Тугая шнуровка превращала ее груди в высокие набухающие холмики: кружевные чашечки натянулись под упругой тяжестью.
— А твоя хорошенькая светлая щелка…
Его голос упал до горячего шепота; плоть шевельнулась, и Кристина, остро ощущая его готовность, бессознательно облизнула губы.
— Я не разрешу сосать меня, дорогая. Пока. Придется подождать. Сначала я хочу вогнать в тебя вот это.
Он оттянул свой каменно-твердый фаллос, словно давая ей лучше рассмотреть.
— Покажи, куда ему вонзиться.
Похоть, нерассуждающая похоть обдала ее, и Кристина, уже не различая, кто командует и кто подчиняется, провела ладонью по шелковистому светлому руну. Макс поманил ее пальцем:
— Тащи это ближе.
Кристина мгновенно шагнула к нему, трепеща от возбуждения.
— Тебе нравится, когда я приказываю, что делать? Верно?
? Нет.
Шепот был едва слышным.
— Зато твоей киске нравится. Тебе так не терпится заполучить мой петушок, что из горячей маленькой щелки так и каплет.
Он провел пальцем по горячей беловатой струйке, сбегавшей по внутренней стороне ее бедра. Кристина при каждом прикосновении вздрагивала все сильнее.
— Смотри, — неумолимо потребовал он и, когда она не сразу повиновалась, сжал ее подбородок и насильно нагнул голову. — Ты готова, верно?
Он поднес пальцы к лампе, осветившей крохотные капельки.
Кристина кивнула.
— Твои груди порозовели, — заметил он, проводя мокрым пальцем по нежным холмикам и проникая под кружевную чашечку, чтобы сжать сосок. — Значит, ты хочешь этого?
Кристина задохнулась, пытаясь унять рвущееся из груди сердце.
— Твои груди и в самом деле чертовски велики, — прошептал он, потирая затвердевший бутон ее соска. — Может даже показаться, что ты беременна.
— Не говори так! — содрогнулась она.
Макс заметил метнувшийся в глазах страх и, отняв руку, притянул Кристину к себе:
— Прости…
— Только больше не повторяй это! — выдохнула она, прижимаясь к нему. Его ладони обжигали ее спину, его запретное присутствие лишь обостряло наслаждение.
Кристина пыталась отстраниться, но он крепко держал ее.
— Макс, нам нужно решить, что делать, — расстроенно твердила она. — У меня нет губки, а я так хочу тебя, но мы не можем… по крайней мере сейчас…
— Но нам не обязательно что-то делать, — мягко напомнил он.
— Я хочу, — едва не заплакала она, капризно надув губы.
Макс немного подумал.
— В таком случае я просто не кончу в тебя, — объявил он с деланным спокойствием, которого на самом деле не чувствовал, потому что это будет настоящий ад.
— А мне больше нравится, когда ты в меня кончаешь! Дьявол. И что теперь?!
Мысли Макса лихорадочно метались. Он поднялся с дивана, желая того, что хочет она. Желая всего.
— Но в ванной наверняка должна быть губка! — сообразил он. — Скажи «да». Сделай меня счастливым!
— Боже… конечно! — Ее лицо озарилось внезапной улыбкой. — Видишь, что делает паника! Хотя я не рассчитывала, что ты останешься: должно быть, страх совсем мозги затуманил. Только об одном и думала.
— Как сейчас.
Ее улыбка стала еще шире.
— Но это куда лучше.
В шкафчиках ванной действительно оказались губки, столько, что хватило бы на дюжину борделей. Но Макс благоразумно не упомянул об этом.
Однако, когда проблема благополучно разрешилась и они подошли к кровати, Макс вдруг остановился и нахмурился.
— Он никогда здесь не спал, — догадалась пояснить Кристина.
Макс повернулся к ней, по-прежнему мрачный.
— Ревность — ужасная штука.
Она взяла его за руку:
— Но сейчас мы вместе.
Макс огорченно вздохнул.
— И ты мне нужен. Во всех, во всех, во всех отношениях.
— Думаешь, я способен хоть на минуту это забыть? — рассмеялся он.
— Я бы тебе не позволила.
— Так мне предстоит роль жеребца-производителя? — с легкой издевкой осведомился он, лукаво блестя глазами.
— Я думала, ты понял. Неужели я настолько непроницаема?
— Ну… твоя мокрая щелка тебя выдала.
— Так что же я могу ожидать от такого жеребца, как ты, столь чудесно одаренного природой?
— Наслаждения, мэм, всю ночь напролет.
— Святители! Неужели всю ночь напролет?
— Если выдержишь, — поддразнил он, опрокидывая ее на постель, а сам лег сверху, опираясь на локти. Готовый к любовному поединку фаллос вдавился ей в живот, слегка двигаясь взад и вперед, маня, искушая, пробуждая жгучее желание.
