Хьюго давно уже не испытывал такого сильного нетерпения, предвкушая, как переступит порог своего дома. Сначала он пытался объяснить это нетерпение мыслью о предстоящей женитьбе и молодой жене. Но это был самообман! Всего за несколько дней перед тем, по пути из Честерфилда, ему страшно не хотелось возвращаться.
Затем он попытался внушить себе, что ему не терпелось посмотреть, какой сюрприз устроили для него Мэри и сестры. Беатриса проговорилась, что они решили украсить холл веточками остролиста, а ему раньше всегда доставляло удовольствие видеть зелень и алые атласные банты в парадных комнатах на Рождество. Но трудно было вообразить себе какую-нибудь реальную связь между его настойчивым желанием вернуться скорее домой и несколькими зелеными веточками.
Потом Хьюго подумал, что, наверное, просто успел соскучиться по своему семейству и стремился поскорее их всех увидеть. Но как он ни любил Кита и Амабел, Джудит, Констанцию и Беатрису, он знал, что не из-за них так сильно забилось его сердце за милю от дома. Только когда под колесами кареты заскрипел гравий подъездной аллеи, Хьюго наконец признался сам себе — он желал оказаться как можно скорее дома, потому что там была Мэри.
Там была Мэри!
Неужели он все еще ее любит?
Нет, конечно, нет!
Хьюго подавил вздох. Да, было время, когда она была ему дорога, — это правда. Но он не любит ее. Он любит Гонорию. Просто приезд Мэри возбудил в нем так много забытых воспоминаний, что ему захотелось вновь пережить их вместе с ней. Однако, когда он женится, воспоминания исчезнут, как тает долго горевшая свеча. В повседневных заботах ее пламя погаснет навсегда…
Размышляя обо всем этом, Хьюго нетерпеливо прислушивался, не раздастся ли звон бубенчиков.
Когда он вернулся, Сиддонс первым делом сообщил ему, что его брат, сестры и их гостья уехали за рождественским поленом, но должны уже скоро вернуться.
— Рейнворт, — услышал он кроткий голос Гонории, — вы не отвечаете дяде.
Хью быстро обернулся к сэру Руперту.
— Прошу прощения. Я немного беспокоюсь о брате и сестрах. Они еще не вернулись, а скоро уже совсем стемнеет.
— Да-да, конечно, — кивнул сэр Руперт. — Вполне понимаю ваше беспокойство. Если они не вернутся до темноты, я буду рад поехать с вами им навстречу.
— Благодарю вас, вы очень любезны. Но я не должен давать волю своему воображению. Прошу вас, продолжайте. Я обещаю вам, что больше не стану отвлекаться.
Сэр Руперт слегка улыбнулся.
— Могу я рассчитывать на вашу поддержку? Если я скажу некоторым лавочникам, что вы одобряете мое намерение уничтожить этого разбойника, нам будет легче объединить все население Эбботс-Энд против негодяя. Ведь ваше слово имеет решающее значение. Успехи, которых вы достигли в ведении хозяйства, не остались незамеченными. О вас со всех сторон очень высоко отзываются.
Хью приподнял брови:
— Разве? Я и не знал. Однако мне это приятно. Но скажите же наконец, в чем заключается ваш план?
Сэр Руперт допил свою рюмку. Вид у него стал очень торжественный.
— Мы сравнили обстоятельства последних нескольких нападений, включая и нападение на вас, и смогли обнаружить в действиях этого бандита определенную систему. Его метод очень прост. Он действует попеременно в местах, расположенных на достаточном расстоянии одно от другого, чтобы не мозолить глаза местным жителям. Не буду утруждать вашего внимания излишними подробностями. Мы знаем, где должно иметь место его очередное нападение. И я постараюсь устроить так, чтобы жертвой оказался я сам. Похоже, что у Белого Принца есть особая склонность грабить именно меня. Я подозреваю, это объясняется тем, что ему известно, как много усилий я прилагаю, чтобы его поймать. Я вам раньше об этом не говорил, он нападал на меня не меньше семи раз. Очевидно, я являюсь его излюбленной целью.
Сэр Руперт усмехнулся.
— Я чувствую себя прямо-таки Ноттингемским шерифом, преследователем Робин Гуда. Очень глупо, если подумать. Но он явно оказывает предпочтение мне и моим деньгам, хотя есть люди, чьи средства в значительной степени превосходят мои. Как бы то ни было, это делает его особенно уязвимым. Я могу оказаться его ахиллесовой пятой. Не могу пока сообщить вам ничего более конкретного, поскольку мы еще не решили, когда осуществим наш план. Но я вскоре распространю слух, что покидаю Давдэйл-Мэнор на несколько дней, вот тогда мы и увидим, как он будет действовать. Я хочу, чтобы вы знали только одно — это нападение произойдет неподалеку от Эбботс-Энд.
Хью допил рюмку и поставил ее на круглый инкрустированный столик рядом с креслом сэра Руперта. Он не нашел в этом плане ничего предосудительного и одобрительно кивнул.
