Темные волосы разметались по подушке. «Прекрасные волосы, — подумал он, — темнее, чем у Кассии, но с теми же оттенками осенней листвы». Она была чересчур бледной и изможденной. Словно почувствовав на себе его взгляд, Дария открыла глаза и вздрогнула.
— Лорд Грелем! Вы меня напугали. — Она приподнялась на локтях. — Разве вам можно вставать, милорд? Позвать Кассию? Ваши ребра наверняка еще не зажили. Мне…
Грелем улыбнулся и заботливо уложил ее обратно. Она казалась такой хрупкой в его руках! Он сел у кровати и сжал ее руку.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал он. Она отстранилась, и лицо ее вмиг приняло отчужденное выражение, словно между ними моментально выросла стена.
— Нет, не уходите от разговора, Дария, я знаю, что вы не трусиха. Трусиха не стала бы раскидывать все эти проклятые камни, чтобы добраться до меня.
— У меня не было выхода. Он улыбнулся и кивнул.
— Да, мои люди взахлеб рассказывали мне о вашей храбрости. Им даже показалось, что вы одержимы духами. Но вы спасли меня, и за это они простят вам все. — Он усмехнулся. — Мои люди мне очень преданны.
— И ваша жена тоже.
— Да. Она перегрызла бы горло любому врагу, который бы мне угрожал. Физически она не особенно сильна, но ее дух неукротим.
Дария промолчала, и Грелем отвернулся к окну.
— Я знаю правду.
— Нет!
— Я подслушал разговор Роланда с вашей матерью. Они не знали, что я стоял за дверью. Ваша странная история для меня загадка, но не неразрешимая. Я удивлен, что вы готовы сдаться. Меня разочаровывает ваше малодушие. Неужели вы та женщина, которая спасла мою жалкую жизнь?
— Роланд не верит мне. Я не могу и дальше настаивать на том, что это был его ребенок, иначе он бросит меня.
— Значит, все дело в том, что он не помнит той ночи? Надо разбудить его память.
— Нет, просто он не верит. Я люблю Роланда с той минуты, как увидела его переодетым священником в Тибертоне, куда он приехал, чтобы спасти меня.
К удивлению Дарии, Грелем рассмеялся.
— Не смотрите на меня так, словно я бесчувственное чудовище. Признаться, в начале нашего брака с Кассией я тоже не верил в ее невинность. А потом это перестало иметь значение, потому что я полюбил ее. Позднее я убедился в том, что она говорила правду, но все это уже было не важно.
— У нас все по-другому. Роланд меня не любит и, наверное, никогда не полюбит. Король заставил его жениться на мне, и он не смел ослушаться. Похоже, ему было меня жалко. Роланд также хотел получить мое приданое. А теперь я ничем не могу доказать, что говорила правду. Видите ли, сначала я поклялась, что Роланд никогда не узнает о том, что он лишил меня невинности. Я не хотела возлагать на него ответственность, потому что это была моя идея. Но потом я оказалась беременна и уже ничего не могла изменить. А теперь я не смогу доказать, что ребенок был его, и он никогда мне не поверит и не полюбит меня.
— Почему вы все время повторяете одно и то же? Неужели вы такая зануда? Скажите мне, Дария, кого Роланд считает отцом ребенка?
— Скорее всего графа Клэра.
— Значит, даже если бы я привез сюда графа Клэра и он поклялся бы, что не насиловал вас, Роланд все равно бы не поверил?
Она покачала головой.
Грелем медленно поднялся.
— Вы видели в своем воображении, как обвалилась стена, видели смерть своего отца. А что насчет Роланда?
— Я сразу узнала его и приняла всем своим существом. Наверное, это кажется странным, даже безумным, но так оно и есть.
— Я вам верю. Дария, пожалуйста, помните что путь трусов — не ваш путь. Не разочаровывайте меня; не падайте духом. Я у вас в долгу, а я всегда отдаю долги, но надо все хорошенько обдумать.
Он ушел, оставив ее в одиночестве размышлять над его словами.
— Ты слышал что-нибудь еще? — спросил Роланд.
Салин отрицательно покачал головой, — Этот проклятый сукин сын словно сквозь землю провалился! Не нравятся мне все эти истории о графе Реймерстоуне. Я хочу взять несколько человек и поискать его. Графа следует убить.
— Нет, Салин, еще рано. Когда придет время битвы, я сам встану во главе войска. Но пока я не могу уехать… — Его голос сорвался.
— Ваша жена поправится, — произнес Салин. — Гвин сказала мне, что сегодня утром она улыбнулась.
Роланд пожалел, что не видел улыбки жены. Прошло больше недели, с тех пор как она скинула младенчика. Дария немного оправилась, хотя была очень худа и под глазами залегли темные тени.
По вечерам он или Грелем играли с ней в шахматы, ибо Кассия считала что женщины слишком умны, чтобы играть друг с другом. Роланда удивляло отношение к его жене Грелема. Он высмеивал ее игру и подтрунивал над ней, пока Дария не говорила, что он — зануда и негодяй. Однако Грелем дразнил ее еще сильнее. Два дня назад Роланд снова стал спать в своей постели, но был холоден с Дарией.
