Ведь она говорила очень громко, и следившие за ней саксы, несомненно, слышали каждое слово. Правда, преданный раб не знал, что сакские воины не понимали содержащихся в них колкостей и ехидства. Но им и не требовалось: об общем смысле речей Мелании можно было без труда догадаться по ее лицу.
И саксы явно многое понимали. Глаза Синрика вспыхнули настоящим бешенством. Но как раз такая реакция врагов и доставляла наслаждение Мелании. Ей захотелось еще больше раздразнить сакса, тем более что во дворе появился спустившийся с холма Вулфред, которого Мелания в мыслях иначе, как «главный монстр», не называла и люто ненавидела. В его глазах Мелания ясно читала плотское желание к ней. Что ж, если Синрик ее сейчас убьет, то главный монстр лишится надежды насладиться своей жертвой. И тогда для нее смерть станет уже двойной победой…
Синрик пересек двор и подошел к Вулфреду.
– Я не понимаю ни слова из того, что она говорит! – сказал он. – Но знаю, что эта тварь оскорбляет меня, тебя и всех нас. Но ведь она побеждена! И выполняет работу обыкновенной рабыни. Может быть, нам не имеет смысла ее убивать, а лучше просто уйти отсюда?
Вулфред ободряюще потрепал Синрика по руке. Он отлично знал, в какое бешенство могла привести римлянка. Он сам старался подавить в себе чувство, гораздо более сильное, нежели просто злость или негодование.
– Она змея, у которой вырваны ядовитые зубы, – спокойно проговорил Вулфред.
Синрик невольно вздрогнул и злобно процедил сквозь зубы:
– Но яда осталось более чем достаточно!
– Она не может причинить никому из нас вреда, – возразил Вулфред. – Пусть себе болтает! Единственное, что ей осталось, и не должно трогать ни тебя, ни меня, тем более я-то понимаю, что она говорит!
– Вулфред, ты не обидишься, если я скажу, что жалею тебя?
– Нет, – усмехнулся Вулфред, хлопнув Синрика ладонью по спине.
Мелания не разобрала ни слова из разговора двух саксов, который невольно подслушала, но она поняла, что ее пытались унизить.
– Посмотри на меня, сакский монстр! – почти приказала Мелания подошедшему ближе Вулфреду и стиснула кулаки с такой силой, что побелели суставы пальцев. – И попробуй сказать, что я для тебя недостойный противник! Признай, что я, римская женщина, стою больше, нежели твои трусливые соотечественники, именующие себя воинами. Здесь, в цивилизованном мире, к человеку, давшему клятву и нарушившему ее, относятся с глубочайшим презрением! А ты, сакс, нарушил клятву. Ты и тебе подобные пришли в Британию и поклялись за плату защищать нас от пиктов. И что же? Вы не только нарушили клятву, но объединились с пиктами против нас! То есть против тех, кого клялись защищать и за что уже успели получить немалое вознаграждение! Скажи мне, что же это за мужчины, которые разбрасываются клятвами подобно ветру, рассеивающему осенние листья, падающие с деревьев? У тебя, монстр, нет ни совести, ни чести! Ты грязная сакская свинья, с легкостью нарушающая только что данные клятвы и обещания! Волк, рыщущий вместе со своей стаей в поисках, где бы чего ухватить! Мерзкое животное, заботящееся лишь о том, чтобы поплотнее набить брюхо! Ну скажи, что я не права! Докажи, что ты со своими приспешниками не нарушил клятву защищать народ Британии!
Маленькое тельце Мелании, казалось, с трудом вмещало в себя бушевавшее в нем бешенство. Слова о чести и трусости явно провоцировали сакса на убийство. Она требовала себе смерти с настойчивостью малого ребенка, добивающегося, чтобы ему немедленно дали новую игрушку. Вулфред отлично понимал ее поведение. В ее интересах было раздразнить его и заставить пролить ее кровь.
Однако ему ничего не стоило увернуться от содержавшихся в словах пленницы ядовитых стрел. Ибо Вулфред не только отлично знал мотивы, которые заставляли римлянку вести себя подобным образом, но также был твердо уверен в своей правоте.
– Ты не права, римлянка, – спокойно и даже мягко сказал он. – Клятвы, данные врагу, никогда не считались сакским законом обязывающими. А Рим всегда был моим врагом, так же как и врагом всех саксов.
В первый момент Мелания была ошарашена и потеряла дар речи. Но очень ненадолго.
– Самое ужасное, сакс, – выкрикнула она, – что я не могу сомневаться в правдивости твоих слов. Саксы ведь стараются перестроить мир так, чтобы он устраивал только их! И создают законы, оправдывающие творимое ими беззаконие! А вот скажи мне, твоя клятва не убивать меня тоже фальшива, коль скоро я твой враг?
Мелания смотрела на Вулфреда с нетерпением. Ей очень хотелось поймать его на лжи.
А он посмотрел на нее сверху вниз и довольно благодушно ответил:
– Ты недостойна называться моим врагом, римская змея. Ведь ты просто рабыня, и не более того!
