Она только собралась подойти к ним, как Ило тронул ее за руку:
– Он пошлет за тобой, если ты понадобишься ему.
– Он может и не знать, что я уже здесь.
– Не городи чепухи, твоя красота освещает всю Ротонду.
Эшиала глядела на него с полминуты, после чего сказала с тоской:
– Спасибо тебе, Ило.
– Всякий мужчина знает, что женщине необходимы постоянные комплименты.
– Не всякий.
– Тогда большинство. Идем, тебе нужно кое с кем познакомиться. Помнишь, я говорил о них?
Ило подвел принцессу к пожилой паре, стоящей особняком. Мужчина, был высок, но настолько сильно сутулился, что, казалось, он постоянно кланяется кому-то. У него были густые белые брови, а изборожденное морщинами лицо как бы застыло в суховатой, но доброжелательной улыбке. Его спутница не отличалась ростом, зато с избытком возмещала этот недостаток полнотой. Она заворачивалась в широкую соболью накидку примерно того же фасона, что и мешки с горохом в лавке зеленщика, но гораздо вместительнее, и из горловины «мешка» выглядывало ее веселое, пухленькое личико. Миниатюрная шляпка того же меха под невероятным углом крепилась в ее вьющихся седых волосах.
Конечно же, то были проконсул Ионфо с супругой. Эшиала приготовилась играть свою обычную роль – роль принцессы, которая должна вести и поддерживать разговор… В свое время ее учили непростой науке, как снимать напряжение собеседников, выбирать подходящие темы, увериться, что никто не скучает… и так далее. Она от всей души ненавидела это притворство, лицемерие… Но сейчас все отчего-то сразу пошло наперекосяк.
Ило упомянул, что леди Эигейз «щебечет без умолку», – так оно и было. Вдобавок она болтала, лепетала, журчала неугомонным лесным ручьем, но в ее словах Эшиала не нашла столь знакомого ей по императорскому двору ядовитого жала. Эигейз обругала мерзкую погоду, озорно пошутила по поводу гусиной кожи преторианцев и звона, производимого их вооружением, когда те дрожали от холода. Она заявила, что в такой дрянной денек им следует позволить носить теплые шерстяные подштанники до колен; отметила, что они с Эшиалой оказались чуть ли не единственными женщинами во всем зале, и объявила, что, будь их здесь побольше, они бы заставили мужчин закончить все побыстрее и разойтись по домам. А затем она предположила, что Шанди стоило бы заставить всех трижды обежать вокруг Ротонды, чтоб согреться.
К этому моменту Эшиала уже смеялась. Это с нее сняли напряжение умелой рукой! Принцессе нравилось разговаривать с Эигейз – к ней вдруг вернулось давно забытое ощущение веселой, добродушной беседы. Если б не те уроки, она бы так и не поняла, каких сил это стоило жене проконсула! Тот слушал выступление супруги с улыбкой покорности.
Эигейз обернулась к Ило, рассеянно улыбаясь куда-то в сторону. Очевидно, они действительно были добрыми друзьями, ибо она сразу же потребовала, чтобы сигнифер одолжил принцессе свою волчью шкуру. Ило послал Эшиале взгляд, полный муки, и действительно предложил ей обменяться накидками.
– Я так хочу повидать вашу дочурку! – продолжала Эигейз. – Обожаю малышек! О, разрешите мне прийти как-нибудь вечерком и познакомиться с новой принцессой! Все мои внуки уже выше меня, но – слава Богам! – у меня еще есть время до прихода следующего поколения. Возьмите шоколадку, милочка.
Она предложила Эшиале большую коробку дорогих конфет, хотя откуда та взялась, для Эшиалы так и осталось загадкой. Она приняла предложение, чувствуя бескрайнее удивление и почти поверив, что леди Эигейз и впрямь искренне хочет повидать Майу.
– Единственно хорошее, что только есть во всей этой неразберихе, – заметила Эигейз между двумя конфетами, – это то, что она избавила меня от необходимости сидеть на чрезмерно скучном чаепитии. Я заранее знала, что мне дадут пятнадцать секунд на описание Питмота, после чего все остальные по часу каждый будут пересказывать мне, что происходило в Хабе за последние два года, что я и без них, конечно же, знаю. А чем вы должны были заниматься сегодня? Возьмите еще конфетку.
– Я должна была позировать для портрета, – призналась Эшиала.
– О, это ужасно! Замотанная в целые лиги полотна и увешанная тоннами драгоценностей? Неподвижная, как статуя?
– Именно так.
– Кошмар! А кто же художник? Возьмите того, что потолще: как правило, они порасторопней худышек.
– Их всего около двух десятков. Они постоянно спорят из-за света.
– Эльфы! – посочувствовала Эигейз. – Милые люди, но временами они тоже бывают на редкость скучны. А есть среди них етун?
– Етун? Художник-етун?
– Да, дорогуша. Он лучший из всех. Очень низенький етун – думаю, какая-то часть эльфийской крови в нем все-таки есть. Как же его звать-то?.. Ион?
– Джалон, – подсказал ее муж.
