У нас будет уютная маленькая усадьба, всего с двумя деревнями, обеспечивающими нашу жизнь. Впереди нас ждут долгие годы, полные тихих радостей.Ровена недоверчиво нахмурилась. Что-то не очень похоже на леди Мэв. Однако же она выглядела абсолютно довольной.– Его выбрал для тебя мой супруг, – нарочно напомнила Ровена.– О, не надо скромничать, сестра, – рассмеялась невеста. – Если такая мысль и принадлежала Рэннольфу, я не сомневаюсь, что она пришлась по душе и тебе тоже.В этот момент в дверь постучали, жених попросил позволения войти. Горничные отошли, а Ровена встала с новобрачной, которая склонила к ней голову и хрипло шепнула:– Мои шпионы уже доложили мне, как дорого ты заплатила за то, что обидела меня. Твой муж презирает тебя, он так тебя возненавидел, что в конце концов стал искать утешения у меня.– Ты лжешь! – ответила Ровена.– Неужели нам так хорошо удалось провести тебя, что ты не видишь, где правда? Подумай! Эшби находится так близко, а Джон такой простак. Так вот, твой муж принадлежит мне, и ты сама своими руками толкнула его в мои объятия. Он намерен стать моим возлюбленным и сделать из вашего брака посмешище. Это унизит тебя куда больше, чем все мои многочисленные козни, которые я строила против тебя в последнее время. Твое падение доставит мне истинное наслаждение.– Ты лжешь! – еще раз повторила Ровена, но уже с меньшей уверенностью, так как дверь распахнулась, и на пороге появился жених в сопровождении Рэннольфа.– Увидишь, – прошипела Мэв и сделала шаг навстречу, при этом ее прозрачное ночное одеяние распахнулось. – Иди сюда, муж, – произнесла она с жеманной улыбкой. – Иди в нашу постель!Ровена завершила церемонию и вернулась в зал. Там еще танцевали слуги. Она поискала глазами мужа, но он исчез. Куда? Искать убежище для тайных свиданий?Леди Грэстан застыла посреди окружающего ее шума и толкотни. Ее сердце разрывалось на части. Неужели это правда? Имя лорда Джона слишком быстро пришло на ум Рэннольфу. Леди Мэв была уверена в этом, вот почему она с такой готовностью согласилась на брак. Когда один из слуг поднес Ровене кубок с вином, она приняла его и выпила весь, чтобы как-то успокоиться. Она испуганно вздрогнула, когда за ее спиной раздался голос мужа.– Разве я не говорил тебе, что она будет делать все, что я ей велю?Тон был снисходительным, и он явно был доволен собой. Доволен, потому что выполнил свой план так удачно.Внутри она вся похолодела.– Да, она подчинилась. Сначала я не понимала, почему она так этому радуется, но теперь понимаю, потому что она сама мне призналась. Ты собираешься стать ее любовником.Он смотрел на нее сверху вниз, черты его лица приобретали зловещее выражение.– Что она тебе такого сделала, что ты ее так ненавидишь? Придержи свой злобный язык, не то я при всех объявлю тебя лгуньей.– Не торопись все отрицать, дорогой муженек, – Ровена говорила спокойным голосом, хотя внутри все у нее дрожало. – Да и глупо с моей стороны верить тебе. Ты обзываешь меня лгуньей, хотя я никогда не обманывала тебя. Она обокрала тебя, а ты находишь ей мужа и даешь за ней щедрое приданое. – Она продолжала с деланным спокойствием, которое скрывало гнев и обиду, кипевшие в ней. – Ты так решительно настроился вернуть ее сюда, что даже, узнав все о ее поведении, не изменил своего решения. Ты уступил только под угрозой того, что Гилльям покинет тебя. А я, ослепленная желанием избавиться от нее, не разгадала твоего хитрого маневра.– Ты оскорбляешь меня своим присутствием, – сказал он. – Оставь меня.– Оскорбляю? Это слово звучит в твоих устах по крайней мере, странно. Что же до того, чтобы оставить тебя, то я еще не все сказала. – В ее голосе послышалось негодование, и она, как могла, старалась подавить его. Рэннольф не должен видеть, как глубоко ранит ее это предательство. – Самое большее, что от тебя требуется, – хотя бы держать в тайне свои намерения, но каждый человек, включая беднягу Джона, видел, какой ты устроил ей прием.– Ни слова больше, миледи! – лицо мужа скривилось в гримасу, глаза стали такими же жесткими и острыми, как сталь его меча. – Не смейте так обращаться со мной. Ведите себя подобающим образом, не то я запру вас на вашей половине.Ровена старалась отвечать настолько спокойно, насколько могла сдерживать свой гнев.– Я обращаюсь с вами так, как вы обращаетесь со мной, – прошипела она. – Может это вам и не нравится, но я не собираюсь стоять и смотреть, как вы вдвоем унижаете меня перед слугами. Подумайте над своим поведением и быстро узнаете, кому принадлежит власть в Грэстане. Управлять собственными владениями – обычное дело, не так ли? Что ж, если вам так нравится ее заплесневелый хлеб, я позабочусь о том, чтобы вы им и наелись.