В следующую секунду Венеция оказалась на земле, пригвожденная его тяжелым телом. Сердце девушки гулко забилось. «Господи! — пронеслось у нее в голове. — Он же полуголый, явно разъярен, и к тому же индеец! Что же я наделала?!»— Идиотка! — прорычал мужчина, в глазах его полыхнули опасные огоньки.Хвала творцу, он все-таки хоть как-то говорит по-английски.— Прошу прощения! — воскликнула униженная и до смерти перепуганная Венеция. — Прошу вас, простите меня…У нее перехватило дыхание, пульс зачастил. Что он с ней сделает? Убьет? Изнасилует? Снимет скальп? Какая же она и в самом деле идиотка!Взгляд Хэзарда скользнул по длинной шее и остановился у скромного выреза. Интересно, там, под рубашкой, ее кожа такая же нежная и золотистая?.. Глаза его неожиданно подобрели, выражение лица изменилось, исчезли жестокие складки у губ. Он держал ее за запястья, и грудь незнакомки касалась его обнаженной груди. Отпустив одну руку, Хэзард осторожно отвел шелковую ткань в сторону и усмехнулся, заметив, как широко распахнулись ее глаза. Никогда еще ему не приходилось видеть такой голубизны.Венеция вдруг с ужасом ощутила, как напряглась его плоть возле ее бедра, услышала, как тяжело и часто забилось у него сердце. Может быть, закричать? Или тогда он сразу убьет ее?— Прошу вас… — повторила Венеция, голубые глаза молили о пощаде.Хэзард на мгновение представил, сколько удовольствия он мог бы ей доставить, — да и себе заодно. У него давно не было женщины, потому что он с некоторых пор зарекся пользоваться услугами проституток. Несколько секунд он смотрел ей в глаза, но здравомыслие все-таки взяло верх. Хэзард рывком поднял Венецию на ноги, потом нагнулся, подобрал ее «кольт» и вложил его в кобуру. Венеция обратила внимание на его красивые руки с длинными тонкими пальцами и очень крепкими мускулами. Все так же не говоря ни слова, он подхватил Венецию на руки и решительно шагнул в грязь.В первое мгновение девушка испытала огромное облегчение: слава богу, убивать ее он, кажется, не собирался. Но очень скоро Венецию охватили уже совсем другие чувства. Она ощутила странный жар во всем теле, не имевший ничего общего с влажной жарой, окружавшей их. Индеец крепко прижимал ее к груди, она чувствовала биение его сердца, обжигающее прикосновение рук… Венеция взглянула на чеканный профиль всего в нескольких дюймах от собственного лица, и у нее по спине пробежал неприятный холодок.Хэзард почувствовал, как девушка задрожала в его объятиях, и еще раз выругал себя за излишнюю щепетильность. Он чувствовал возбуждение и, если бы не страх в ее огромных голубых глазах, всерьез подумал бы о том, что ему стоит уступить своим желаниям…Достигнув твердой земли, Хэзард поставил Венецию на ноги. С робкой улыбкой она протянула ему две золотые монеты и еще раз извинилась. Хэзард покачал головой и, взяв золотые, сунул их ей обратно в нагрудный карман рубашки. Обычный жест привел к необычным результатам: когда его сильные пальцы проскользнули в узкий карман, неожиданное ощущение близости напугало их обоих. Хэзард почти грубо выдернул руку, резко развернулся и ушел. А Венеция Брэддок, впервые испытавшая потрясение от мужского прикосновения, осталась стоять, пораженная непривычным для нее смущением. Что это было? Колдовство, чары, гипноз? Венеция с досадой тряхнула головой, отгоняя ощущение неловкости. Она никогда не верила в дешевую романтику. Ее мир был ясен и прост.На следующий вечер, когда солнце уже село и долгожданная прохлада наконец спустилась в долину, Венеция снова проделала свой вчерашний путь, только теперь верхом. Проезжая по грязи, которая так напугала и огорчила ее накануне, она незаметно бросила взгляд в сторону от тропы, где под можжевельником тогда спал индеец. Разумеется, там никого не оказалось, и Венецию удивило собственное разочарование. Пришлось напомнить себе, что этот мужчина был «примитивным аборигеном», как сказала бы ее мать, и по-английски мог произнести лишь несколько слов. Но когда она увидела огонек на самой вершине горы и сообразила, что это светится окно хижины, ее сердце забилось, словно птица в клетке. Ей вдруг стало тепло…— Венеция! — окликнул ее отец. — Ты что, не слышишь меня? Мы вернемся в Виргиния-сити к концу недели — как раз к местному балу. Я думал, что ты этому обрадуешься.— Да, конечно, спасибо, папочка, — быстро ответила девушка, отводя взгляд от темного склона горы и одинокого огонька на нем. — Ты сказал, в конце этой недели?— В субботу вечером, котенок. И я дам тебе пенни, если ты мне скажешь, о чем задумалась. Ты со вчерашнего дня как будто отгородилась ото всех.— Пустяки, папочка. Я, наверное, просто устала.— Ничего, завтра мы выезжаем в Виргиния-сити, и ты сможешь отдохнуть в комфортабельном номере отеля. Черт возьми, горячая вода и настоящая ванна — это отличная штука!— Аминь, — с энтузиазмом откликнулась Венеция. Ей казалось, что вся грязь Западной Монтаны прилипла к ее мокрой от пота коже.
