Он выпустил из рук бумагу, и она упала на пол. Катарина подняла лист и в задумчивости взяла его уголок в рот.
– Все завязалось в узел, который нам не распутать. Но, возможно…
Она положила бумагу на место.
– Да?
– Возможно, мы пытаемся идти против ветра, а следовало бы приблизиться с подветренной стороны, как сказал бы Эрнст.
– Не понимаю.
– Мы пытаемся вычислить, кто будет сражаться на стороне фон Меклена или по крайней мере поддержит его. Может, нам следует прикинуть, кто не войдет в коалицию. – Она схватила две стопки и отдала их Александру, затем стала просматривать две другие. – Мы должны выяснить, что некоторые из правителей говорили на мирном конгрессе и, что еще более важно, за что боролись. Курфюрст Трира…
– За мир, – сказал Александр, просматривая стопку бумаг. – Готов пойти на уступки Франции, даже протестантам, ради мира.
Катарина кивнула.
– Хорошо. Тогда он вряд ли вступит в союз с фон Мекленом.
Они быстро просмотрели донесения: Брунсвик, Аугсбург, Оснабрюк, Швабия…
Она бросила взгляд на этот лист и нахмурилась.
– Ты что-нибудь знаешь о Швабии?
Он посмотрел свои записи.
– Приор Адами представляет…
Она покачала головой, и он замолчал.
– Нет, – сказала она. – Все это ничего не значит.
– Катарина, – пробормотал он и ласково провел рукой по ее распущенным волосам.
– Это не имеет отношения к делу, – сказала она, и голос ее чуть заметно дрогнул. Он, ничего не говоря, продолжал гладить ее волосы. – Пару лет назад, – тихо начала она, – женщина, ее муж и трое детей – два мальчика и маленькая девочка года на четыре старше, чем Изабо, – проходили через Леве. Они были родом из Швабии и поведали, что там царят ненависть, жадность и зависть. Война превратила людей в животных, они едят кору и траву и не верят больше в Бога. – Катарина вытерла глаза тыльной стороной руки, опасаясь, как бы не размазать чернила на бумагах. – У них были такие пустые глаза, Александр. Даже у детей… печальные, потерянные, пустые глаза. Сердце мое разрывалось при виде их. Я умоляла их остаться, но они только взяли каравай хлеба, испеченный Луизой, и небольшую головку сыра, которую я купила за день до того у фламандского купца. Ничего больше. И они не остались, как я их ни умоляла. «Бог не покинет нас», – это все, что сказала женщина, затем они снова отправились в путь.
– Ты сделала все, что смогла, Катарина. Не могла же ты силой заставить их остаться, – произнес он.
– Знаю, – отозвалась она, робко улыбнувшись, благодарная за его доброту. – Но они выглядели такими потерянными, словно не могли понять, что с ними происходит… – Она снова вытерла глаза, затем крепко сжала в руке бумаги и потрясла ими. – Но давай продолжим. Я очень хорошо могу представить, как нечто подобное может произойти со мной и Изабо.
– Не произойдет до тех пор, пока я жив, – ровным голосом произнес Александр, будто давая обет.
Она засмеялась сквозь слезы.
– И это должно меня утешить?
Он убрал руку с ее головы и опустил себе на бедро.
– Да, должно.
– Ну, хорошо. Спасибо, конечно. Но если не возражаешь, я предпочла бы обсуждать воюющих ландграфов, а не мертвых полковников.
– Я еще не умер.
Она показала на разбросанные вокруг бумаги:
– Разве не в этом суть всего этого?
Он снова погладил ее по волосам, на этот раз мимолетно, и сказал:
– Только отчасти. Только отчасти.
Она на мгновение прижалась головой к его руке, затем снова вернулась к неспокойным землям, формирующим немецкие государства: Бранденбург, Саксе-Веймар, Бавария…
Несколько часов спустя угли в камине жарко пылали, когда Александр просунул руки под свернувшуюся калачиком Кэт. Она всего лишь на минутку сонно прилегла перед огнем, а теперь час спустя он поднял ее, все еще сжимающую в руке бумагу, с ковра. Она что-то тихо забормотала, когда он положил ее на кровать, затем сел рядом с ней, облокотившись на подушки. Он провел пальцем по ее профилю ото лба до кончика носа, и сказал:
– Мы многого добились, моя прекрасная Кэт. Теперь по крайней мере мы представляем, как надо готовиться.
– М-м-м, – промычала она, обвивая его руку своей. – Нам необходимо… х-м-м… осмотреть… Алте… Алте…
– Алте-Весте, – закончил он за нее, и она кивнула. – Мы с Трагеном поедем туда через несколько дней после утренней службы Франца в праздник Сретения.
Пальцы ее крепко обхватили его руку, впиваясь в ткань сорочки.
– Мы поедем, – заявила она, и голос ее прозвучал менее сонно, чем прежде. – Траген может сопровождать нас, если захочет. Но я поеду.
– Кэт.
Приподнявшись, она оперлась на подушки и скрестила руки на груди.