Накануне вечером он перехватил ее взгляд, прежде чем она успела отвернуться. В ее глазах стыла боль. Роланд хотел ей что-нибудь сказать, но она сразу же ушла в себя, а он еще не был готов разрушить возникшую между ними стену непонимания. Его жизнь превратилась в сущий ад, но он ничего не мог изменить.
Салин и Роланд одновременно посмотрели на Грелема де Мортона, пересекающего внутренний двор. Он прекрасно выглядел и казался слегка устрашающим в своей черно-серебристой кольчуге. Его люди взирали на него едва ли не с трепетом.
Он похлопывал латными рукавицами по бедру.
— Я вижу, ты поправился, Грелем. Мне ударить тебя по ребрам или пожать руку? Грелем ухмыльнулся.
— Теперь ты, возможно, обретешь покой и станешь побеждать в шахматы, мой друг, поскольку я покидаю тебя. Моей жене пора в Уолфетон.
"Странный способ выражаться», — подумал Роланд.
— А что ты будешь делать потом, Грелем?
— Как что, прозябать в своем собственном замке, конечно.
— Не знаю, не знаю, — нахмурился Роланд.
Грелем натянул латные рукавицы.
— Возможно, я буду ездить верхом и красть овец Денвольда. Он очень смешной, когда злится. А Филиппа постоянно злит его. Вот и моя блудная жена. Кассия! Подойди сюда, дорогая, и попрощайся с нашим гостеприимным хозяином. Потом сможешь мучить меня всю дорогу до Уолфетона.
Дария смотрела, как Грелем с Кассией и их люди выезжали из замка. Она почти не удивилась, когда лорд Грелем обернулся в седле и бросил прощальный взгляд на Чантри-Холл. Словно глазами искал ее. Удивительно: этот отважный воин, наводящий на всех ужас, был очень нежен с ней. Внезапно Дария почувствовала такую сильную слабость, что вынуждена была опуститься в кресло. Кассия предупредила ее о том, чего можно ожидать, потом поцеловала ее в щеку и сказала, сжав ее руки:
— Вы спасли жизнь моему мужу. Я у вас в неоплатном долгу, а я всегда плачу долги. Не сдавайтесь, Дария. — И, подхватив юбки, убежала.
Чантри-Холл звенел от голосов. Люди кричали, смеялись и колошматили друг друга, а дети бегали и пронзительно визжали. Однако Дария чувствовала себя совершенно одинокой. Она с трудом сносила бросаемые на нее исподтишка жалостливые взгляды и потому большую часть времени проводила в спальне. Сейчас она встала и накинула новое верхнее платье. Оно было из светло-голубой мягкой шерсти. Она похвастается обновкой перед мужем, и, может быть, он улыбнется.
Роланд перед отъездом разговаривал с Салином во внутреннем дворике. Дария остановилась у подножия каменной лестницы. Яркое утреннее солнце играло на ее лице, согревая его. Роланд взглянул на нее и застыл на месте, а потом поднял руку в молчаливом приветствии, круто повернулся и направился к конюшням.
Да, он был добр к ней, когда находился рядом, но не более того. Но ведь она и не ожидала другого. Днем она его почти не видела, поскольку он наблюдал за ремонтом восточной стены замка. Время шло, и силы медленно возвращались к ней. Дария не пренебрегала своими обязанностями — тщательно следила за тем, чтобы отскребли столы на козлах, натерли до блеска кресла хозяина и хозяйки. А однажды утром увидела под потолком большого зала массивные дубовые балки, которые много лет были скрыты от глаз толстым слоем копоти. Слуги, обливаясь потом и ругаясь, несколько часов счищали с них вековую грязь. Дария улыбнулась. Замок становился все более привлекательным. Циновки на полу источали благоухание, цветы перед входом были аккуратно высажены, и только сильный ветер, дувший в западном направлении, приносил неприятные запахи.
Теперь ей предстояло проследить за тем, чтобы покрасили дворовые постройки, купить кое-какую мебель и украшения для большого зала. Вещи, составлявшие ее приданое, создавали в комнатах уют: начищенные медные подсвечники , блестели, подушки для кресел были высокими и мягкими, а два ковра, вышитых ее бабушкой, висели на задней стене, делая ее не столь мрачной и сырой. Но она не спешила с покупками, поскольку хотела заручиться одобрением Роланда. Дария проводила время, заготавливая травы, вышивая вместе с матерью и давая указания слугам через Гвин, которую искренне полюбила.
Дария носила накидку с широкими рукавами, которую мать сшила из ее старого платья. Она была очень худа, но еда по-прежнему вызывала у нее отвращение.
Стоя перед зеркалом, Дария туже затянула плетеный золотой пояс и распустила волосы, которые густой, блестящей волной упали почти до пояса.
Роланд вошел в спальню и зачарованно уставился на жену. Она замерла под его пристальным взглядом.
— Ты очень красивая.
— Спасибо.
— Я должен купить тебе какие-нибудь украшения, Дария. Что-нибудь изящное, скажем, изумруды под цвет твоих глаз.