Мелания уже не могла сдерживаться. Она набросилась на сакса и принялась бить его кулаками и ногами со всей злостью, на которую была способна. Но тот еще мальчишкой выходил победителем из куда более жестоких схваток, а потому сжал ее в медвежьих объятиях и, оторвав ноги от пола, приподнял вровень со своим лицом.
От крепкой хватки сакса у Мелании затрещали ребра, и она стала задыхаться. А Вулфред сжимал римлянку все крепче и крепче, желая либо заставить прекратить сопротивляться, либо задавить в ней жизнь.
Руки Мелании бессильно опустились. Но она продолжала со жгучей ненавистью смотреть в глаза Вулфреда. Боже, какая глупость! Неужели не понятно, что она только подогревает его?
Они продолжали смотреть друг другу в глаза. Вулфред, решив, что в какой-то степени утихомирил агрессивность римлянки, чуть ослабил свои железные объятия и дал ей возможность вздохнуть. А затем и вовсе выпустил из рук.
Не ожидая, она потеряла равновесие и упала на грязный пол к ногам сакса. Вулфред удовлетворенно посмотрел на нее сверху:
– Не старайся меня спровоцировать!
Мелания поднялась на ноги и вновь впилась в глаза врага.
– Почему же? – сдавленным голосом спросила она. – Не ты ли сам дал клятву, что оставишь мне жизнь? И неужели тебя тронет мой плевок в лицо, если ты вообще неделями не умывался? Или ты не допускаешь, что я могу на него решиться?
– Рабы никогда не набрасываются на своих хозяев, – спокойно возразил Вулфред.
– Наверное, – хмыкнула Мелания. – Но я не твоя рабыня!
– Ошибаешься. Ты именно моя рабыня.
– Но я просто не могу ею быть! Ведь мы только что решили с тобой, что рабы не дерутся со своими хозяевами. А я бросилась на тебя с кулаками! Причем ты даже не сопротивлялся. Хотя мог бы убить меня, будь я твоей рабыней!
– Значит, убив тебя, я доказал бы, что был твоим хозяином, а ты – моей рабыней? Так?
– Да, ты совершенно правильно меня понял, сакский пес! Возможно, существуют и другие понятия, которым тебя следовало бы научить. Что ж, если, ты дашь мне время и хорошо заплатишь, то я могла бы этим заняться. Ведь мне в жизни приходилось дрессировать диких животных…
Вулфред больше не мог сносить подобных оскорблений. Одним движением руки он снова бросил римлянку на пол. Она тут же села и в продолжение нескольких секунд смотрела снизу на сакса. Но в ее взгляде не было страха.
– Я твердо решил, – медленно проговорил Вулфред, – не убивать тебя, пока не наступит время. Если ты станешь пытаться меня злить, я не убью тебя, но тебе не поздоровится. Многое можно сделать, не давая умереть.
Мелания поднялась с грязного пола и сказала:
– Ты уже не можешь сделать ничего более мерзкого, чем то, что уже совершил. Ты нарушил мою привычную жизнь и предательски убил отца. Одержимый звериной злобой, ты даже не дал мне успокоиться и забыться сном смерти!
Глаза Вулфреда вспыхнули голубым огнем.
– Ты ждешь от меня великодушия, дерзкая римлянка?
– Не великодушия и даже не пощады! Ты и тебе подобные несут с собой только разорение, разрушения и отчаяние!
Вулфред протянул руку и схватил Меланию за горло.
– Хорошо, что ты понимаешь, кто мы! Для тебя и твоих приспешников не будет пощады! Я повергну тебя в жесточайшее отчаяние и только тогда уничтожу! Твой гордый дух будет сломлен. А смерть будет тебе казаться несбыточным сном!
Мелания слушала варвара с достоинством и гордым молчанием, после чего резким движением вырвала свою ладонь из крепко сжимавшей ее руки Вулфреда.
Высоко подняв голову, она снова посмотрела ему в глаза и сказала тоном непререкаемого, превосходства:
– Пусть так и будет!..
Глава 6
– Видишь ли, Вулфред, если мужчина хочет смирить воинственный дух женщины, то для него существуют более приятные способы, – рассмеялся Болдуфф.
Сидя в самой большой комнате дома, Вулфред, Сенред, Синрик, Болдуфф, Катред и Сеолмунд позволили себе немного расслабиться. Вулфреда волновал вопрос, как хотя бы ослабить злость Мелании, которую та безуспешно пыталась скрыть. Она ее постоянно демонстрировала так, что порой ему казалось, он не сдержится и убьет римлянку.
Но нет! Сейчас, когда она всеми силами старается доказать, что хочет умереть, он не убьет ее.
– Займись ею сам, Болдуфф, – предложил Сенред.
– Почему же? – выгнул дугой брови Болдуфф. – Только потому, что я всегда видел в женщине источник наслаждений?
– Мы все ждем наслаждений от женщин, – фыркнул Синрик. – Но только не от такой!
– Почему же? – опять повторил свой вопрос Болдуфф. – Она очень даже молода и явно темпераментна!
– Она черноволосая и совсем крошечная, – пожал плечами Синрик. – И совокупляться с ней – все равно что с букашкой!