Когда Хэзард оправился от ритуальных ран, нанесенных в знак траура по погибшим сородичам, он снова вспомнил, что на нем лежит ответственность за целый клан. Абсароки нуждались в золоте, и выбора у него не оставалось. Прииски его дяди Рэмсея Кента не могли сравниться с новыми месторождениями. Хэзард приобрел два участка около Даймонд-сити и начал разрабатывать их. Он был уверен, что эта земля должна была принести немалую прибыль — если только его учитель Луи Агасси хорошо знал свое дело.Но после неожиданной встречи с рыжеволосой женщиной Хэзард вдруг стал ловить себя на том, что часто отвлекается от работы, предаваясь эротическим фантазиям. Облако кудрявых волос цвета меди, позолоченная солнцем кожа, яркие голубые глаза не давали ему покоя. Хэзарда раздражало, что незнакомка так прочно обосновалась в его мыслях, а еще больше раздражало ее высокомерие. Она готова была заплатить сорок долларов за двухминутное дело, что явно свидетельствовало о пренебрежении к деньгам, хорошо знакомое Хэзарду по годам, проведенным в Бостоне. Такой тип женщин, красивых и избалованных, всегда действовал ему на нервы. «Вероятно, все-таки следовало овладеть ею в тот день, — подумал Хэзард. — Если бы я так и поступил, то эти видения не носились бы сейчас у меня перед глазами. Просто мне нужна женщина — вот и все. Я слишком долго воздерживался».— Проклятие! — вслух выругался он.Без всякой видимой связи с рыжими волосами и персиковой кожей Хэзард вдруг решил принять приглашение Люси Аттенборо и отправиться на бал в Виргиния-сити в субботу. Он знал в городе не меньше дюжины женщин, которые наверняка обрадуются его приезду, — включая, разумеется, и саму Люси. Отличная возможность покончить с вынужденным воздержанием.Он даже не допускал мысли, что женщина, завладевшая его мыслями, тоже окажется на этом балу. 3 Вечер бала выдался теплым и приятным — такие всегда описывают художники и поэты. В воздухе стоял аромат молодой зелени, теплой земли; солнце скрылось за пологими холмами, окружавшими город, раскрасив напоследок небо яркими, огненными красками. При таком освещении даже грубое поселение старателей выглядело волшебным.Венеция наблюдала за закатом из окна гостиничного номера, дожидаясь отца, который обсуждал в соседней комнате какие-то дела. На ней было бальное платье из вышитого вручную шелка цвета слоновой кости, усеянного крошечными жемчужинами. Низкий корсаж на китовом усе плотно облегал талию и грудь, нежное кружево подчеркивало персиковую кожу и золото волос. Длинные серьги из жемчуга и бриллиантов радугой сияли на фоне ее бархатистой кожи. Но природа вносила свое разнообразие в эту совершенную картину: непокорные локоны уже выбились из прически, нарушая строгость линий. Волосы Венеции всегда приводили в отчаяние парикмахеров, потому что никакая сила не могла удержать их на месте.Поскольку полураздетое состояние считалось единственно приемлемым для вечернего наряда, Венеция даже не сознавала, насколько провоцирующим видится окружающим ее платье. Кружевные гофрированные оборки — последняя новинка моды — подчеркивали наготу плеч и привлекали внимание к нежной груди над жестким корсетом. Высокая, гибкая, длинноногая, затянутая в бледный шелк, как невеста эпохи Возрождения, с атласной кожей плеч и полуобнаженной грудью, Венеция наверняка должна была вскружить не одну голову на балу.