— Вы можете рассчитывать на мою полную поддержку. Каковы бы ни были побуждения Белого Принца, я не одобряю его поведения. Мы с вашей племянницей вполне единодушны в этом отношении.
Он повернулся к Гонории и нежно ей улыбнулся. Она ответила ему ласковой улыбкой, и сердце его наполнилось теплым чувством к ней. Хью подумал, что, если бы она хоть немного пошла ему навстречу, он вполне мог бы полюбить ее.
— Очень хорошо, очень хорошо, — заметил сэр Руперт своим ровным голосом. — Я… но послушайте, кажется, это бубенчики!
Хью прислушался к слабо доносившемуся перезвону. Вскоре он услышал ликующие звуки гимна «Придите, все верные!», исполняемого хором молодых голосов, и радость переполнила его. Давно уже в стенах этого дома не было такого веселья.
Подойдя к окну, он не удержался и широко распахнул его. Слезы выступили у него на глазах при виде представшего ему зрелища. На заснеженную аллею въехали сани, в сгустившейся темноте установленные на них фонари разливали полукружия света. Пение продолжалось, и под эти звуки воспоминания о радостном прошлом нахлынули на него. Хью улыбнулся и помахал рукой. За санями на рождественском полене балансировал Кит.
— Он упадет! — воскликнула Гонория. — Велите ему сойти, немедленно!
Хью и не заметил, что она тоже подошла к окну и стояла рядом с ним.
— Кит не упадет, — с гордостью за брата ответил он. — Из всех нас лучшим спортсменом всегда был именно Кит. У него прекрасное чувство равновесия.
Как бы в подтверждение его слов Кит принялся разгуливать по бревну, издавая радостные возгласы.
— Как странно он ведет себя! — заметила Гонория. — Из всех ваших родных он всегда казался мне наиболее серьезным. Быть может, он заболел и у него лихорадка?
— Он просто проказничает, что неудивительно в его возрасте, — ответил Хью, надеясь, что ему удалось скрыть раздражение.
Гонория продолжала в чем-то его упрекать, но он не слушал, глядя на счастливые лица брата и сестер. Особенно умилила его улыбающаяся Мэри. Беатриса сидела у нее на коленях и весело махала ему рукой.
Закрывая окно, он увидел, как Кит соскочил с бревна и побежал к дому. «С чего это он так торопится?» — подумал Хью, но тут сетования невесты прервали его размышления.
— Слава богу! — воскликнула Гонория. — Как я рада, что вы наконец закрыли окно. Что за кошачий концерт! Я надеюсь, они не собираются продолжать свое пение в доме. Все это так… так шумно!
Хьюго нахмурился. Никогда еще Гонория не вызывала у него такого раздражения. Как она могла назвать это кошачьим концертом?! Хью убеждал себя, что дело тут вовсе не в его семье — окажись сейчас под окнами толпа славящих Рождество певцов, Гонория была бы в такой же степени недовольна, — но раздражение не проходило.
Гонория вернулась к обтянутой зеленым бархатом софе и, усевшись, снова аккуратно расправила складки своего платья и опустила ноги в самый центр скамеечки, обшитой вышивкой по канве. Наблюдая за ней, Хьюго вдруг подумал, что совсем не знает свою невесту.
Однако его размышления были недолгими, так как дверь распахнулась и в библиотеку, оставляя на полу мокрые следы, стремительно вошел Кит.
— Ты ни за что не догадаешься, что случилось, Хью… Ах простите, я и не знал, что у нас гости!
Он церемонно поклонился Гонории, леди Хаклоу и сэру Руперту.
— Что за манеры, Кит! — воскликнула Гонория, и ее тон снова покоробил Хьюго. — Я никогда не видела, чтобы ты так странно вел себя. Неужели на тебя так действует отсутствие брата? А может быть, это мисс Фэрфилд заразила тебя своим свободным обращением? Но ты должен согласиться, что так врываться просто неприлично.
Кит покраснел от негодования. Хью уже хотел вмешаться, когда Кит произнес сквозь стиснутые зубы:
— Я признаю, что вел себя недостаточно вежливо, но предпочел бы получить выговор от брата, а не от… от посторонних. Что же касается мисс Фэрфилд, она тут совершенно ни при чем, и я не могу позволить вам обвинять ее. Простите, господа, я должен переодеться к ужину.
Он снова раскланялся со всеми и вышел.
— Что за манеры! — сказала леди Хаклоу, когда дверь за ним закрылась.
Переводя взгляд с одного недовольного лица на другое, Хью пожалел, что у него не нашлось предлога удалиться вслед за братом. Хуже всего было то, что вечер наступил так быстро: теперь ему ничего не оставалось, как пригласить своих гостей поужинать с ними.
Подавив вздох, Хьюго спросил сэра Руперта, не согласится ли он и его дамы присоединиться к его домашним за ужином.
К счастью, сэр Руперт избавил семейство Лейтон от этой печальной участи, объявив, что его ждут дела и он намерен отвезти своих дам домой. Не теряя времени, Хью позвал дворецкого и, когда Сиддонс явился на звонок, приказал подавать карету баронета.
