К счастью, коридор был пуст. Никто не видел, как Дайрмид с Микаэлой вошли в ее комнату и закрыли дверь на задвижку. Лэрд посмотрел на свою возлюбленную – ее лицо, смутно белевшее в скудном свете занимавшейся зари, казалось сотканным из серебряных нитей.
Он с нежностью погладил ее по мокрым волосам и пробормотал:
– Тебе надо переодеться, родная, и лечь в постель.
Молодая женщина положила руку ему на грудь, и он даже через мокрую рубашку ощутил жар ее тела.
– Побудь со мной, – прошептала она, всматриваясь в его глаза. – Ты мне сейчас так нужен…
Дайрмид судорожно сглотнул, чувствуя, как от прилившей крови напрягается его плоть. Он протянул руку и начал расстегивать серебряные пуговки на вороте ее черного саржевого платья, потом расстегнул медный пояс, стягивавший ее тонкую талию, потянул за длинные узкие рукава и одним движением стащил с нее платье.
Микаэла осталась в одной свободной светло-желтой сорочке, под которой соблазнительно прорисовывалась грудь с напрягшимися от холода или от желания сосками. От этого зрелища кровь бросилась ему в голову и застучала в висках, но он усилием воли заставил себя не торопиться – теперь ему хотелось сполна насладиться любимой. Нежно проведя ладонью по груди Микаэлы, он опустился на колени, взял ее узкую маленькую ножку и принялся расшнуровывать высокий кожаный сапожок. Со вторым сапожком Дайрмиду удалось справиться быстрее. Потом он отстегнул кожаные подвязки, стянул тонкие чулки из светлой шерсти и покрыл поцелуями изящные ноги Микаэлы с тонкими щиколотками.
Молодая женщина погрузила пальцы в его густую шевелюру, погладила по широкому лбу, небритым скулам, и Дайрмид чуть не задохнулся от нежности. Он поймал ее руку, прижался к ней губами, а потом поднялся и притянул Микаэлу к себе. Она прижалась к нему мягкими полушариями грудей, и Дайрмид почувствовал, что его выдержки хватит ненадолго. – Твое покрывало улетело в море, – пробормотал он, гладя ее мокрые волосы. – Я так рад!
– Ты рад? – переспросила она едва слышно.
– Конечно! Оно тебе больше не нужно. Долой вдовий наряд! – Он вынул одну за другой шпильки из слоновой кости, которые удерживали ее закрученные возле ушей косы, и чудесные волосы Микаэлы рассыпались по плечам каскадом лунного света. – Теперь ты можешь выбирать себе какое хочешь одеяние, моя красавица! Ты свободна! И я свободен, потому что Анабел…
– Я знаю, – прошептала Микаэла. – Твоя жена умерла.
Дайрмид изумленно уставился на нее и открыл было рот, чтобы все рассказать, но она приложила палец к его губам:
– Не надо, мы поговорим об этом после.
Сильно озадаченный, он, однако, не стал настаивать.
– Что ж, поговорить можно и после, но новую жизнь мы начнем с тобой прямо сейчас, в этой комнате!
Микаэла кивнула и робко улыбнулась, глядя на него большими, внезапно потемневшими глазами. В ее лице было столько беспредельной любви и чистоты, что у Дайрмида комок подкатил к горлу. Встав на цыпочки, Микаэла нежно поцеловала его, и от прикосновения ее губ все его старые обиды и печали окончательно ушли в небытие.
Молча расстегнув топазовую брошь на пледе, молодая женщина спустила его с плеч Дайрмида и стала расстегивать медную пряжку на широком поясе, который удерживал плед на талии. Когда пояс упал на пол, она потянула за край пледа, и тяжелая шерстяная ткань оказалась у нее в руках.
Дайрмид взял плед за края, закинул его, как невод, за спину возлюбленной, притянул к себе, и она оказалась в теплом кольце его объятий. Они замерли, тесно прижавшись друг к другу, а потом он наклонился и поцеловал ее.
