Его растоптали!
Вот откуда ненависть в глазах. Хотя маркиз оставался внешне спокойным, он ясно вспомнил тот печальный случай во время его вынужденного участия в охотничьей затее графа де Сюрвилье.
Попытки короля Генриха IV сблизить дворян-гугенотов и дворян-католиков после их военного противостояния оказывались далеко не всегда приятными для тех, кого они касались. Без настойчивой просьбы своего повелителя ему бы и в голову не пришло даже подумать об участии в охоте на графской земле. Де Сюрвилье, старый вояка с плохими манерами, не относился к тому кругу элегантной молодежи, которую маркиз собрал возле себя.
По-видимому, это возбужденное создание выражало свое презрение дворянину.
Со скоростью выдоха маркиз завершил свои размышления, не спуская с Фелины глаз.
– А что с другими членами твоей семьи? – продолжил вопросы маркиз, удивив этим не только сопровождавших, но и смутившуюся Фелину.
– Остались только я и Бландина. Это моя сестра. Мать уже давно умерла.
Решение маркиза вдруг обрело в его мозгу абсолютную ясность.
– Тогда поедем со мной, ты об этом не пожалеешь!
Фелина почувствовала глину на пальцах, судорожно сжавших складки промокшей юбки. За кого же принимает ее господин? Она не считала за честь для себя оказаться под эдаким дворянином на сеновале. У нее еще оставались гордость и девственность. Она знает, как их защищать!
– Нет!
Мрачный отказ прозвучал столь решительно, что де Анделис понял: одними уговорами ничего не изменить.
Он схватил девушку за руку и почувствовал недюжинную энергию, с которой она молча оказывала ему сопротивление.
– Чего бы на свете ты желала больше всего?
Фелина впервые взглянула прямо в резко очерченное лицо под промокшим беретом. Для этого ей пришлось откинуть назад голову.
Она разглядела кустистые темные брови и выступающие скулы. А также тонкий рот, казавшийся жестоким и язвительным. Потом она сосредоточила внимание на карих с зеленым оттенком глазах, напоминавших ей хищную птицу, следящую за своей добычей перед тем, как ее схватить.
Он был молод, вероятно, не достиг еще и тридцати, однако на нем были заметны следы пресыщения, делавшие его значительно старше. Неужели в нем заключался ответ на ее страстные молитвы? Неужели Господь оказывал помощь через таких вот людей?
– Что вы имеете в виду, сеньор? – Ей нужно было лучше понять его вопрос.
– Мне хотелось бы, чтобы ты поехала со мной. В награду я исполню твое самое большое желание. Если, конечно, это в моих силах.
– Вполне! – Фелина тоже не стала терять времени на бесполезные колебания. Такая нищая, как она, не могла себе позволить этой роскоши. – Внесите за мою младшую сестру вклад в монастырь благочестивых жен в Бомоне, и я буду в вашем распоряжении.
Последние слова она произнесла с трудом. Но если чудо, о котором она молила Бога, действительно свершилось, надо прежде всего обеспечить надежный приют Бландине и лишь потом подумать, что значит продать свою свободу.
– Согласен, – кивнул маркиз. – Поехали!
– А сестра?
Де Анделис вздохнул. Он не мог позволить себе еще одной остановки, время подгоняло. Но выбора у него не было. Он слишком хорошо понимал недоверчивость девушки.
– Где твоя сестра?
– В нашем доме. Мы должны покинуть его до утра. Уже назначен новый арендатор. Сестра ждет меня.
– Показывай дорогу кучеру. Я полагаю, что ты лично хочешь проверить, как я сдержу свое слово. Наш путь лежит через Бомон. Мы можем захватить твою сестру, и я пообещаю настоятельнице внести соответствующий вклад. А теперь поехали, время не терпит!
– А я...
Фелина отпрянула назад перед его раздраженным взглядом. Кажется, терпение не относилось к числу его достоинств.
– Мне это надоело! Что еще?
– Ничего.
Она пожала плечами и повернулась к церкви и скромному жилищу аббата спиной. Если они не придут туда сегодня вечером, аббат Видам Соржен будет беспокоиться.
Но маркиз уже вскочил в карету, и опасность, что он раздумает, сдвинула ее с места. Может быть, настоятельница монастыря сообщит аббату позже обо всем.
Несмотря на дождь, она взобралась на козлы, понимая, что маркизу не понравится, если ее грязная юбка окажется на бархатных подушках. В то время как, плотнее закутавшись в платок, она горделивым молчанием встречала любопытные взгляды кучера, внутри нее шла борьба между гневом и надеждой. Чего хочет от нее чужой дворянин?
Не свидания на сеновале, это ей вроде бы стало ясно. Хотя многих гостей графа устроило бы такое развлечение, и немалое число незаконных детей знатных господ уже росло в Сюрвилье. Холод, исходивший от маркиза, означал скорее отвращение, чем опасность изнасилования.