– Верно ведь, Джалон! Мы заказывали ему портреты всех наших детей, когда те были еще малы, и всех наших внуков тоже.
Джалон. Почему это имя кажется ей знакомым?
– Стало быть, он уже в преклонном возрасте? – спросила Эшиала.
– По нему этого не скажешь. Еще одна причина, чтобы подозревать в нем далекого потомка эльфов, полагаю.
– Прошу прощения, мадам, – резко сказал Ило, – но это, случаем, не тот самый художник, что написал морской вид, висящий сейчас в Тронном зале?
Эигейз моргнула и отправила в рот еще пару конфет – вероятно, для того, чтобы дать себе время на раздумье. Между тем она не сводила с сигнифера испытующего взора.
– Признаться, я не была в Тронном зале с нашего возвращения, а они ведь постоянно меняют там картины… Но не вижу, отчего бы ему не быть «тем самым». Вряд ли могут быть сразу два художника с етунскими именами, не правда ли?
Ило, казалось, был взволнован до предела.
– Да, наверное, не могут. Был такой в группе, что рисует портрет, ваше высочество?
– Я не заметила среди них етунов, – сказала Эшиала. – Но наверняка сказать не могу: все время сеансов я обязана улыбаться уродливой мраморной вазе в углу.
– Что, этот человек вам зачем-то нужен? – тихо спросил Ионфо. Ило кивнул:
– Мне надо поговорить с ним.
– Ты не помнишь, где он живет, дорогая? – спросил пожилой проконсул у жены. Эигейз нахмурилась:
– Я могу посмотреть в своих записях. Улица Акаций, кажется. Номер… то ли семь, то ли девять вроде? Припоминаю, это сразу за храмом Преуспеяния. – Очевидно, за кругленькой внешностью Эигейз скрывался весьма острый ум.
– Огромное спасибо? – Ило уставился на Эшиалу, будто она должна была понимать и даже разделять его воодушевление.
– О, увы! – горестно протянула Эигейз. – Мы прикончили весь шоколад! Дорогой, как ты полагаешь, сможем ли мы послать кого-нибудь к коляске, чтобы… мм… Принц! – поспешно шепнула она. Пустая коробка исчезла за ее спиной, а сама Эигейз сделала с полным ртом сделала реверанс.
Шанди выглядел совсем изнуренным. Он ответил на салюты остальных, подарил Эшиале мимолетную улыбку и обратился прямо к Ило:
– Ты не видел здесь Акопуло?
– Видел, господин.
– Сыщи мне его, будь добр. Проконсул, графиня… Приношу извинения за такую задержку.
– Скоро совсем стемнеет, сир…
Эшиала смотрела, как Ило быстро вышагивает по огромному пространству под сводом. Теперь она вспомнила, кто такой Джалон. На картине в Тронном зале был изображен пейзаж, виденный Шанди в бассейне-прорицателе. Она скорее предпочла бы навсегда забыть весь этот страшный эпизод. Особенно про нарциссы.
Наконец-то репетиция вот-вот должна была начаться, и все ее обычные страхи вдруг вернулись на свои места, заполнив разум немым страданием. На помосте Опалового трона, рядом с самим престолом, невесть откуда появился неудобный на вид стул. Это ее место. Амфитеатр пустых кресел вокруг, казалось, начал заполняться призрачными лицами, и воображаемые волшебники заняли свои престолы, не сводя горящих презрительных взоров с дочери лавочника.
Старик герольд подковылял к группе, на вид совсем раздавленный весом богато украшенного костюма. Ило вернулся с Акопуло, одарившим каждого своей благодушной улыбкой старого священника. Эшиала не доверяла ему, хотя даже сама не совсем понимала отчего. Большую часть времени он попросту не замечал принцессу, а когда заговаривал с ней, то всегда для того лишь, чтобы изречь очередное мудрое поучение.
– Мы готовы, ваше высочество, – с мучительной одышкой прохрипел герольд.
– И последнее, – резко объявил Шанди. – Если только погода резко не изменится, я потребую от каждого ношения современного платья.
Старик вздохнул, словно бы услыхав непристойность.
– Что такое? – потребовал объяснений Шанди. Эшиала еще никогда не видела его таким рассерженным. Глаза метали искры. То был Шанди за работой, Шанди-полководец, Шанди-правитель.
– Но… Но формальное платье, ваше высочество… Это же традиция! – Казалось, еще минута – и герольд заплачет.
Шанди обнажил зубы.
– Мне отвратительны эти традиции! – фыркнул, он и повернулся к Акопуло:
– Что скажешь? Полагаю, что тоги имели бы хоть какую-то пользу, как бы забавно они ни выглядели, но я не потерплю, чтобы моя жена замерзла насмерть в одном из этих дурацких хитонов!
Эшиала недоверчиво уставилась на мужа, да и все остальные были удивлены ничуть не меньше, хотя, быть может, по несколько иным причинам.
Акопуло вежливо кашлянул.
– Согласен, что обычные облачения не совсем подходят для зимних условий, господин, но приверженность Традициям имеет свои положительные стороны.