– Придержи язык, женщина! – голос лорда Грэстана постепенно набирал силу. – Оставь свои безумные бредни и убирайся. – Последние слова он буквально прорычал, и они разнеслись по всему залу. Все внезапно остановились, музыка на резкой визгливой ноте стихла.– С радостью, – ответила она шипящим шепотом, не желая, чтобы слуги слышали, что произошло между ними. – Но теперь вы для меня не существуете. Вам было нужно мое наследство – ступайте, получите его у моей сестры. Что же до того, чтобы запереть меня, я не предоставлю вам такого удовольствия. Отныне я сама удалюсь на свою половину, а вы можете развлекаться с какими угодно шлюхами, помимо нее.И она побежала, не глядя, лишь бы подальше от него. Когда она остановилась, задыхаясь, у входной двери, он бросил вдогонку кубок, который упал и разбился у ее ног.– Убирайся! – громыхал он. – Я сыт тобой по горло.Ровена выскочила из дверей и бросилась вниз по лестнице. Не помня себя от гнева, она добежала до ворот в сад и прислонилась к ним, задыхаясь в беззвучных рыданиях.– Да простит мне Бог, – воскликнула она. – Как я ненавижу его! Да простит вам Бог вашу ложь, как прощаю я! Глава четырнадцатая – Темрик! – вскрикнула она, в страхе отшатнувшись от него.– Прошу прощения, я не хотел напугать вас. – Он отворил ворота. – Почему бы вам не посидеть здесь немного и не привести свои чувства в порядок. Кажется, вы чем-то очень взволнованны, – добавил он.Ровена рассмеялась, но ее смех скорее походил на рыдания. Она торопливо скрылась в зелени сада и принялась нервно ходить взад и вперед по единственной аллее. Ее шурин стоял в непринужденной позе, прислонившись к стволу дерева. Под покровом темноты она почувствовала потребность высказать ему все, что накопилось у нее на душе.– Я веду его хозяйство, кормлю его, не отказываю ему ни в чем, и как же он поступает со мной? Он не только обращается со мной хуже, чем с самой последней служанкой, и терпит меня только из-за моего наследства, он еще намерен взять Мэв в любовницы. Чем я провинилась?Голос ее прервался, она даже прижала руку к губам, так ей было больно.– Взять в любовницы леди Мэв? – удивлению Темрика не было границ. – Что такое вы говорите?Она резко повернулась, глубоко вонзив каблуки в посыпанную гравием дорожку.– Мэв сказала мне, что мой муж специально устроил этот брак с сэром Джоном, чтобы стать ее любовником.– И вы поверили ей? – удивился он. – После всего, что она натворила, вы поверили ей? Право, когда вы расскажете об этом Рэннольфу, он все поставит на свои места.– Вот уж нет! – воскликнула она с негодованием. – Он защищал ее. Он угрожал обвинить меня в клевете, когда я повторила ему ее слова.– Послушайте меня внимательно и не поймите превратно. Рэннольф способен на то, в чем вы его обвиняете, в той же степени, в какой он способен летать по воздуху. Нарушит он или нет свой супружеский долг, мне неизвестно, но мой брат скорее умрет, чем обесчестит своего вассала, сделав своей любовницей его жену. – Его голос был таким же глубоким и мягким, как ночь вокруг них. Неоспоримая истина звучала в нем.– Как я могу вам поверить, если он сам не отрицал этого? – и все же Ровена, затаив дыхание, ждала, что он ответит.– Верите вы или нет, это ваше дело. Я говорю вам только то, что знаю сам, а ваше право понимать это так, как вы желаете. Я знаю Рэннольфа как никого другого, и клянусь вам, он не способен на то, в чем вы его обвиняете.Она промолчала, проникаясь уверенностью, сквозившей в словах шурина. Только теперь Ровена начала осознавать чудовищность своего поступка. Подобно ангелу с грозным мечом, изгоняющим Адама и Еву из Рая, ее ужасная выходка навсегда разлучила ее с мужем. Она села на скамью, гнев и боль сменились отчаянием.– Как глупо я попалась в эту ловушку. Сладкоголосая Мэв. Я погубила свою семейную жизнь из-за нее, как она того и хотела.– Ну, в том, что вы оглушили его своими обвинениями, я не сомневаюсь, но Рэннольфу не повредит, если он поймет, на какую сильную ревность вы способны. – Он констатировал этот факт с такой небрежностью, как будто это был пустяк.– Не ревность, – вздохнула она, – а страх унижения заставил меня бросить ему в лицо подобные обвинения. Ах, Темрик, скажите мне, что я должна сделать, чтобы хоть как-то наладить нашу совместную жизнь? Я не могу существовать в атмосфере ненависти. Что я делаю не так? Не успеваю я и двух слов сказать, как он начинает на меня кричать. Что бы вы мне ни посоветовали, клянусь, я все выполню, хотя сейчас, боюсь, что уже все потеряно.– Ваш союз с Рэннольфом не наладится до тех пор, пока он не освободится от груза прошлого. Я этого изменить не в силах, но вам не следует прекращать свою борьбу.