Она недоумевающе посмотрела на него.
— Я предпочитаю купить что-нибудь для замка, Роланд.
— Что, например?
— Еще несколько ковров и подушку для твоего кресла, может быть, даже ковер в нашу спальню, потому что сэр Томас сказал, что стена очень отсыревает зимой.
Роланд несколько минут обдумывал ее слова, затем неожиданно сказал:
— Ты знаешь, что Филиппа — управительница Сент-Эрта?
— Да, ты мне говорил.
— Может быть, посоветуемся с ней и подсчитаем, сколько монет у нас осталось от твоего приданого и моих запасов? В будущем году мы, наверное, сможем продавать излишки шерсти, что сделает нас более обеспеченными. Мы с Грелемом уже обсуждали, на каких рынках лучше торговать, чтобы купцы нас не облапошили.
— Ты не шутишь? Никогда бы не подумала, что мужчина одобрит такое занятие для женщины. — Роланд пожал плечами. — Я бы очень хотела заниматься такими вещами, Роланд.
— Когда придешь в себя, скажи, и мы обсудим с тобой этот вопрос и решим, что надо сделать в первую очередь.
Она уставилась на него широко открытыми глазами и выпалила:
— Почему ты себя так ведешь?
— Как?
— По-доброму, словно тебе не все равно…
Роланд резко оборвал ее, потому что просто не мог слышать эти слова.
— В замке полно работы. Разве тебе не по силам с ней справиться?
Она решительно вздернула подбородок.
— По силам, конечно.
Он одобрительно улыбнулся, и его темные глаза потеплели. Дария бы перегрызла горло всякому, даже лорду Грелему, вздумай он угрожать Роланду.
Наступил сентябрь. Воздух был прозрачным и бодряще прохладным. Лучи полуденного солнца придавали яркость и насыщенность тускнеющим краскам осеннего пейзажа.
Услышав крики, Дария вышла из большого зала и встала на цыпочки, чтобы посмотреть, что случилось. Во дворе стоял ее муж, раздетый до пояса, и тяжело дышал. Пот градом лился по его груди. Напротив него, расставив ноги, возвышался огромный детина, такой огромный, что, казалось, мог легко разорвать ее мужа в клочья. Оруженосцы Роланда и второго рыцаря образовали широкий круг и издавали громкие крики. Дария окаменела, когда противник Роланда внезапно сделал выпад. «Почему мужчины стоят и ничего не предпринимают?» — возмущенно подумала она. Онемев от страха, она смотрела, как детина обхватил Роланда за торс и оторвал от земли. На его могучих руках забугрились мускулы, и Дария поняла, что у него хватит сил, чтобы лишить жизни ее мужа. «Почему, — в отчаянии думала Дария, — я видела, как стена обрушилась на Грелема, и не видела, что моему мужу грозит смерть?"
Ну что ж, тогда она сама будет действовать. Подхватив юбки и задрав их выше колен, она бросилась вниз по каменным ступеням, с криком влетела в толпу людей, стоявших возле дерущихся, и, потрясая кулаками, завопила:
— Презренные трусы! Проклятые сукины дети! Вы будете стоять и глазеть, пока этот негодяй не убьет Роланда?
Но люди словно окаменели, услышав ее слова, и уставились на нее, и пальцем не шевельнув. Дария слышала учащенное дыхание и смачные ругательства противников. Роланду удалось освободиться, но когда Дария чуть не вскрикнула от облегчения, верзила бросился на него снова, и она, обезумев от ужаса, прыгнула ему на спину.
Обхватив толстую шею детины, она начала молотить кулаком по его голове, не переставая истерично кричать:
— Не смей его трогать! Я убью тебя! Ей удалось обвить ногами его торс и сжать изо всех сил. Но он, словно не чувствуя ее ударов, замер в неподвижности. Дария пришла в такую ярость, что не сразу услышала шепот у себя над ухом:
— Дария! Ради всего святого, прекрати!
Наконец она подняла голову и увидела Роланда, стоявшего возле нее. Тут до нее дошло, что человек, которого она оседлала, стоял как вкопанный и терпеливо сносил ее удары.
— Хватит, остановись! — Роланд схватил ее за руки.
— Я не позволю ему бить тебя… — Она еще раз ударила своего врага.
— Прекрати! Ты вышибешь из Ролло последние мозги. Остановись! Довольно!
Дария отпустила шею верзилы, освободила его торс. Роланд поймал ее и поставил на землю.
Она все еще была охвачена страхом, хотя Роланд как будто не пострадал. Не веря, что он невредим, Дария ощупывала его лицо, плечи, ребра, живот, бормоча задыхающимся шепотом:
— Я так испугалась… я думала, что этот здоровяк убьет тебя и…
Ответом ей была мертвая тишина. Повернув голову, она взглянула на противника Роланда. Тот смотрел на нее с любопытством и изумлением. Все мужчины теперь сгрудились вокруг них с Роландом, глазея на нее и перешептываясь.
Она взглянула на мужа.
— Роланд, он не ранил тебя? Я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36