Но Чародей Трэйн был, помнится, пиксом. Вы уверены, что это не самозванец?
Мальчик, казалось, не слушал Эффлио вовсе. Девица же надула губы:
– Великий волшебник может обернуться и етуном, если захочет!
– Истинно так, – согласился Эффлио, – но етуну, уверяющему, что он – пикс в чужой личине, я ни за что не стал бы доверять! Вы и впрямь уверены, что это Чародей Трэйн, ваше величество?
Девочка вспыхнула и опустила глаза.
– Это была игра, но не надо делать из меня посмешище!
– Иначе говоря, эта лодка – не «Великий ковчег», а там, впереди, – не Оплот Доблести?
Зрители фыркнули. Замок назывался Краснегар, а неровные красные буквы на причале гласили «Буре-пляс».
– Конечно нет! – Бедняжка покраснела еще гуще. – Оплот Доблести был гораздо больше!
– Сколько голов? – спросил парень, поведя носом.
– Двенадцать, – ответил Эффлио. – Ваши имена? Настоящие имена?
– Я – принцесса Кейди Краснегарская. А он – Гэт, мой брат.
Уже теряя терпение, Эффлио заметил, как подмигивает ему помощник.
– Похоже, не стоило втаскивать их на борт, шкипер!
– Никогда не поздно выкинуть их обратно! Девица вновь вскинула голову. Ну и характер, однако! И судя по всему, думала она за обоих. Мальчишка стоял, уставившись на паруса, и испуга в его взгляде не было вовсе. Наверное, он попросту не особо умен, ведь роль чародея в игре сестрицы не принесла ему ничего приятного, кроме пары часов напряженной гребли. Стоит девчонке отточить свои трюки на братце-несмышленыше, и все мужчины, с которыми она свяжет жизнь, будут послушно плясать под ее дудку.
Парень между тем закончил разглядывать снасти и уперся изучающим взором в лицо капитана.
– Как близко к ветру может она идти? – спросил он и продолжал глядеть в глаза Эффлио, терпеливо дожидаясь ответа.
Эффлио ответил, рассмотрев мальчишку попристальнее. Если у етунов и встречались серые глаза, то, как правило, бывали более тусклого оттенка. Да и подобные волосы – медного цвета – встречались не часто. Значит, он явно не чистокровный етун и вполне мог оказаться братом девчонки. Дети от смешанных браков обычно похожи на одного из родителей. Но, скорее всего, она имела в виду сводного брата.
Ее глаза были поразительного зеленого цвета – как только Эффлио не разглядел их сразу? В жизни своей он не видывал ничего подобного. Похоже, и в ее жилах могла течь кровь етунов: платьице было не по погоде коротким и оставляло обнаженными ее плечи, но девочка, казалось, не замечала ни холодных брызг, ни завывающего в снастях ветра. Сам Эффлио был закутан, словно медведь, да и гномы в трюме уже много ночей спали, тесно прижавшись друг к дружке. Мальчишка, чьи руки тоже не защищала одежда, явно боялся холода не более, чем Крашбарк, стоявший рядом в распахнутой рубахе.
Так кем же все-таки были эти сироты? Снова сердце капитана кольнул суеверный страх. Если на этой ее «короне» действительно настоящие изумруды, тогда ему следует немедля выбросить за борт дурацких лошадей и мчаться на всех парусах к берегам Империи. Если только ему удастся наложить руку на эти стекляшки, конец своих дней капитан Эффлио встретит в невообразимой роскоши. Команде он заплатит одним таким камушком, а детей уж как-нибудь переправит домой.
Но если где-то поблизости действуют силы магии, то детишки могут оказаться куда ближе к сказочным Аллене и Трэйну, чем казалось сначала. А насчет того, что она, дескать, принцесса… кто знает, что творится в этом всеми забытом, жутковатом королевстве на краю мира?
Сомнения, обуревавшие капитана, наконец разрешились: корабль уже входил в бухту Краснегара. Неподалеку тянулась цепь мелких островков, создававших лучшую гавань, какая встречалась Эффлио – и уж точно самую лучшую из всех, им забытых! Огромная гора уходила в самые облака, и по ее ближайшему склону сбегал вниз крохотный городок, тогда как на самом берегу стояло лишь несколько хижин.
Значит, хватать сокровище и выбрасывать лошадей за борт было уже поздно, даже если б Эффлио и был способен на что-то подобное. Крикнув помощнику, чтоб. убирали паруса, он твердой рукой направил «Морскую красотку» к причалу.

4

Колдовство или что другое послужило причиной, но первое впечатление о Краснегаре у путешественников сложилось самое доброе. Здесь все пронизывала атмосфера благополучия и довольства, хотя Эффлио и не смог бы сказать, отчего это он так решил. Торговых кораблей у причалов не было, только одномачтовые рыбацкие суденышки да парочка весельных китобойных лоханок. Штабеля бочек с омарами, сохнущие на подпорках сети, ворвань в больших котлах над кострами… Женщины сидели в ряд, болтая меж собой и штопая рваные сети, а их товарки в это время чистили рыбу, которая дождем сыпалась в бочонки с солью. Мужчины точно так же мололи языками, занимаясь починкой весел и гарпунов. Над всем этим вполне зримо витали спокойствие и здоровье.