Микаэла глубоко вздохнула, опустила голову ему на грудь, и это мгновение поколебало его решимость не спешить, испить чашу любви медленно, но до последней капли. Ему захотелось взять Микаэлу сейчас же, и Дайрмид застонал, изнемогая от желания. Одним движением он стянул с себя мокрую льняную сорочку, прижал Микаэлу к своей обнаженной груди и впился в ее рот. Тихонько охнув, она обвила руками его шею; они целовали друг друга страстно, неистово, словно в последний раз, пока у них обоих не перехватило дыхание. На мгновение отстранившись, Дайрмид сгреб в одну руку ее прохладные, шелковистые волосы, а второй рукой стянул с Микаэлы рубашку.
Когда он ощутил все ее тонкое, теплое тело, новый стон исторгся из его груди. Плед, окутывавший их, словно кокон, упал на пол. Дайрмид поднял Микаэлу на руки, отнес на кровать, и когда он задернул занавеску, они оказались в полнейшей темноте.
Покрывая поцелуями лицо, шею, грудь Микаэлы, Дайрмид вдыхал аромат ее тела и думал, что без этого горьковатого и в то же время непередаваемо сладостного запаха уже не мыслит своей жизни. Он провел языком по ложбинке между ее грудями, наслаждаясь этой сладостью, и Микаэла, задрожав, выгнулась дугой. Тогда он взял в рот ее напрягшийся сосок и стал ласкать языком, пока его руки гладили ее бедра, тонкую талию и плоский живот. «Когда-нибудь в ее лоне затеплится жизнь нашего ребенка, и, может быть, совсем скоро!» – внезапно подумалось ему.
Пораженный этой мыслью, Дайрмид на мгновение замер и вдруг почувствовал, как по его животу вниз скользнули ее тонкие пальцы, неся на своих кончиках благодатное тепло.
– О Дайрмид! – простонала она, и тогда он, скользнув ладонью по ее животу, погрузил пальцы в ее самую сокровенную женскую глубину.
Его губы с неистовой силой впились в ее рот, пальцы сжимали жаркую, набухшую плоть. «О Микаэла, ты мое чудо!» – билось в его мозгу. Разве не чудесно ее тело, изнемогающее от страсти в его объятиях, ее поцелуи, от которых кружится голова? Раньше он и представить не мог, что женщина может дать такое блаженство…
Внезапно Микаэла содрогнулась и застонала, раскрываясь ему навстречу. Он почувствовал, как ее маленькие нежные руки гладят его грудь, спину, живот, обхватывают и сжимают готовое взорваться мужское естество. В ее ласке была любовь и мольба, и Дайрмид понял, что она готова. Он навалился на нее, подмял под себя и, разведя ее бедра, вошел в пышущее жаром, источающее сладостную влагу лоно. Тьма, застилавшая закрытые глаза лэрда, вдруг вспыхнула ярким светом. «Моя, моя навсегда», – застучало у него в висках, и он начал двигаться – сначала медленно и осторожно, потом все более настойчиво, полностью отдавшись стихии страсти.
Темп движений нарастал, пока плоть Дайрмида не взорвалась наслаждением, а его душа не воспарила ввысь, где соединилась наконец с душой Микаэлы.
24
Открыв глаза, Микаэла посмотрела на Дайрмида. Он лежал рядом, по-прежнему обнимая ее, и крепко спал. Она вспомнила все, что произошло с ними этой ночью, улыбнулась и погладила его по широкой груди, заросшей жесткими темными волосками. Раньше она и представить себе не могла, что так бывает… Господи, они, наверное, все на свете проспали!
Она спустила ноги с кровати и отодвинула занавеску. Сквозь ставни в комнату пробивался слабый свет. Микаэла подобрала с пола свою шелковую рубашку, надела ее, подошла к окну и распахнула ставни. Дождь прекратился, на утреннем небе сияла заря. В лицо молодой женщине пахнуло сырым влажным воздухом, она посмотрела на нескончаемую череду серо-голубых волн и вдруг почувствовала, что горечь утрат, пережитых ею в последние несколько лет, покидает ее сердце. Несколько слезинок скатилось по ее щекам, и она утерла их рукой.