– Да?
Он, вздохнув, подошел к камину, чтобы помешать угли, и подложил еще два полена.
– Поездка будет тяжелой.
Она с отвращением фыркнула из-за того, что он использовал такой аргумент в разговоре с ней.
– Хорошо, – сказал он. – Она будет небезопасной.
Она приподняла бровь.
– Нет, я знала бы об этом. Я поехала туда в первое же лето, так как хотела удостовериться, что оттуда можно не ждать сюрпризов. В крепости никого не было.
Он сел на кровать рядом с ней и принялся стаскивать сапоги.
– Тогда почему ты настаиваешь на том, чтобы поехать сейчас? – спросил он.
– В прошлый раз я ездила, чтобы посмотреть, не живет ли там кто-нибудь, представляющий собой опасность для нас с Изабо, а не для того, чтобы определить, как ее можно использовать для защиты. А теперь я хочу знать все, что поможет мне защищать этот дом до последнего камня. Леве мое. Ты помнишь?
Он потер кончиком пальца шрам на лбу, оставленный оцарапавшей его пулей.
– О да, помню. – Его рука скользнула ей под сорочку и принялась ласкать ноги. – И очень, очень, очень рад, что ты промахнулась.
Она впилась ногтями в его грудь сквозь открытый вырез сорочки.
– Я тоже.
Наступила глубокая ночь, но они все еще изучали тела друг друга, упиваясь излучаемым ими жаром. Прошедшие недели научили их, к чему и как прикасаться, чтобы усилить друг для друга наслаждение, воплощая в жизнь свои мечты.
Позже, когда они стали погружаться в теплую дремоту после того, как он даровал ей такой восхитительный экстаз, в ее сознании внезапно промелькнула мысль, что в ее жизни с Александром не было бы зимы.
Мул под нею споткнулся, наверное уже в сотый раз, на узкой покрытой снегом тропе, и она, вцепившись в край седла, склонила голову под порывом ветра; «Нет зимы!» – подумала она, ругая себя за глупую фантазию, возникшую в ее мозгу. Она рискнула, держась одной рукой, поплотнее обмотать шарф вокруг шеи, но все равно ледяные порывы зимнего ветра, проникая сквозь множество слоев одежды, пронизывали ее. У себя за спиной она слышала голос Лобо, понукавшего мула.
Время от времени на пути попадались деревья, но их было слишком мало для того, чтобы защитить путников от ветра. А та жалкая поросль, которая там все же имелась, казалось, только усиливала порывы ветра. Она бросила взгляд в сторону, где должна находиться Алте-Весте, но ничего не увидела, кроме мощного крупа мула Александра.
К ее удивлению, полковник не стал пускаться ни на какие уловки, чтобы отговорить ее от поездки в Алте-Весте. Теперь некоторые части ее тела сожалели, что он не сделал этого, особенно замерзшие конечности… она поджала пальцы ног… с вожделением вспоминая о горячем кирпиче, который подкладывала под постель прошлой ночью.
Если бы он уехал потихоньку, мысленно сетовала она, как чудесно было бы ругать его, сидя у камина в Леве, прихлебывая горячий сидр с пряностями, а у ее ног Изабо играла бы с Лобо в уток и гусей, в то время как Луиза, время от времени поглядывая на них, пряла бы свою кудель.
Раздавшийся впереди грохот камней заставил ее вскинуть голову.
– Александр! – воскликнула она. Он помахал ей рукой и прокричал:
– Берегись! Держись ближе к горе!
Она направила своего мула так близко к каменной горе, что могла слышать хруст замерзших веток, которые задевала ногой. Ее лицо колол снег, но она успела увернуться, когда небольшой снежный ручеек, струившийся сверху, неожиданно превратился в водопад снега, обломков и камней, в несколько раз больших, чем человеческий кулак.
– Кэт! – воскликнул Александр и стал слезать с мула.
– Стой! – отозвалась она. – В меня не попало! Все в порядке.
Она увидела, как он снова сел в седло.
– Неудивительно, что это проклятое место всеми покинуто! – крикнул он через плечо.
– По крайней мере, у меня хватило ума поехать туда летом, – отозвалась она. – Единственное время, когда нет дождя… – Она оборвала фразу, так как порыв ветра бросил ей в лицо пригоршню снега. – Или снега. А подъездной путь с юга.
– Предки моей матери, наверное, были сумасшедшими, раз построили крепость на этом месте, – сказал он, прищурившись и вглядываясь сквозь белую пелену, окутавшую весь мир, и пытаясь рассмотреть серые очертания Алте-Весте. – Не сомневаюсь, мы найдем их кости в подвалах, куда их бросили за глупость.
Катарину охватил озноб, но не от холода.
– Думай о чем говоришь, Александр! – воскликнула она. – Именно там нашли мать фон Меклена.
Он развернулся, сидя в седле, и пристально посмотрел на нее сквозь неистовствующий снегопад, затем отвернулся и направил мула вперед.
– Давай поторопимся. Мы же не хотим ехать по этой тропе при свете факелов.