– К тому же, – поддержал его Катред, – мне кажется, что она предпочитает удовольствие на грязном полу.
– Ну, так и возьми ее прямо на полу, среди хлама, если ты уверен, что именно так ей нравится! – равнодушно протянул Болдуфф. – Она – женщина. У нее крепкая юная грудь и мягкое нежное тело. Чего еще тебе нужно?
– Как ты сумел разглядеть грудь под ее свободным желтым платьем, которое она, похоже, никогда не снимает? – рассмеялся Сенред.
– У меня наметанный глаз, мой мальчик, и большой опыт. Я всегда могу нащупать женскую грудь, даже скрытую под грязными тряпками.
– Но ведь грудь у нее очень маленькая, – возразил Синрик. – В ней все маленькое. Как у ребенка.
– Может быть. Но злобы в ней больше чем достаточно, – откликнулся Катред. – Мне кажется, в ней живет дух воина.
– Бычий навоз! – сморщился Синрик. – Уверен, что настоящей доблести в ней нет. Так, вспышки детского темперамента пополам с раздражением.
– Как ты думаешь, сколько ей лет? – поинтересовался Сенред.
– Не так уж мало, – ухмыльнулся Болдуфф.
– Возможно, – согласился Сенред. – Но, заметь, ее бедра почти не отличаются от мальчишеских. Скажи, Вулфред, ты уверен, что она уже стала женщиной?
– Наивен же ты, мой мальчик! – рассмеялся Поп дуфф. – Конечно, она женщина!
– А ты что скажешь, Вулфред?
Вулфред повернулся и пристально посмотрел на своих воинов:
– Она – женщина. И дело даже не столько в ее бедрах или груди, сколько в злобе, по которой сразу можно узнать женщину.
– Ты хочешь сказать, что у нее нет настоящей женской груди, Вулфред? – спросил Сенред.
– У нее есть грудь. Небольшая, округлая и твердая. А бедра достаточно полные, для того чтобы рожать детей. Она, несомненно, женщина!
– Женщина, – эхом откликнулся Болдуфф. – Причем очень хорошо сложенная.
– Ты, верно, уже успел ее пощупать? – спросил Сенред у Вулфреда.
Да, Вулфред уже чувствовал тело римлянки под своими пальцами, хотя с самого начала в его мыслях не было ничего плотского. Но сейчас Вулфред вспомнил, что грудь у римлянки была очень даже аппетитной. К тому же довольно крутые бедра и стройные, длинные для ее роста ноги. Казалось, каких еще физических достоинств мог бы пожелать любой мужчина! Но…
…Но она была римлянкой, и для сакса, особенно для Вулфреда, близость с ней была равносильна близости с ядовитой змеей!
– Она осталась, совсем одинокой после гибели отца, – тихо проговорил Сеолмунд. – И мне ее жалко!
Слова Сеолмунда, одного из лучших воинов, были для Вулфреда полной неожиданностью. Жалеть ее? Кто и когда жалел ядовитых змей?..
* * *
Терас и другие оставшиеся в доме рабы бывших хозяев перешли на кухню, где их привлекали тепло, уют и знакомая обстановка. Но главное – кухня располагалась особняком, а потому саксы обошли ее своим вниманием.
Среди них и укрылась Мелания. В отличие от других рабов она не работала, но решила остаться с ними. Хотя она ничего не умела делать по хозяйству и готовить тоже, она не сомневалась, что всему быстро научится. Все надеялись, и Терас в том числе, что скоро все снова пойдет по-старому, как только уйдут саксы. Но уйдут ли они?
После схватки Мелании с Вулфредом Терас понял, что саксы задержатся здесь надолго. И причиной является его бывшая хозяйка. Если бы она была с ним более ласкова, он вполне бы удовлетворился ее отношением и наверняка бы не задержался в маленьком разрушенном городке римлян.
Терас посмотрел на притихшую Меланию, которая сидела в дальнем углу кухни на низеньком деревянном стуле. Может быть, она также думала, как подействовать на главного сакса и хоть немного смягчить ситуацию, тем более что внешне он был вполне привлекателен, высок ростом и красив лицом. Сама Мелания обладала настоящей римской красотой и изящной фигурой. Ее божественный по тембру голос и обворожительная улыбка никого не могли оставить равнодушными. Если бы она захотела, то ей ничего не стоило бы очаровать варвара.
Отвергать же Вулфреда в ее униженном положении – высшая глупость! Будучи рабыней, она уже бессильна перед саксом. Ей остается только молчать и злиться. Но на него такое поведение вряд ли могло подействовать!
Мелания и сама понимала свое положение, беспристрастно оценивая создавшуюся ситуацию.
Терас подошел к ней и встал у нее за спиной. Посмотрев сверху на ее собранные в пучок волосы, он с удивлением заметил, что они испачканы известкой, глиной и землей. Терас еще никогда не видел свою хозяйку в таком неопрятном виде.
Мелания подняла голову и тихо сказала:
– Если он не убьет меня, то я сама покончу с собой.
Терас оторопело посмотрел на нее и тяжело вздохнул. Он знал ее ум, ее страстный характер и сильную волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26