– Прекращать борьбу? – воскликнула она. – Я уже перепробовала все мыслимые и немыслимые способы, и все время терпела неудачи. Я дошла до того, что обвинила его в измене.– Возможно, это было самым правильным поступком из всех. А теперь скажите мне, что вы предпринимали, помимо того, что позволяли ему всячески унижать вас и обращаться с вами так, словно вы никто для него. Вечером третьего дня он разговаривал с вами с непростительной грубостью, а вы даже не подняли на него голос. Я думал о вас иначе.Ровена мучительно вздохнула и обхватила себя руками.– Пусть я не могу удержать мужа, я не имею права потерять свои владения, – выдохнула она.– Мне совершенно непонятен ход ваших мыслей. Как вы думаете утвердиться здесь, если позволяете ему обращаться с вами без должного уважения?Она безнадежно покачала головой.– Вы правы, я и сама это понимаю. Но, Темрик, его ненависть ко мне укоренилась очень глубоко. Господи, я умру от стыда, если он поднимет на меня руку в присутствии моих слуг. – Последние слова она произнесла чуть не плача.– Что вы, этого совсем не следует опасаться со стороны Рэннольфа.– Может, вы и правы, если бы его гнев вызывал кто-нибудь другой, а не я. Обычно я стараюсь молчать, чтобы не раздражать его, но стоит ему сказать одно только слово, как я теряю весь разум и контроль над собой. Я довожу его до бешенства, хотя сама не знаю, почему делаю это. Я думала, если буду молчать, то он смягчится, поэтому сжимала зубы и унижалась. Ах! – вырвалось у нее с тоской и гневом, – я сносила эти издевательства безропотно, хотя внутри вес у меня переворачивалось. Я не знаю, кого ненавижу за это больше, его или себя.– Но между вами не всегда бывает так. – Спокойный, уверенный тон Темрика напомнил ей, что он больше знает об их супружеской жизни, чем говорит.– Ильза много болтает, – мрачно сказала Ровена.– Зачем мне слушать каких-то старух, когда я и сам вижу это – по глазам брата.– Мне приходится идти на это, чтобы сохранить свой дом, – проговорила она угасшим голосом. Ночная темнота скрывала выражение се лица.– Вот теперь вы в самом деле говорите неправду.– Пусть, – взвилась она. – Мне не так больно, когда я наговариваю на себя.Наступила долгая тишина, нарушаемая только звуками музыки, доносившимися из замка, и шорохом от шмыгания по саду каких-то ночных зверьков. В этот момент из-за стены показалась луна, чистый свет которой посеребрил ветви и листву деревьев.Темрик вздохнул. Ровена посмотрела на него ожидающе. В нем не осталось больше суровости: она куда-то делась, потому что сейчас лицо рыцаря выражало одну только печаль.– Наверное, надо было предупредить вас, но мне не хотелось вмешиваться в жизнь брата. Здесь вам не будет покоя, по крайней мере, такого, к какому вы привыкли в монастыре. Как же вы должны сожалеть о том, что потеряли!Ровена помедлила с ответом. Ведь то, чего ей не мог дать монастырь, она нашла именно здесь.– Нет, я ни о чем не жалею. – Вдруг она резко выпрямилась. – Не хотите ли вы сказать, что мой господин намерен отослать меня обратно? Тогда можете ему передать, что я буду бороться с ним до последнего дыхания. Даже если мне предстоит пожизненное уединение на женской половине, я не уеду из Грэстана.Темрик усмехнулся.– Насколько мне известно, у него нет таких планов. Моему брату нужна ваша гордость, ваша смелость, а не тихая покорность, которую вы демонстрируете перед ним. Если бы вы были послушным ребенком, он бы не женился на вас.– Вы ошибаетесь, – возразила она с твердой убежденностью. – Мой отец вынудил его выполнить условия договора. Рэннольф взял меня в жены только для того, чтобы не потерять моего наследства.– А я скажу вам, что в тот день мой брат отправился в Бенфилд, сказав при этом, что не согласится на сделку, несмотря на все ваши владения. Не забывайте, что я тоже присутствовал при этом и видел не только то, что видели вы. Вашему отцу ни за что не удалось бы заставить Рэннольфа выполнить условия договора, если бы мой брат не увидел в вас то, от чего не смог отказаться.Ровена не сводила с него глаз.– Даже если все, что вы говорите, правда, – ответила она, – боюсь, это мне уже не поможет. Я слишком долго сдерживала в себе гнев и выплеснула его слишком быстро. Я не только обвинила его в намерении изменить мне, но еще пригрозила ему, что больше не лягу в его постель и поклялась запереться со своими служанками на женской половине.К ее полному изумлению, Темрик громко расхохотался.– Отлично сработано, миледи. Сначала вы демонстрируете ему свою ревность, потом скрываетесь вне пределов его досягаемости. Это распалит брата как никогда. Похоже, что вам моя помощь и не потребуется.– Как вы можете смеяться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39