Ее мать устала и проголодалась, но была исполнена решимости терпеливо сносить невзгоды и не терять присутствия духа, несмотря ни на что. Все столики у окна, откуда открывался вид на искусственный водопад, оказались занятыми, но, как резонно заметила ее мать, из-за тумана им все равно ничего не было бы видно.– Скажи мне, дорогая, – сказала Элизабет Гудбоди, заказав бифштекс с салатом, – у тебя еще не кончились неприятности с владельцем дороги, который мешает добрым людям из кооператива сажать помидоры?– Соевые бобы, – поправили в один голос Джим и Рейчел.Подняв брови, ее мать понимающе улыбнулась. Только Рейчел собралась ответить ей, как в беседу вступил Джим:– Мы подготовили все необходимое для того, чтобы тракторы вспахали поле и засеяли его бобами.Большая теплая рука Джима успокаивающе легла на колено Рейчел под столом. Это также было сигналом к тому, чтобы она предоставила ему объясняться с ее матерью.– Хозяина дороги зовут Бомонт Тилсон, он один из крупных землевладельцев округа и очень несговорчивый человек. Ваша дочь великолепно поработала, миссис Гуд… Элизабет, – поправился он. – Но говориться с Бо Тилсоном нелегко. Но ссуда, которую удалось получить кооперативу, оказалась очень кстати. Даже местные жители стали оказывать ему поддержку.Рейчел затравленно поглядела на мать. Вмешательство Джима и его покровительственный вид не остались незамеченными. Лицо Элизабет Гудбои приняло выражение полной безмятежности, означавшее, как знала ее дочь, острейшее внимание ко всему происходящему.– Сейчас мы убираем сахарную кукурузу, – слишком поспешно вступила в разговор Рейчел, отодвигая коленку от руки Джима Клакстона. – И надеемся выручить за нее немного денег. Небольшой участок засадили кукурузой просто ради эксперимента, чтобы разведать возможности местных рынков в Саванне и Чарлстоне.«Ты чем-то огорчена, Рейчел? – спрашивали глаза ее матери по другую сторону стола. – И почему этот приятный молодой человек, сидящий рядом с тобой, так напряжен и так оберегает тебя?»– Но я хочу заметить, миссис Гуд… Элизабет, – решительно начал Джим, – что Рейчел почти не имела дела с этим Тилсоном. Она всего два-три раза встречалась с ним у адвоката.Рейчел хотелось заставить его замолчать. Конечно, Джим старался обезопасить ее от сплетен, которые могла услышать ее мать, но в результате только усугублял положение.«Господи, как я буду все объяснять? – подумала она, кусая губу и уставившись на скатерть. – Во-первых, мама, несколько недель назад меня пытались убить… Нет, так не пойдет».Зная, что мать наблюдает за ней, она дрожащими Руками беспокойно передвигала серебряные прибо-Ры, лежавшие у тарелки, и ничего не могла с этим Поделать.»У меня была связь с трудным человеком, который не позволял нам пользоваться его дорогой, но все это более или менее решилось, потому что он отверг меня, сдал на руки этому большому доброму человеку, который глядит на меня с беспокойством и нежностью…»У нее едва не вырвался стон. Ей становилось совсем не по себе. Она даже не могла заставить себя сказать: «Мама, я из ложной гордости вложила большую сумму денег в казну кооператива, соврав, что мне удалось получить ссуду в банке. И фермеры до сих пор не знают правды».Положение казалось ей безвыходным. Как ответить на вопрос, который обязательно задаст ей мать: что случилось с Маррелами? С Дарлой Джин и ее головорезами-братьями, Роем и Лонни? С той ночи на болотах никто их не видел, как будто они исчезли с лица земли. И никто, даже Джим Клакстон, не станет говорить с ней о Маррелах, хотя она подозревала, что у Джима есть собственное мнение на этот счет. Имеет ли Бо Тилсон отношение к их внезапному исчезновению?Когда принесли салат, ее мать с неподдельным интересом расспрашивала Джима Клакстона о преимуществах выращивания соевых бобов.Рейчел не притронулась к еде. Она не могла избавиться от ощущения, что ей четырнадцать лет и она пытается скрыть от любящих глаз матери какие-то ужасные проступки. Потому что теперь ей придется рассказать о таких серьезных проблемах и ошибках, которые, по мнению ее практичной, прекрасно воспитанной матери, не могли иметь никакого отношения к ее практичной, прекрасно воспитанной дочери. У нее возникло желание расхохотаться. Магические куклы, гулла, история Клариссы и Ли Тилсона, Джесси Коффи и ее сына Тила, и красавицы Лоретты Буллок, и несчастной Дарси Батлер, влюбленной в своего кузена, этого невероятно чувственного мужчину с его страшными тайнами – человека, который искал ее на болотах той ночью, который спас ей жизнь и любил ее так, что ей этого никогда не забыть. С ним осталась часть ее души, самое сокровенное, что у нее есть. Она была разлучена с ним, но по-прежнему его любила.