Они карабкались вверх еще четыре часа, и к тому времени, когда добрались до беспорядочной груды камней, бывшей когда-то конюшней, и они, и их мулы устали до изнеможения.
Александру пришлось зажечь факел, чтобы пробраться через завалы, но Катарина больше доверяла инстинкту мула, чем слабому мерцающему свету. Они молча въехали сквозь проломы в стенах Алте-Весте с северо-запада как раз в тот момент, когда солнце село за дальней грядой холмов.
Последний оранжевый луч омыл пробитые стены крепости, придавая остову когда-то гордой твердыни былое величие, скрыв ее шрамы и позволив Катарине представить, какой она была, когда развевающиеся знамена приветствовали рыцарей, возвращающихся из долгих и бесплодных сражений за святую землю. Прочная. Надежная. Неприступная.
Такой она, наверное, казалась тогда. Но сейчас… потрескивание факела на ветру внезапно прекратилось, и сердце ее сжала паника, но тотчас же отступила, как только она увидела, что Александр оказался под защитой прочно стоящего здания. Он остановил мула, спешился и подал ей знак сделать то же самое.
– На снегу нет следов, – сказал он, обхватывая ее за плечи и привлекая к себе. – Сегодня ночью мы будем здесь в безопасности.
Факел, который он держал в руках, отбрасывал на его лицо стремительно движущиеся тени, так что создавалось впечатление, будто жившие в нем демоны вырвались на свободу. Эта мысль расстроила ее, так как она знала, что тени демонов танцуют и на ее лице тоже.
Подошел Лобо, ведя на поводу своего мула. Он отвесил Александру некое подобие неуклюжего поклона и показал на сохранившуюся часть одноэтажного крыла, выступавшего в восточной части, словно рука, обхватывающая двор, в котором они стояли.
– Туда, хозяин. Там сухо.
– Кажется, там находились кухни, – сказала она, пытаясь припомнить расположение после своего предыдущего посещения, но тогда в щелях росли полевые цветы и яркий солнечный свет прогнал прочь все призраки. А сейчас ветер проносился среди оставшихся башен, завывая как одинокий волк. Она содрогнулась.
– Что бы там ни было прежде, там, наверное, лучше, чем здесь, – заметил Александр.
– Лобо, в соседней комнате, наверное, хватит места для мулов. Давай соберем немного хвороста, разожжем огонь, чтобы они согрелись, к тому же мы сможем растопить снег и напоить их.
Лобо, наморщившись, внимательно слушал. Когда Александр закончил говорить, молодой человек помедлил, переваривая его слова, затем, засияв, кивнул и направился к кровле.
Катарина снова вздрогнула, на этот раз только от холода, и принялась потирать руки.
– Я тоже не возражаю против того, чтобы согреться.
Он с шутливым возмущением посмотрел на нее.
– Боже мой! Лошадь для солдата – это его жизнь. А жена всего лишь…
– Женщина, – закончила она за него и ударила его по голени.
Александр усмехнулся и сказал:
– Замечательные сапоги. Ничего не почувствовал.
Он жестом указал на кухни, давая понять, что намерен сопроводить ее туда, и преувеличенно захромал. Катарина разразилась смехом, мелодичный звук эхом отдавался от каменных стен, а он подхватил ее на руки и понес к кухням.
– Видишь? – сказал он. – Алте-Весте оказывает нам радушный прием.
Они с Лобо быстро управились с животными, затем Александр вышел из кухни, поднял факел и показал на южную стену.
– Осадные орудия должны быть там. Я…
– Мы.
– Мы осмотрим их прямо сейчас, – закончил он. – Не стоит ждать наступления утра.
Он протянул ей факел, и она, не подумав, взяла его и пошатнулась, настолько тяжелым он оказался. Но полковник уже шел по двору.
– Смотри себе под ноги, – бросил он через плечо. – Кажется, саперы, словно муравьи, прорыли здесь всю землю туннелями.
Она поспешила было за ним, но, услышав его предостережение, резко остановилась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, пристально вглядываясь в почву под ногами, ставшую вдруг ненадежной. Она с трудом сдерживала желание привстать на цыпочки.
Ближайшее орудие было наполовину засыпано грудой булыжника. Александр быстро его осмотрел и принялся отбрасывать камни.
– Саперы – это военные инженеры, – рассеянно принялся объяснять он ей, не прерывая работы. – Они роют окопы для солдат, откуда те могут стрелять, находясь в укрытии. Они укрепляют землю, куда должны установить пушки. И… – Он прекратил работу и выпрямился, прислонившись к огромной, почти освобожденной от камней пушке. – И они строят туннели под крепостными и городскими стенами.
Он удовлетворенно улыбнулся и вернулся к работе, заканчивая расчищать орудие.
– Значит, здесь есть туннели? – пискнула она, пристально разглядывая землю в поисках явных признаков… чего? Гигантских сусликовых насыпей? – Повсюду вокруг?
– Вполне возможно, – ответил он, очищая пушку рукой в перчатке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45