Микаэла так задумалась, что не заметила, как Дайрмид подошел к ней, и вздрогнула, когда он положил ей на плечо свою тяжелую руку. Он притянул Микаэлу к себе и завернул в складки накинутого на голое тело пледа. Она вздохнула и закрыла глаза – с ним, как всегда, ей было покойно и уютно.
– Пойдем обратно в постель, – шепнул он ей на ухо и нежно поцеловал в щеку. – Мы совсем не отдохнули. Тебе нужно еще поспать.
Микаэла покачала головой:
– Я должна посмотреть, как чувствуют себя Сорча и малышка, а отдохнуть я всегда успею. Как ты думаешь, Сорче и Мунго нужно сказать, что мы…
Она почувствовала, что он улыбается.
– Они не осудят нас за это, я уверен.
– Но мы же не муж и жена!
Дайрмид крепко обнял ее и сказал:
– У нас в горах есть старый обычай: дав друг другу клятву любви и верности, мужчина и женщина становятся супругами, даже если они не обвенчаны в церкви.
Микаэла удивленно взглянула на него.
– Ты имеешь в виду помолвку, которая длится год и один день? – наконец спросила она.
Дайрмид покачал головой:
– Нет, наш горский обычай – совсем не то, что помолвка. Если ты назовешь меня своим мужем, а я тебя – женой и мы поклянемся в верности друг другу, то будем навсегда считаться законными супругами. В некоторых местах в горах эта клятва до сих пор посильнее церковной.
Глядя на серое, покрытое темными тучами небо, озаренное на востоке поднимающимся солнцем, она тихо спросила:
– Ты хочешь этого?
Он коснулся губами ее щеки и шепнул:
– Очень… Больше жизни!
Ей вдруг вспомнилось, что Дайрмид теперь свободен, и она внимательно посмотрела на него.
– Ранальд сказал мне о смерти Анабел. Оказывается, он уже давно знал об этом, но молчал. Как ты думаешь, почему?
Дайрмид пожал плечами:
– Я поговорю с ним и все выясню. Но для нас сейчас важно другое: я вдовец, и больше ничто не мешает нам пожениться. Конечно, если ты этого хочешь… – Он отстранился и серьезно посмотрел ей в глаза. – Так как, ты хочешь взять меня в мужья?
– Да, – прошептала она. – Я беру тебя в мужья навсегда, до конца своих дней!
– А я беру тебя в жены, – сказал он и поцеловал ее в губы так нежно, что Микаэла чуть не растаяла в его объятьях.
– Значит, мы теперь женаты? – спросила она.
– Да, родная! – радостно рассмеялся он. – Ты теперь моя жена, а я твой муж!
Она тоже рассмеялась, потом подняла к нему лицо, и их губы слились в новом восхитительном поцелуе.
– Это должно было случиться много раньше, – проговорил Дайрмид, когда она отстранилась.
Микаэла нахмурилась:
– Ничего подобного. Я была тебе нужна, только чтобы вылечить Бригит, а потом ты собирался отправить меня восвояси.
Дайрмид грустно улыбнулся и покачал головой.
– Я имел в виду совсем другое – что должен был жениться на тебе много лет назад. Знаешь, после нашей с тобой первой встречи я даже собирался посвататься к тебе. Впрочем, Фионну ты тоже очень понравилась, – добавил он. – В общем, ты не только спасла жизнь Ангусу Макартуру, но и вскружила голову двум добрым молодцам!
Кровь прилилась к щекам Микаэлы.
– Я тоже никогда не забывала встречи с вами, – сказала она. – Через два года я уехала в Италию, чтобы стать врачом, как ты, Дайрмид!