Эффлио эта картина чем-то напомнила Порт-Имп, в устье залива Крула, где он провел юность, пускай в Порт-Импе ни о каких скалах и не слыхивали. Там у него осталась дочь. Наверное, она и сейчас еще там живет… Эффлио не бывал в Порт-Импе вот уже двадцать лет.
Он ни за что не стал бы жить в городе, выстроенном на этаком утесе – при его-то астме! – но здесь явно что-то было не так. Эффлио начал вспоминать Краснегар: город распланирован и выстроен с присущей импам дотошностью, но люди здесь держали головы высоко и не оглядывались с опаской по сторонам, собираясь что-то сказать. Не иначе етунское влияние. Насколько он мог видеть, большинство жителей были светловолосы, хотя в доках всегда полно етунов, а импы, представители «сухопутных» ремесел, предпочитают не высовываться из города.
Крашбарк окликнул мужчину на пристани, и тот сразу выразил готовность подсобить. Веревка просвистела в воздухе, разворачивая свои кольца, и он ловко поймал ее, уложил несколькими петлями вокруг швартовой тумбы и бросил конец обратно. Затем перешел к ближайшей тумбе, и все повторилось сызнова. Проворные руки натянули тросы, а добровольный помощник, улыбаясь вполне доброжелательно, приветственно помахал прибывшим и отправился по своим делам. В любом порту импов с них потребовали бы денег за подмогу… «Морская красотка» потерлась о пристань и застыла на месте, кокетливо опершись о берег.
Не дожидаясь, пока матросы перекинут трап, через борт перемахнул человек и размашистым шагом двинулся на корму. Эффлио почуял в нем хищника, отступил к доске с укрепленными на ней баграми, Крашбарк выронил линь, который аккуратно сматывал, и подскочил к капитану. Но пришелец вовсе не собирался перегрызать глотку капитану Эффлио: он застыл точно вкопанный перед детьми.
Мальчуган робко улыбался. Подняв голову повыше, девица старалась сохранить невозмутимость.
На некоторое время воцарилась тишина. Эффлио прикидывал, какими еще сюрпризами его порадует Краснегар – пришелец выглядел совсем как фавн, но те редко пускались в странствия за пределы родных джунглей Сисанассо, омываемых Летними морями за тридевять земель отсюда. И потом, этот фавн был гораздо выше своих соплеменников. Даже повыше большинства импов, раз уж на то пошло… И все-таки загорелое лицо его с выдубленной кожей, спутанный клубок волос и нос, выглядевший так, будто в детстве на него кто-то наступил, выдавали в нем чистопородного фавна.
Вот разве челюсть у него была слишком большая, особенно теперь, когда он выпятил ее. Может, примесь етунской крови?
Фавны отлично находили общий язык с животными. Если фавн, – думал Эффлио, – тогда можно ставить один против двадцати, что он – скотовод и явился на борт, чтобы вывести из моего трюма этих вонючих тварей. Судя по одежде и башмакам, вылитый конюх.
Но откуда этот фавн-отщепенец узнал о приближении корабля с живностью на борту? И снова по волосам капитана пробежал ветерок опасливой неуверенности. Еще немного, и он начнет подскакивать при виде собственной тени…
– Здравствуй, папочка, – наконец заговорила девчонка.
– И что же ты, позволь спросить, делаешь с ними? – с угрожающими нотами в голосе вопросил пришелец.
– С кем, папочка? – тихо переспросила девочка.
– Ты отлично знаешь с кем и не называй меня так!
– Но это куда больше приличествует воспитанной леди, чем «папаша», «папаня» или…
Конюх зарычал, едва справляясь с собственной Яростью:
– Что ты делаешь с драгоценностями своей матери? Эффлио расслабился – в глубине души он все еще переживал, что упустил лакомый кусочек обеспеченного будущего, но если украшения принадлежали жене оборванца с конюшни, то они, конечно же, не могли быть настоящими.
Девица старательно изображала оскорбленную невинность:
– Она разрешила мне взять их поносить, когда я одевалась. Мы играли, будто я – Аллена Справедливая, а Гэг был…
– Она никогда не разрешала тебе носить их в городе! – неистовствовал отец. – Тем более – брать с собой в лодку!
– Но никогда и не запрещала мне этого делать! – протестовала девочка, начиная уступать его гневу.
– А что ты сделала со своим платьем!
– Оно старое. Я из него уже выросла! Ну, папочка… Пожалуйста, не сердись! – Она всхлипнула, и актерская слеза сбежала по ее щеке. Брат с отсутствующим видом наблюдал за этой сценой, предоставляя сестрице самой вести трудные переговоры.
– «Не сердись»? – переспросил фавн. – Да у меня просто слов нет!