Выходя, Сиддонс столкнулся с Мэри. Хью увидел ее порозовевшие щеки, кончик ее носа, счастливый блеск в глазах, дружескую улыбку и почувствовал, что у него словно камень с души свалился. До чего же она хороша! Как прелестны ее цвета воронова крыла локоны на фоне алого бархатного платья! Хью захотелось взять ее за руку и попросить рассказать ему об их дневных приключениях. Он желал знать все! А потом он рассказал бы ей о своей поездке в Дарб, о том, как ему понравились украшения в холле… Вместо этого он учтиво поклонился и отступил в сторону, пока она здоровалась по очереди с каждым из гостей.
Когда Мэри села, Хью с каким-то непонятным ему самому удовлетворением отметил, что она заняла место рядом с его невестой. Он почему-то решил, что, если она сядет рядом с Гонорией, ему легче будет подавлять в себе неподобающие чувства к ней. Присутствие невесты всегда напоминало ему о его долге.
Когда Мэри рассказала о том, как они провели день — очень приятная прогулка в санях, поиски рождественского полена, — Хьюго вернулся к прежней теме разговора:
— Мы говорили о Белом Принце, Мэри. Сэр Руперт уверен, что скоро его поймают.
Мэри почувствовала, что бледнеет, и могла только от души надеяться, что не выдает этим своего страха.
— В самом деле? — сказала она, пытаясь всем своим видом показать полнейшее равнодушие и отсутствие интереса.
А ведь сначала она боялась совсем другого! Когда Мэри увидела, как Кит спрыгнул с бревна и побежал в дом, она поняла, что он собирается рассказать Хьюго об их встрече с Джейкобом Райтом. Сердце у нее упало. Ведь если бы Кит рассказал о браконьерстве в присутствии Гонории, которую она видела у окна рядом с Хью, все немедленно стало бы известно сэру Руперту. В тот момент Мэри думала только об одном — как можно скорее пойти в библиотеку и не дать Киту распространиться о деятельности Джейкоба Райта. Но, встретив Кита в холле, она, к своему величайшему облегчению, узнала, что он не успел ничего рассказать.
— Я бы никогда и слова не проронил при сэре Руперте и леди Хаклоу, — заявил он. — Эта дама — самая зловредная сплетница, а сэра Руперта я всегда терпеть не мог.
Язвительное высказывание Кита по адресу будущей родни вызвало у Мэри улыбку. Ей казалось, что он даже не сознавал, насколько резко прозвучали его слова. Но как приятно было услышать эти безыскусные наблюдения! Ведь Кит обычно старался держать язык на привязи ввиду будущей духовной карьеры.
Зная, какое общество ее ожидает, Мэри смогла вполне овладеть собой. Но когда Хью объявил ей, что сэр Руперт рассчитывает в ближайшем будущем схватить Лоренса, она почувствовала, что самообладание ей изменяет.
— Стало быть, вы вполне уверены? — спросила она, надеясь узнать какие-нибудь подробности.
Сэр Руперт снисходительно улыбнулся.
— С божьей помощью я надеюсь вскоре успешно завершить это предприятие, — уклончиво ответил он.
Это обращение к высшим силам с целью уничтожить дорогого ей человека вызвало взрыв негодования в душе Мэри.
— Господней помощи не потребовалось бы, если бы в Англии больше заботились о бедных, — сказала она со всей любезностью, на какую была способна.
Сэр Руперт готов был немедленно вступить с ней в спор, но леди Хаклоу сочла своим долгом вмешаться.
— О чем вы говорите?! — воскликнула она с удивлением. — Больше заботиться о бедных? Да в какой другой стране о них заботятся лучше, чем в Англии? В каждой деревне их обеспечивают всем необходимым. Или вы, может быть, принадлежите к числу тех заблуждающихся благотворителей, которые находят, что бедные заслуживают чего-то большего, чем ежедневное пропитание?
Мэри стиснула руки на коленях, стараясь сдержаться. Ей пришли на память встречи с многочисленными семьями, потерявшими все свое состояние, ходившими в лохмотьях в зимние холода, страдавшими от болезней без всякой надежды на лечение. У них даже не было теплого очага, чтобы обогреться. Она вспомнила муку, в которой копошились черви, дырявые крыши, пропускавшие дождь и снег…
— А вы сами видели бедняков, о которых мы говорим? — только и могла сказать она.
— Разумеется! Что за вопрос?! Каждую субботу мы с Гонорией разносим хлеб нуждающимся, живущим за счет щедрости моего мужа. Вам это кажется мало? Позвольте мне заверить вас, вы не услышите жалоб от тех, кто живет на нашей земле!
Мэри пожалела, что ввязалась в этот спор. Бесполезно доказывать что-либо этим людям. Лоренс говорил ей, что в усадьбе Давдэйл-Мэнор положение хуже, чем где-либо еще в графстве. Ей было известно, каких убеждений придерживались леди Хаклоу, ее племянница и сэр Руперт по поводу бедняков и насколько они расходились с ее собственными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33