– А мы с Фионном думали, что ты станешь монахиней. В наших глазах ты была почти святой, поэтому мысль о женитьбе на тебе вскоре стала казаться нам кощунственной, и мы нашли себе других жен. Фионну повезло: он встретил настоящую любовь, а вот я совершил поистине роковую ошибку…
Бросив на него пристальный взгляд, Микаэла спросила:
– Почему ты женился на Анабел?
Дайрмид пожал плечами и задумчиво посмотрел в окно.
– Видишь ли, когда я лечился после ранения, полученного в Ирландии, Анабел ухаживала за мной. Она была двоюродной сестрой Ранальда, я познакомился с ней после его женитьбы на Сорче. Анабел была красива яркой, чувственной красотой и не отличалась особой скромностью. Однажды ночью она сама пришла ко мне и помогла забыть обо всех моих печалях… Я решил, что люблю ее, женился и привез Анабел в Даншен.
Микаэла внимательно слушала, стараясь его понять, хотя слова Дайрмида о красоте Анабел больно ее кольнули. Молодая женщина постаралась подавить ревность, напомнив себе, что тоже любила другого человека. Но ее чувство к Ибрагиму так отличалось от того, что она испытывала к Дайрмиду! Наверное, любовь Дайрмида к Анабел тоже была совсем не такой, как его любовь к ней, Микаэле…
Все, с прошлым покончено, для нее и Дайрмида началась новая жизнь! Словно подтверждая это, первые лучи солнца упали на их соединенные руки, и Микаэле вспомнились слова супружеской клятвы, которую они с Дайрмидом дали друг другу. «Да будет так», – подумала она, а вслух сказала:
– Анабел дала тебе то, в чем ты нуждался тогда больше всего.
– Верно, – ответил он. – Но очень скоро я обнаружил, что у нее есть любовник, связь с которым началась задолго до нашей с ней свадьбы. Вернее, я подозревал это и однажды, вернувшись домой раньше назначенного срока, понял, что не ошибся. Я тогда чуть с ума не сошел от ярости! Прогнал ее из Даншена, а сам бросился в Глазго к епископу и подал прошение о разводе. Предательство Анабел было последней каплей, переполнившей чашу моих страданий.
– Суд разрешил вам разъехаться?
Дайрмид кивнул:
– Святые отцы заключили ее в монастырь в наказание за прелюбодеяние и заставили нас обоих принести обет целомудрия. Но теперь я очень сомневаюсь, что Анабел его сдержала…
– С тобой обошлись очень жестоко, наказав за чужое прегрешение, – заметила Микаэла.
– Я сам в какой-то степени хотел этого, – пожал он плечами. – Но дело прошлое: она умерла, и случилось это год назад, так что даже срок траура уже истек. Поверь, я от души скорблю о ней. Анабел не была злой по натуре, и поначалу нам было даже хорошо вместе. Но потом она подло предала меня, украла будущее, лишив возможности снова жениться. А мне так хотелось обрести любящую семью, наследников… Вот чего я не мог ей простить все эти годы. Однако сейчас я простил ей все.
– У тебя стало спокойнее на душе?
– Да, – шепнул он, прижимаясь щекой к ее волосам. – Потому что теперь со мной ты, моя жена!
Микаэла счастливо улыбнулась, поднесла к губам его покрытую шрамами руку и нежно поцеловала. Дайрмид вздохнул и сжал ее пальцы.
Внезапно до них долетел приглушенный крик маленькой дочки Сорчи. Микаэла хотела встать, но Дайрмид удержал ее.
– Если ты понадобишься Сорче, она кого-нибудь пришлет, – сказал он.
Микаэла снова прильнула к его груди. Крик повторился и смолк.
– Наверное, Сорча сейчас кормит Ангелику, – задумчиво сказала она.
– Похоже на то… Господи, как я испугался, когда малышка появилась на свет и так долго не могла закричать! И откуда только у тебя взялось столько силы и любви, чтобы спасти ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42