– Какие, например?
На лице низенького наставника возникло выражение утомленной терпимости, будто ему уже в десятый раз приходилось повторять один и тот же урок нерадивому ученику.
– Например, она избавляет от повальной показухи. Церемония перерастет в бал зимнего Празднества, и всякий захочет перещеголять другого в пышности и в расходах. Милые дамы – да хранят их Боги – окажутся куда более заинтересованы в нарядах друг дружки, нежели в торжественной простоте обряда. Традиционные костюмы делают всех более-менее равными в этом отношении. Они лишний раз напоминают нам, что все мы равны перед Богами. Шанди помрачнел.
– И нынешние моды! – взывал Акопуло, не замечая грозы. – Не хочу показаться непочтительным, однако каждая леди высокого ранга потребует сиденья в три раза больше размером… А места и так уже не хватает.
– Я ненавижу тоги!
– Тогда отчего бы вам не надеть форму главнокомандующего, господин? Уверен, что герольды не сочтут это большим нарушением традиции.
– Герольды могут… – начал было Шанди, но затем просто пожал плечами. – Хорошо. Униформа сойдет, наверное… Давайте начинать, уважаемый герольд.
Эшиала подивилась, что стало с ее «смертью, от холода в хитоне». Надо думать, Шанди напрочь забыл об этой части проблемы.
Забавно, но стиль платья заботил ее меньше всего. Хитон – вещь достаточно простая и удобная в отличие от обычных нарядов придворных дам. Традиционный наряд смутит ее гораздо меньше любой другой женщины, что посетит Ротонду в тот торжественный час…

4

Ило уже начинал жалеть о бездарно потраченном вечере. Успокаивало только то, что репетиция просто физически не сможет продолжаться еще более часа; очень скоро Ротонда погрузится в кромешную тьму.
Следующий номер официальной программы включал выведение всех присутствующих в южный коридор, где им следовало выстроиться в процессию. Южный коридор уже был черен, как подвал, что никак не помогало суетящимся герольдам по части организации – все они казались либо слишком опытными и старчески маразматичными, либо слишком юными и невоспитанными, чтобы им с готовностью повиновались. И так как большинство важных особ, что примут участие в предстоящей церемонии, сейчас были представлены ухмыляющимися гвардейцами, все это живо напомнило Ило преторианские казармы. В любой армии, какие только бывали в Пандемии, наипервейшим уроком всегда было общее построение в линию.
Урок номер два назывался ожиданием в линии. Герольды появлялись и снова исчезали в полумраке, пытаясь разглядеть свои списки. Они несколько раз передвигали Ило то вперед, то назад, после чего удалились наводить порядок где-то в хвосте, терявшемся в глубине коридора. Ило решил, что теперь, наверное, стоит правильно.
– Могу я узнать, кому я имею честь адресовать вопрос, к кому я имею честь обратиться? – спросил он двоих дюжих гвардейцев впереди.
Самый здоровый неодобрительно покосился назад:
– Если б вы были человеком более достойного поведения и навещали храм столь же часто, как это делаю я, то поняли бы сразу, кто перед вами. Хотя бы по святому терпению, с коим я выношу сию муку… А вообще я – архиепископ Амбеля.
– Ваше святейшество, я цепенею от неловкости. Хотя, признаться, мне всегда казалось, что ваше святейшество – женщина.
– Он и есть женщина, – хихикнул второй. – Что касаемо и Чистейшей аббатисы Сестринства Воздержания, то бишь меня. Что поделываешь нынешним вечером, красавчик?
Трибун Утурсо снова уехал из города. У его жены была грудь просто невероятных размеров, и сегодняшним вечером Ило надеялся возобновить знакомство.
– Я как раз собирался бдеть во храме всю эту ночь, – с сожалением выдавил он. – Может, как-нибудь в другой раз, ваше распутство? Желательно после того, как ты побреешь себе ноги.
– Ага! Я так и знала, что забыла что-то сделать этим утром!
– Кажется, мы уже виделись при каких-то малоприятных обстоятельствах, сигнифер, – заявил «архиепископ».
– В неприятных, но весьма полезных для наших душ, – подтвердил Ило. Еще зеленым рекрутом в Гвардии он пару раз побывал в карцере, на что и ссылался его бывший сослуживец. Теперь, будучи знаменитостью, он часто натыкался на людей, которым не терпелось заявить, что когда-то они были знакомы.
– Скажи-ка… – Гвардеец понизил голос. – Я так понял, что центурион Хайфи вернулся к обычным своим обязанностям.
– Это верно, – беззаботно отозвался Ило.
– На сей счет по округе гуляют удивительные слухи, – добавил «аббатиса», даже еще тише.
– Что за слухи, ваше воздержание?
– Говорят, – и я всячески настаиваю, что лишь повторяю с чужих слов, и сам не придаю никакого значения этим бредням, – так вот, говорят, будто чтобы добиться отпущения со временной службы в Бюро корреспонденции императора центуриону пришлось встать на колени и лобызнуть чью-то сандалию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53