Она стиснула зубы и подавила в себе навязчивый страх.
Все своим чередом. Сначала нужно придумать подходящую историю для Бландины, чтобы она не беспокоилась. Малышка с ее неизменной доброжелательностью не позволит Фелине продавать себя. К счастью, она весьма доверчива и далека от всего мирского. Она поверит в любую сказку, необходимую ложь, не задавая лишних вопросов.
Фелина придумала, что еще их мать якобы оставила определенную сумму у аббата для поступления Бландины в монастырь. Когда дочь назвали в честь милосердной святой Бландины, благочестивой жене Жана было указано свыше за счет экономной жизни скопить деньги для этой цели.
Как только младшая сестра окажется за безопасными стенами Бомона, Фелина сможет разобраться в той судьбе, которую предназначил для нее чужой дворянин. Какие бы опасности ей при этом не грозили! Моля о чуде, нельзя задумываться о всяких там мелочах.

Глава 2
Филипп Вернон уперся ногами в деревянный брус на дне кареты, смягчая таким образом постоянную тряску и внезапные толчки на проселочной дороге. Откинувшись на подушки, скрестив руки на груди, почти не двигаясь, он разглядывал девушку, сидевшую напротив в самом углу. Она наконец задремала, и никакая тряска не могла ее разбудить.
Ночное бдение у тела отца, возбуждение, ненависть, прощание с сестрой исчерпали все ее силы. Завернутая в тяжелый дорожный плащ, данный ей скорее для предохранения сиденья, чем из сострадания, она как бы растворилась в полутьме, окутавшей экипаж.
Под плащом скрылись жалкая грязная одежда, жесткие маленькие ладони, покрытые глиной изящные ступни. Во сне ее сходство с Мов приобрело прямо-таки трагический вид при тусклом свете небольшого каретного фонаря. Отсутствие огня в необыкновенных глазах позволяло Филиппу уже без труда представить себе, что перед ним его супруга, сопровождающая мужа в поездке и задремавшая от крайней усталости.
Но маркиза де Анделис уже давно не покидала замка в Нормандии. Десять лет прошло с тех пор, как по приказу ныне покойного отца он женился на шестнадцатилетней Мов де Брюн.
Ему в то время было девятнадцать, и он был очарован ее тонкой, фееподобной красотой. Первые месяцы супружества были подаренным счастьем. Правда, юная маркиза предпочитала романтическую сторону любви и испытывала боязнь перед его темпераментом по ночам.
Тогда он приписывал эту боязнь ее юному возрасту и надеялся на будущее. Но уже в конце первого года замужества у нее случился трагический выкидыш, от последствий которого она так и не оправилась.
Ни врачи, ни чудодейственные лекарства не помогли вернуть ей здоровье. Она увядала на его глазах, и мучительный кашель, сотрясавший ее худую грудь, год от года становился все сильнее. Лишь одно сохранялось в ее болезненном теле – бесконечно нежная любовь к жизнерадостному, страстному супругу.
Мов настойчиво отсылала маркиза прочь от себя, когда король нуждался в его услугах. Она мягко, но решительно убеждала супруга, что для нее лучше, когда он удовлетворял свои страсти в объятиях дам, находивших в этом большее удовольствие, чем она.
Странным образом его страдающая супруга стала для Филиппа Вернона одновременно высокочтимой матерью, верной подругой, любящей сестрой и надежным партнером. Страх потерять ее негромкий смех, ее разумные и порой занятные советы, ее мелодичный голос омрачал ему каждый новый год.
Разрываемый между желанием прекратить ее мучения и боязнью потерять любимую, маркиз научился скрывать свои истинные чувства под галантной маской придворного.
Лишь немногие знали, что творилось у него в душе.
Амори де Брюн, тесть, относился к их числу, так же как и, по всей вероятности, король Генрих Наваррский. Маркиз подозревал, что у короля уже были готовы планы на случай кончины Мов.
Что же произойдет, если тот узнает о приближении скорбного события? Судя по срочности послания, отправленного в Сюрвилье, надежд почти не осталось. Филипп Вернон торопился к смертному ложу.
И как ему взбрело в голову именно теперь отыскать на проселочной дороге трагический образ своей жены? Как объяснить Амори свои тайные намерения? Как, наконец, заставить это существо сыграть ту роль, которую он ей предназначил?
Он, видимо, совсем свихнулся, если рискнул даже подумать о такой возможности. Наверное, причиной всему вино, которого маркиз слишком много выпил в Сюрвилье. Не надо было топить свою неприязнь к участникам охоты в алкоголе.
Что хотел доказать граф, демонстрируя безграничную власть над подданными? Бросил вызов королю, бывшему когда-то гугенотом, и его друзьям, так и не поменявшим веры? Или всего лишь проявил обычную дворянскую бесцеремонность, не посчитавшись с интересами своих крепостных крестьян?