Возможно, именно этого девчонка и добивалась, только теперь она избрала новую тактику, широким и опять-таки театральным жестом обведя зрителей:
– Папочка, нас захватили в плен эти пираты! Они силой взяли нас на борт и…
– Кейди! – прогремел мужчина. Но, повернувшись, обвел публику быстрым взглядом. И сразу же выделил Эффлио, хотя многие, наверное, предпочли бы ему кого-нибудь из етунов.
– Кэп? Прошу прощения! Похоже, мне придется поблагодарить вас за спасение этих бродяжек. И шкипера само собой. – Он протянул ладонь. – Меня зовут Рэп.
Эффлио представился.
– Знакомство с вами – большая честь, мастер Рэп. Где нам получить вознаграждение за находку?
Конюх не ответил на явную издевку капитана. Рот фавна искривила насмешка, а серые глаза вспыхнули.
– Имперские правила здесь не имеют силы, кэп. Да и лодка шла себе своим курсом, не так ли? Если вы захотите присвоить ее себе на том основании, что обнаружили ее покинутой экипажем, могут возникнуть серьезные трудности.
– Возможно, и так, – с сожалением признал Эффлио. Попытаться, по крайней мере, стоило. Фавн расхохотался.
– Заявление моей дочери о вашем пиратстве и впрямь могло бы лечь на стол судьи, но, как я подозреваю, местное адмиралтейство все равно присудило бы вам денежную награду: пару кружек пива-то уж точно… Где вы их подобрали?
– Примерно в трех лигах от берега.
– Не правда! – встряла девчонка.
– Придержи язычок, Кейди. Я весьма благодарен вам, кэп, и, разумеется, их мать тоже.
– Мы отошли всего на пол-лиги отсюда, отец, – тихо вставил паренек. – Прилив вынес бы нас обратно.
Конюх заколебался, потом пожал плечами.
– Все равно дурацкая затея. В следующий раз возьми шлюпку с парусом.
Эффлио уязвило то, что словам мальчишки поверили охотнее.
– Прости, отец, – выдавил мальчик. – Больше не повторится.
– Вот и ладно. Поговорим позднее. А теперь, кэп, выкладывайте новости, мы тут совсем изголодались по ним. Что слышно об императоре? Старый пройдоха по-прежнему рубит головы, как капусту?
Эффлио никогда не был большим патриотом, но дерзкие вопросы конюха застали его врасплох. Потом он, правда, вспомнил, что находится за пределами Империи, а эта неотесанная деревенщина – подданный краснегарского короля, чей дворец высится на вершине скалы. Однако старшему конюху следовало бы хорошенько взгреть наглеца.
– Боги снисходительны к его имперскому величеству.
Фавн гоготнул.
– Ну еще бы! Старый лис поговорил бы с ними по-свойски, попробуй Они заартачиться. – Дерзкий незнакомец говорил так, словно они с Эмшандаром IV были закадычными приятелями.
– Войска императора недавно одержали несколько великих побед, – холодно продолжал Эффлио. – Легионы отбросили гоблинов прочь от Пондага. Имперские войска отвоевали у них ущелье и теперь воздвигают там стену, дабы уберечься от набегов зеленого сброда.
Фавн, казалось, расстроился:
– Вы еще не знаете, что такое гоблины. Да ведь и Краснегар на рубежах гоблинской территории! Эффлио метнул быстрый взгляд на пристань – может, он просто не заметил там зеленых рот?
– Сильно вам здесь досаждают? – осторожно спросил он.
– Нет. Мы им нужны, надо же с кем-то торговать. Если хотите знать, у нас склады забиты мехами, ждущими отправки на юг. А меха, как правило, приносят сюда именно гоблины… Да и сам Птица Смерти иногда появляется, ему по вкусу етунское пиво.
Эффлио поежился.
– Монстр, собственной персоной? Эта мерзкая скотина? Зеленый ужас?
Улыбка фавна странно поблекла.
– Он самый. Это ведь импы затеяли воевать… Да, впрочем, не все ли равно, кто первый начал?.. Что еще происходит в мире, кэп?
Для конюха он что-то чересчур интересовался политикой.
– Его высочество принц победил халифа в сражении у места, известного как ущелье Костей, и перебил там множество джиннов.
– Да ну! – Фавн просто расцвел. – Молодец Шанди! Помню его еще мальчишкой. Но он всего на шесть-семь лет младше меня самого…
Серые глаза подернулись дымкой, словно фавн что-то прикидывал в уме.
– Халиф ранен, и может статься, его уже зарезали собственные приспешники.
Внимание фавна моментально вернулось к беседе.
– Нет, едва ли. Азак из тех, кто еще не выложил все свои карты перед Империей… Но королеве тоже захочется послушать ваши новости. Надо полагать, она пригласит вас как-нибудь к обеду. – В этот момент из трюма донеслось жалобное ржание, и конюх оживился:
– Товар напоминает о своей ценности!
– Это для дворца, мастер Рэп.
– Все равно, кони – моя забота, – последовала еще одна из хитрых улыбок фавна. – Я не сомневаюсь, что вы жаждете поскорее избавиться от них; нам следует поспешить, чтобы разгрузить ваше судно до прилива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53