груз со своей души, что бы это ни было. Мой необыкновенный поединок с удавом-убийцей? Или Маркус, которому чуть не перерезали горло в Марселе? Книга? Что?
— Ладно. Все зашло очень далеко, Рафаэлла. Даже слишком далеко. Кто-то специально взял удава из зоопарка, посадил его в клетку и спустил с гор для того, чтобы дождаться, пока ты пройдешь мимо, и выпустить его.
Рафаэлла, еще не совсем пришедшая в себя от недавнего происшествия, почувствовала, как в душу к ней закрадывается страх.
— Да, — повторила она, — клетка. Не скрою, твои слова наводят меня на некоторые размышления. Но ведь это не слишком надежный способ избавиться от кого-либо, Коко. Кто мог знать наверняка, что этот безмозглый удав нападет именно на меня? Он мог тихо дремать, пока хоть десять человек пройдут по этой тропинке. Почему именно я? Это очень спорное предположение.
Коко пожала плечами, но выглядела до крайности обеспокоенной.
— Послушай, я не знаю, в чем причина, но удав напал именно на тебя. Не окажись Линк поблизости, ты могла бы погибнуть, удав в буквальном смысле выжал бы из тебя душу. Скажи мне вот что. Если бы эта змея не напала на тебя, если бы это гигантское чудище просто лежало на тропинке перед тобой или свисало с ветки, какова была бы твоя реакция?
— Я бы остановилась как вкопанная. И умерла бы со страху. Возможно, заорала бы что есть мочи и помчалась пешком до Антигвы, прямо в аэропорт.
— Мне кажется, именно это тебе и следует сделать. Уезжай, Рафаэлла. Завтра. — Коко помолчала секунду, нахмурив красиво изогнутые брови. — Мы все решили, что этот выстрел на пляже предназначался для Маркуса. И что поломка вертолета тоже была сделана для Маркуса. Думали, кто-то предупреждает его, но, возможно, и то и другое предназначалось для тебя, Рафаэлла. Наверное, кто-то не хочет, чтобы ты находилась здесь.
В словах Коко была доля правды, и Рафаэлла не могла остаться совершенно равнодушной.
— Но почему, Коко? Я приехала сюда писать книгу и вряд ли для кого-либо представляю угрозу. Я повторяю: кто? И почему?
Коко произнесла очень медленно, не глядя на Рафаэллу, а словно высматривая что-то вдали, на вершине горной гряды, где когда-то жил удав.
— Я не паникерша, совсем нет. Я много об этом думала, очень много, кстати, еще до сегодняшнего происшествия со змеей. И считаю, что это Делорио. Мне кажется, он ревнует к тебе и боится, очень боится, что его отец станет ценить тебя больше, чем ценит собственного сына. Он не хотел уезжать до того, как ты приедешь сюда, но отец приказал ему лететь в Майами. Как и Маркусу, насколько тебе известно. Два прошлых раза вы были вдвоем. На этот раз ты оказалась одна. Я могла бы заподозрить Паулу — ее мотивы очевидны. Она ненавидит тебя и желает только одного: чтобы ты навсегда уехала с острова. Но как мне кажется, у Паулы не хватило бы мозгов на такие покушения. Хотя, кто знает, я могу ошибаться. И все же вывод из этого следует один. Я считаю, что тебе стоит на некоторое время отложить написание биографии. Здесь творятся странные вещи, небезопасные для тебя.
— Такие, как «Вирсавия»?
Уже совсем стемнело, и Рафаэлла пожалела, что не может как следует разглядеть выражение лица Коко. Коко не была удивлена, поскольку Доминик упоминал о «Вирсавии» за ужином, но все же насторожилась.
— Что тебе известно о «Вирсавии»?
— Только название, о нем упоминал Доминик за столом.
— Тогда забудь об этом. Это не имеет для тебя значения — забудь о «Вирсавии» и подумай о том, что я сказала. Увидимся утром, Рафаэлла. — Коко остановилась, обернулась и проговорила с улыбкой: — Ты упряма, Рафаэлла, но ты мне очень нравишься, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
* * *
Когда на следующий день в девять часов вечера Маркус встретил Рафаэллу на восточной лужайке, он, чувствуя огромное облегчение от того, что видит ее целой и невредимой, прорычал:
— Почему, черт побери, ты не можешь быть более осмотрительной? Чем ты занималась? Лазила в одиночку по горам в надежде стать героиней сезона? И чем ты так привлекла удава? Ты что, открыла клетку? Ты сводишь меня с ума, понимаешь ты это или нет?
Разумеется, Маркус прекрасно знал обо всем, что касалось удава. Рафаэлла только мило улыбнулась ему, отчего он тут же насторожился. Приблизившись к Маркусу, Рафаэлла остановилась в нескольких шагах от него.
— Добро пожаловать домой, Маркус.
Без всякого предупреждения Рафаэлла схватила Маркуса за руку, обрела необходимое равновесие, и через секунду он уже лежал на спине, широко раскинув руки и ноги и уставясь на девушку.
— Знаешь, когда-нибудь мне наскучат твои фокусы, и я рассчитаюсь с тобой сполна.
— Ты и кто еще? — Рафаэлла хитро улыбнулась Маркусу.