Ответить себе Филипп не успел. Его веки опустились на карие с зеленым оттенком, соколиные глаза. Усталость овладела и им. Маркиз не заметил, что Фелина с облегчением вздохнула.
Она не спала. После прощания с Бландиной девушка напряженно ждала начала разговора. Должен же он заговорить! Иначе зачем он приказал ей сесть в карету, как только монастырские ворота закрылись за сестрой?
Как и ожидалось, Бландина сначала была ошарашена, совершенно растеряна, а потом счастлива, что, несмотря на худшие предположения, исполнилось ее заветное желание. Смелая выдумка о просьбе аббата Видама к маркизу взять Фелину в служанки не вызвала у сестры никаких сомнений. Не вызвала их и поспешность, с которой ее вдруг отправляли в монастырь.
Фелина не знала, о чем говорил маркиз с настоятельницей, но та охотно приняла в монастырь скромную послушницу, дав ей свое благословение.
Поскольку ее новый господин настаивал на скорейшем прощании, у Фелины не было времени для долгих речей. По непонятной ей причине угрюмый дворянин предпочитал торопливую, безостановочную езду. Он заставил кучера и своих сопровождающих мчаться даже по ночным дорогам.
По крайней мере прекратился, наконец, дождь, и бледный серп месяца иногда позволял различать очертания пути, тянувшегося вдоль берега Сены. А проблески света на востоке указывали на предстоящий восход солнца.
Под защитой своих густых ресниц Фелина наблюдала за маркизом. Одно только золотое шитье на его одежде позволило бы Жану и его детям прокормиться целую зиму. Не говоря уже о смарагде размером с вишню, сверкавшем на тяжелой золотой цепи, которая свисала со складок жилета. Еще больше привлекло ее жабо с мягкими складками, на кружевах которого покоился энергичный гладко выбритый подбородок. Тонкого плетения кружевные цветы казались чудом совершенства, происхождение этого совершенства оставалось для Фелины загадкой. А ведь даже тяжелая теплая накидка, данная ей, была для нее вершиной роскоши.
– Кружева, понравившиеся тебе, из Брабанта! Ты сможешь носить такие же. Кружева, шелка и драгоценности, если сделаешь то, о чем тебя попросят...
Рассеянный грудной голос прервал ее ребяческое восхищение.
Фелина поспешно перекрестилась. Неужели этот мужчина умеет угадывать мысли? Доверительный скромный жест заставил ее собрать всю свою гордость. Да будь он хоть самим чертом, не станет она его бояться! Бояться одного из убийц отца!
Молча ждала она продолжения разговора.
Де Анделис гневно приподнял брови. Любая другая из знакомых ему женщин засыпала бы его вопросами. А эта молчала. Она сидела в позе рассерженной амазонки и ждала, что он сам все объяснит. Из-за отсутствия одухотворенности или из-за редкого таланта самообладания? Если и он замолчит, ответа он не получит.
– Моя супруга тяжело больна, – начал он резко. – Я получил известие, что ежечасно ждут ее кончины. Смерть создаст для меня немалые проблемы. Король потребует женитьбы на выбранной им самим даме. Я знаю, кого он имеет в виду, но, несмотря на все прелести сей красотки, я не желаю, чтобы именно она подарила мне наследника.
Фелина слушала, все меньше понимая. Она не чувствовала сострадания к маркизу и никак не могла связать возможный брак двух благородных персон со своей собственной судьбой.
Маркизу не составило труда разглядеть вопросительное выражение на лице девушки.
– У меня есть только одна возможность уклониться от этого брака, не обижая короля и не испытывая никаких сложностей. Мов не должна умереть! Во всяком случае, для короля. Каприз природы заключается в твоем невероятном сходстве с моей супругой.
– В самом деле? Вы хотите сказать, что ваша благородная дама должна бегать босиком и сама зарабатывать себе на хлеб? – язвительно заметила Фелина.
Она протянула к нему свои, хотя и изящные, но потрескавшиеся от тяжелой работы пальцы.
– Это мелочи, – обрезал он ее нетерпеливо. – Вода, тщательный уход, соответствующее платье позволит тебе походить на нее и во всем остальном. Тебе расскажут, что делать!
Фелина судорожно вздохнула.
– Я правильно вас поняла? Вы требуете, чтобы я влезла в шкуру вашей жены, если та умерла? Ждете подобного от меня? Вероятно, ливень повлиял на ваш разум!
– Попридержи свой острый язычок, девушка! – произнес маркиз рассерженно, и Фелина отпрянула назад от его гневного взгляда.
– Ты будешь жить в замке, носить красивые платья, забудешь о голоде, займешься более приятными делами, чем уборка навоза. Если однажды я найду даму, которую сочту достойной для совместной жизни со мной, маркиза де Анделис скончается официально, а ты под своим настоящим именем обретешь где-нибудь новый кров, в чем я тебе, разумеется, помогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25