– Рейчел, дорогая, ешь, пока не остыло, – раздался голос ее матери.Джим наклонился к ней:– Что-нибудь случилось, дорогая? Все в порядке?Она подняла на него глаза. Ей захотелось встать и закричать, что с ней не все в порядке и не будет никогда, если она не сможет быть рядом с человеком, которого любит. Но вместо этого ей удалось выдавить из себя улыбку.– Рейчел переутомилась, – объяснил сидящий рядом с ней Джим. – Я все время уговариваю ее поберечь себя, особенно теперь, когда соевые бобы уже посеяны. Но на поступившие деньги она открывает контору в деловой части города, которая, конечно, очень нужна кооперативу, и снова трудится не покладая рук. Сама выкрасила комнаты, я даже не успел ей помочь, и сама перетащила мебель.Он обернулся, наградив Рейчел доброй улыбкой.– Последние две-три недели забот у Рейчел хоть отбавляй, я думаю, она просто устала.Он открыто положил свою ладонь на ее руку, и Рейчел не решилась ее убрать.– У тебя давно пропал аппетит, Рейчел? – неожиданно спросила Элизабет Гудбоди. – Ты, кажется, немного похудела.– Я кормлю ее чуть не насильно, – вмешался Джим, – но, похоже, в ней все перегорает. Ваша дочь, миссис… Элизабет, из тех, кто не знает удержу в работе. Вчера она допоздна сидела в конторе над документами.Джим крепко держал ее за руку, и Рейчел не могла ее убрать.– Здесь много говорят про вашу дочь, – продолжал он. – Рейчел совершила настоящий переворот в здешних представлениях о кооперации мелких фермеров. Своим энтузиазмом она заразила многих и теперь получила поддержку, вот что я вам скажу.Рейчел не нашла в себе сил посмотреть в глаза матери. Горькая правда заключалась в том, что с той ночи, как Маррелы попытались убить ее, перед ней распахнулись двери, которые прежде были закрыты. В здешних краях на это уходили годы, этот срок был сокращен почти ценой ее жизни.Словно подчиняясь таинственному сигналу, Дрейтонвилл принял ее, признал своей. Никто даже вскользь не упоминал о том, что случилось на болотах. Никто не вспоминал о Бо Тилсоне и о том, какую роль сыграл он в ее спасении. Никто не высказывал мнения относительно того, куда девались Дар-ла Джин и два ее брата. То, что произошло и все еще происходило с Рейчел, стало еще одной тайной, надежно хранимой этим городом и теперь принадлежащей истории. Похоже, Дрейтонвилл платил по своим счетам.– Так вот, насчет денег, мама… – произнесла Рейчел. Ей показалось, что лучше начать с того, как она распорядилась снятыми со счета деньгами.Но она не смогла договорить. Казалось, внимание ее матери переключилось на что-то интересное. Взгляд Элизабет Гудбоди внезапно сфокусировался на каком-то предмете за спиной дочери.– Черт побери, – пробормотал сквозь зубы Джим Клакстон, сжимая руку Рейчел с такой силой, словно боялся, что она убежит.Этим туманным вечером ресторан «Де-Ренн» был переполнен. Туристы хлынули сюда, чтобы поужинать и пропустить стаканчик-другой в надежде, что погода прояснится. Перед входом в ресторан стояла длинная очередь, люди толпились даже в пространстве перед венецианскими окнами.Но даже в этой толчее нетрудно было заметить высокого, широкоплечего мужчину с выгоревшими на солнце волосами, который был на несколько дюймов выше остальных. Он был в дорогом, сшитом на заказ костюме, облегавшем сильное гибкое тело. Слегка склонив набок голову, он внимательно слушал мужчину и женщину средних лет.– Господи, – пробормотала Элизабет Гудбоди, – какой привлекательный мужчина. В жизни не видела такого красавца.У Рейчел перехватило дыхание. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Бо Тилсон, пыталась внушить она себе, как и любой другой, имеет право приехать в Хейзел-Гарденс и поужинать в ресторане. Где-нибудь, когда-нибудь они должны были встретиться. Но она не могла подавить приступа совершенно неожиданной тоски, охватившей ее. Пальцы Джима Клакстона до боли сжали ее руку.– Мы говорили с вами именно об этом человеке, – объяснил Джим ее матери. – Это Бомонт Тилсон, его земли граничат с кооперативным полем. Его усадьба, Тихая Пристань, – типичный образец старой плантации, во всяком случае, такой она была до последнего времени.Джим произносил слова с несвойственной ему торопливостью.– Ходят слухи, что Тилсон пытается продать часть плантации, старый дом с несколькими акрами земли, чтобы удержаться на плаву. Это историческое место, хотя оно и стоит в стороне от проторенных дорог. Он, вероятно, ищет кого-нибудь из центральных районов или северян с деньгами, которые могли бы сохранить усадьбу в ее изначальном виде, не продавая ее застройщикам.