— Я один.
— Да? И каким же образом ты собираешься это сделать?
— Хочешь, чтобы я уточнил, да? Возможно, я свяжу тебя и буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не лишишься рассудка. Это меня в какой-то мере обезопасит.
Рафаэлла ничего не отвечала, а только смотрела на Маркуса, стоя над ним руки в боки, с широко расставленными ногами. На ней была джинсовая юбочка с запахом и бледно-розовая блузка.
Теперь пришла ее очередь высказаться. Вот Маркус лежит перед ней красивый и здоровый; сейчас-то ему ничто не угрожает, а ведь пару дней назад он был на волосок от смерти. Только теперь Рафаэлла осознала, как он напугал ее, и заорала:
— Во что это ты там впутался в Марселе? И как этот Жак Бертран мог подумать, что ты ляжешь в постель с пятнадцатилетней девчонкой? Наверняка ты намекнул ему, что совсем не против, подлец. И потом он пытался убить тебя. Почему ты вел себя так неосторожно? Я же просила тебя — и не один раз! — быть осмотрительным и…
В следующее мгновение Рафаэлла уже лежала на спине, а Маркус сидел на ней сверху, сжав коленями ее грудь так, что больно ей не было, но дышать она могла с трудом. Увидев по ее глазам, что она намерена применить ответные действия, Маркус поспешно схватил Рафаэллу за запястья и завел ей руки за голову.
— Теперь мы в расчете?
— Как тебе это удалось? Ты действовал быстрее, чем обычно. Неужели специально тренировался? Ладно, теперь дай мне подняться… хотя мы совсем не в расчете.
— Кажется, мне придется это сделать. Целых три человека из охраны Доминика наблюдают за нами: побросали винтовки и улыбаются, как идиоты. Я бы так хотел целовать тебя и заниматься с тобой любовью до тех пор, пока у нас ноги не онемеют, но…
— Ноги не онемеют? Что ты за извращенец?
Маркус нагнулся и легонько дотронулся губами до кончика носа Рафаэллы.
— Я такой извращенец, который никогда не забыл бы свои трусы на дне бассейна, чтобы кто-то потом нашел их.
Услышав подобное заявление, Рафаэлла зажмурилась. Она совершенно забыла про свои трусики.
— О, дорогая, никто и словом не обмолвился об этом. Как ты думаешь, они еще в бассейне?
Маркус снова наклонил голову и легонько укусил ее за кончик носа.
— Хочешь пойти поискать их сегодня вечером, попозже, когда все лягут спать?
Теперь настал черед Рафаэллы: она резко и сильно дернулась, отчего Маркус свалился на бок, затем перевернулась и вскочила на ноги.
— Как насчет полуночи, мисс Холланд? Мне в самом деле надо многое вам сказать.
Рафаэлла смотрела на Маркуса, растянувшегося на земле. До этого ей не приходило в голову, как она по нему скучала, в особенности по его губам, из которых постоянно лился поток остроумия. «Зачем лгать самой себе?» — подумала Рафаэлла. Ведь она скучала по нему как сумасшедшая.
— А ты не боишься, что я приму тебя за слишком легкую добычу? И не буду уважать тебя при свете дня?
— А я и не буду легкой добычей. Тебе придется применить все свои чары, чтобы добиться меня. Что скажете, мисс Холланд?
— Мне тоже надо многое тебе сказать. — Она задумчиво разглядывала его. — Возможно, ты плохо кончишь. Но по правде сказать, мистер Девлин, или как там вас звать, я действительно хотела бы поговорить с вами наедине. О «Вирсавии».
Огонь желания тут же потух в его глазах. Маркус осторожно спросил:
— Что тебе известно об этом?
— За ужином Доминик упомянул это название. Я хочу знать об этом больше, Маркус. Хочу узнать все, и ты от меня так просто не отделаешься.
Маркус молча поднялся с земли и принялся отряхивать брюки.
— Ну?
— Ваша воинственность ни капли меня не трогает, мисс Холланд. Сейчас мне надо увидеться с Домиником. Встретимся в полночь у бассейна. Да, кстати, еще я хочу знать, почему ты болела за команду «49» из Сан-Франциско, а не за «Патриотов». Ведь ты живешь в Бостоне, а не в Сан-Франциско.
— Так я тебе и сказала, — пробормотала себе под нос Рафаэлла, следя за тем, как Маркус удаляется прочь.
Она вернулась в дом, и Линк сообщил ей, что Маркус действительно на аудиенции у мистера Джованни. Рафаэлла кивнула и прошла наверх в свою комнату. Вытащив из стопки книг на камине вторую тетрадь дневника матери, она прилегла на кровать.
Рафаэлла перечитывала дневники без всякой последовательности, полагаясь на свое настроение в момент чтения. Она раскрыла дневник на записи, сделанной в марте 1989 года, приблизительно год назад. Но прочитала совсем немного: мать описывала, как они с Чарльзом ездили в Англию и как Чарльз вдрызг рассорился со Сьюзан по возвращении.
«Деньги, — писала мать, — несчастные паршивые деньги. Если у людей нет денег, то они идут на все, чтобы получить их. И если они получают эти деньги, то готовы на все, чтобы сохранить их или получить еще больше».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55