Впрочем, мужская голова начисто отвергала подобную возможность. Эта голова покоилась на подголовнике огромной фаянсовой ванны, которая стояла у выходящего на запад окна в номере самого роскошного отеля Виргиния-сити, носившего название «Дом плантатора». Освободившись от грязи и усталости, накопившихся за долгие недели одиночества в горной хижине, Хэзард отдыхал, лениво наслаждаясь большим бокалом бренди. Жизнь казалась ему намного более прекрасной. Беспокоившие его видения молодой женщины с волосами цвета осеннего золота сменились куда более осязаемыми дамами из плоти и крови, которые за последние три дня успели побывать в номере двести два.Для Хэзарда его светские обязанности заключались преимущественно в том, чтобы развлекать дам в постели. И теперь он ждал, что одна из них появится на его пороге меньше чем через десять минут. Люси настаивала на том, что они должны провести вместе время до бала, и после долгих одиноких недель в Даймонд-сити Хэзард не нашел в себе сил отказать ей.В дверь негромко постучали, и Хэзард, одним глотком допив бренди, ответил:— Войдите.Он повернул голову к двери и увидел элегантную брюнетку в платье из шелкового розового муслина. Женщина заметно волновалась — лишь тонкая полоска бельгийских кружев не давала пышной груди вырваться из низко вырезанного декольте. Не произнеся ни слова, Люси Аттенборо закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.— Мне выйти из ванной, — мягко поинтересовался Хэзард, — или ты хочешь присоединиться ко мне?— Я не могу, Джон! Мое платье… Прическа…— Снимай свое платье, а я постараюсь не помять тебе прическу. — Его черные глаза гипнотизировали женщину, лишая ее воли, — голос звучал низко и невероятно чувственно. — Только снимай все, не торопясь, мне это очень нравится.Женщина не пошевелилась, но в ее глазах загорелись огоньки возбуждения. Хэзард был самым замечательным мужчиной, которого ей доводилось встречать; стоило Люси увидеть его, и она уже не принадлежала себе. Он был в тысячу раз больше мужчиной, чем ее муж! Не отводя взгляда от его обнаженных бронзовых плеч, Люси почувствовала, как жар охватывает все ее тело и растекается по нему, как расплавленный огонь.— И как тебе это удается?! — воскликнула она, задыхаясь. — Почему, увидев тебя, я готова выполнить любое твое желание?— Это присущее только мне очарование, — с ленивой улыбкой ответил Хэзард. — Подойди ко мне, Люси, ты слишком далеко…Люси Аттенборо прекрасно знала, что любая женщина в городе легла бы с ним в постель, и Хэзард почти никому не отказывал. Но она не желала об этом думать. Неторопливо раздевшись — именно так, как он просил, — Люси сказала с робкой улыбкой:— Никак не могу понять, Джон, хочу ли я, чтобы ты меня взял силой или обращался со мной, как с неопытной невестой.Полные соблазна черные глаза медленно заскользили по ее обнаженному телу.— А почему не то и другое сразу? Решай, с чего бы тебе хотелось начать.Спустя несколько секунд две темные руки взметнулись вверх, жена судьи осторожно опустила в ванну сначала одну ногу, потом другую — и оказалась в объятиях Хэзарда в теплой шелковой воде.Хэзард не торопился, был очень нежным и ласковым — наверное, именно поэтому женщины обожали его. Намного позже, когда каждая клеточка тела Люси наполнилась желанием, она раскрылась навстречу ему, но он по-прежнему не спешил.— Терпение, моя сладкая! Я еще и не начинал.Люси застонала, вцепившись в его плечи. Пол в номере опасно намок, когда небольшие волны начали перехлестывать через бортик ванны, но волосы дамы, как и было обещано, не пострадали.Спустя час они помогли друг другу одеться. Люси уже собралась было уходить, но, поцеловав Хэзарда на прощание, она вдруг жарко взмолилась:— Прошу тебя, Джон… Раз ты завтра снова уезжаешь в горы, может быть… еще раз?Хэзард не торопился с ответом.— Ты больше не хочешь меня? — разочарованно прошептала Люси.Хэзард усмехнулся.— Я просто думаю о том, как уберечь твое платье… от грубого дикаря.Ресницы Люси взлетели вверх. Ее взгляд горел желанием.— Ты имеешь в виду себя? — голос молодой женщины звучал хрипло.— Я имею в виду себя, — эхом отозвался Хэзард.Это она любила в нем больше всего — его непредсказуемость, сочетание чувственной мужественности и парадоксального ума.— К чертям платье! — прошептала Люси. Хэзард торжествующе улыбнулся.— Всегда к вашим услугам, мэм.И Хэзард снова овладел женой судьи, постаравшись не помять нижние юбки, шелковый муслин и кружева.Через несколько минут Люси ушла, чтобы присоединиться на балу к своему мужу, а Хэзард, преисполненный удовлетворения, привел в порядок свою одежду и налил себе еще бренди. Лишь спустя полчаса Джон Хэзард Блэк аккуратно закрыл за собой дверь залитого водой номера, вышел на Мэйн-стрит и направился на бал, который давал судья.
За Брэддоками приехал открытый экипаж. В нем они и проделали короткий путь до большого каменного здания, служившего временным пристанищем для служителя Фемиды: это было единственное помещение в городе, где устраивались балы.Венеция с любопытством поглядывала по сторонам. Виргиния-сити являл собой пример того странного смешения богатства и убожества, что так часто встречается в городах, выросших в результате бума. Здесь бок о бок стояли хибары, лачуги, деловые здания, элегантные особняки и помпезные дворцы. Учитывая тот факт, что город вырос рядом с месторождением золота, бедняк мог завтра проснуться богачом. А когда такое случалось, многие ударялись в экстравагантность.В Виргиния-сити можно было найти все, что продавалось за деньги, — от устриц на льду до платьев от известных портных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51