Рейчел, оцепенев, смотрела на высокого красавца, который беседовал с пожилой парой и время от времени нетерпеливо поглядывал на переполненный зал. В ушах у нее шумело, она успела лишь расслышать слова Джима Клакстона о том, что Бо Тилсон хочет продать дом в Тихой Пристани из-за нехватки денег. Она не могла в это поверить.Она увидела, что золотистая голова повернулась и странные зеленовато-коричневые глаза отыскали столик, за которым сидели Джим Клакстон и ее мать. На секунду в них мелькнула искра узнавания, затем они остановились на Рейчел.Вежливая улыбка исчезла с его лица. «Правда ли, – пронеслось в смутной глубине ее сознания, – что люди, глубоко узнавшие друг друга, могут обмениваться мыслями, чувствами, сигналами боли, тоски и желания?» Его взгляд, до того равнодушно переходивший с одного лица на другое, вспыхнул, как молния, зажег ее огнем, заставил затрепетать ее тело и тут же погас, словно кто-то повернул выключатель: от яркого огня остались тлеющие угли. Человек, которого она любила, резко отвернулся – чужой, незабываемо прекрасный, неприступный. И больше не принадлежащий ей.Он позволил ей любить его, дал ей увидеть свое тело, свои чувства, которые не обнаруживал ни перед кем в мире, и, сделав это, отослал ее прочь. Боль, терзавшая Рейчел, была физической, реальной, она проникла прямо в сердце.Рейчел предпринимала отчаянные попытки встретиться с ним, хотя бы поговорить. Она звонила в Тихую Пристань, оставляла Джули безумные послания, писала полные боли письма и даже в приступе отчаяния собиралась сесть в машину и появиться перед его крыльцом с криком: «Почему?» Но если он не отвечал на телефонные звонки, то остальное было бесполезно.Разве той ночью он не объяснил ей причины? «Я хочу, чтобы ты уехала, оставила меня», – сказат он ей с неохотой, с плохо скрытым раскаянием, которое присутствовало с первого момента их близости, только она не хотела его замечать.Бо просто вызвал Джима Клакстона, чтобы тот отвез ее домой. Каким-то образом Бо Тилсон узнал, что они несколько раз встречались, возможно, даже знал об их ужине в Хейзел-Гарденс, как все знают про всех в этом богом забытом уголке побережья. И он нашел простое решение: передать ее более достойному, как могло бы кому-то показаться, человеку.Рейчел выдернула горевшую огнем руку из ладони Джима. Ничего не случилось. Бо посмотрел на нее, и затем все прошло. Он, как и раньше, беседовал со своими знакомыми, и профиль его жесткого, красивого лица говорил о том, что он ее не знает.Она услышала, как ее мать торопливо сказала:– Рейчел, дорогая, сиди спокойно.Но было слишком поздно. Она вскочила на ноги, хватая ртом воздух, борясь с желанием закричать, не в силах находиться в этом душном, переполненном помещении ни секунды.Рейчел кинулась прочь. Ей хотелось поскорее исчезнуть, она натыкалась на чужие тела, как человек, которому внезапно стало плохо, и толпа расступилась, чтобы пропустить ее.А она бежала все дальше, через вестибюль, пока не оказалась на тонущей в тумане стоянке.Рейчел увидела это лицо три недели назад: твердые очертания бровей и скул, точеный нос со слегка выступающими ноздрями, широкая прямая линия невероятно чувственного рта – все это так изменилось со временем, что Рейчел показалось: настоящее растворилось в прошлом, оставив за собой лишь искаженный отзвук – сказанные Дарси библейские слова о том, что сыновья расплачиваются за грехи отцов. При взгляде на этого человека становилось ясно почему.Когда минуту назад она открыла дверь, прямо перед ней в жарком сиянии полуденного солнца стоял хорошо одетый мужчина с дорогой, хотя немного старомодной шляпой в руках. Его высокая прямая фигура казалась до боли знакомой. Это впечатление усиливали его манеры – необычайно красивого мужчины, привыкшего к вниманию женщин. У него были густые, слегка вьющиеся волосы, белые как снег, если не считать слегка золотистых усов. От него исходил запах дорогого мыла и лавровишневой воды, а глаза были не золотистыми, не серыми, не зелеными, но великолепной смесью всех этих цветов, очерченных по радужке черной полосой, придававшей его взгляду нечто кошачье.– Юная леди, – сказал он низким, хрипловатым голосом. – Я слышал, что ваша фермерская группа ищет источники финансирования.Если бы перед ней стоял коммивояжер, продающий Библии или пластиковую посуду, Рейчел не удивилась бы. И было бы еще лучше, если бы хоть кто-то догадался сказать ей, что Ли Тилсон жив. Впрочем, никто тут не виноват, она сама решила, что он давно лежит в могиле, как и остальные дрейтонвиллские призраки. Не совсем понимая, кто перед ней и какие причины привели его сюда, Рейчел пригласила его войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38