— А если я захочу остановиться? — бесстыдно спросила она.
— Не сможешь… так же как позвать камеристку или людей на помощь и даже кричать, когда изойдешь оргазмом. — Он провел языком по ее верхней губе. — И как, черт побери, ты кончишь, если кричать нельзя?
— А как, черт побери, кончишь ты, если я не впущу тебя? — игриво поинтересовалась она и, ни с того ни с сего толкнув его в грудь, быстро откатилась.
Макс растерялся.
На одно мгновение.
И тут же успел поймать ее за ногу, дернуть обратно и подмять под себя.
На ее лице расцвела восхитительная улыбка.
На него смотрела искусительница с жаркими зелеными глазами.
— Вы уж очень скоры, милорд, — промурлыкала она. — И сильны, как бык.
Она многозначительно посмотрела вниз, а когда ресницы снова поднялись, в глазах сверкали озорные искорки.
— Не говоря уже о том, что мужскому достоинству может позавидовать любой бык.
— Хочешь убедиться сама?
— Я бы с удовольствием… если не посчитаете меня…
— Маленькой распутной шлюшкой?
— У тебя есть совесть? — возмутилась она.
— Ни капельки, — весело сообщил он.
— Так что же делать, чтобы пробудить твой интерес? Он слегка приподнялся.
— Разведи ноги.
— И это все?
— Единственное более или менее уместное требование, до которого я додумался.
— Развратник.
— Ты чего ищешь? Знаний или секса?
— Ты об этом? — ангельским голоском спросила она, раздвигая бедра.
Макс устроился между ее разверстыми ногами.
— Шире, — велел он, усмехаясь. — Существуют разные степени уместности.
Кристина чуть поерзала, выпятив пушистый венерин холмик и раскрывая бедра еще шире. Она чувствовала, как распускаются лепестки ее лона, пронзенные сладкой болью желания.
— Очень мило, — одобрил он, присаживаясь на корточки и упиваясь несравненным зрелищем. — Жаркая тесная дырочка так и ждет, когда ее заполнят…
— Благодаря твоей сообразительности.
— И хорошо оборудованной ванной. Ты готова принять меня?
— О да… всегда…
— Кричать нельзя, — предупредил он.
— Я буду очень хорошей.
Макс поднял голову и улыбнулся:
— Как всегда.
— Можно коснуться тебя?
— Нет, — запретил Макс. — Я пока не могу гарантировать своего хорошего поведения.
— Хорошее поведение меня не интересует.
— В таком случае я попал в нужное место, — прошептал он, раздеваясь. Войдя в нее, он вдруг остановился, наслаждаясь тугой пульсирующей плотью, обволокшей его жаром. Как долго он ждал, чтобы оказаться здесь! Сколько прошел, чтобы чувствовать это… и долго ли он сможет выдержать, если нетерпение было так велико?
Руки Кристины обхватили его талию, скользнули вниз, и она, изогнувшись, прижалась к нему и мгновенно утопила в своем ненасытном лоне.
Вот и вся сдержанность…
Они так изголодались, что обоим было не до нежных неторопливых ласк. На этот раз она задавала ритм, и Макс, как подобает джентльмену, старался не отстать. После, когда они отдыхали, она поблагодарила его так мило, что он почувствовал себя обязанным ответить тем же, подарив ей следующие три оргазма.
Несмотря на его шутливые опасения, она не устала в эту ночь. Да и он не мог унять свою бушующую плоть. Ненасытную плоть. Они не замечали ничего, кроме своей плотской страсти и безумных желаний.
И оба безоглядно любили и ходили по краю пропасти. Он брал ее, она — его, и они вместе возносились к сверкающим высотам, забывая о неприятностях, осторожности и не сулившем ничего хорошего будущем.
Потому что они наконец снова были вместе!
— Тебе пора.
Часы пробили четыре, потом четверть пятого, потом половину…
— Скоро проснутся слуги.
— Знаю. — Он крепче сжал руки.
— Макс, я серьезно.
Ему нельзя оставаться так долго. Как она позволила?!
— Знаю.
— Не смей повторять «знаю»!
— Да, дорогая.
— И не смей твердить «да, дорогая» с таким видом, словно не собираешься с места сдвинуться.
— Да, дорогая. Так лучше?
— Может, и лучше, не будь я в такой панике.
— Он никогда не возвращается так рано, — отмахнулся Макс, лениво гладя ее по плечу.
Но Кристина отстранилась и, опершись на локоть, гневно уставилась на любовника:
— Если немедленно не встанешь, я собственными руками вытолкну тебя из двери.
— М-м… вряд ли это достойный стимул, чтобы выгнать меня из кровати, тем более что ты собираешься побить меня собственными руками. Весьма заманчивая мысль…
— Макс, — сказала она тем холодно-спокойным тоном, который часто слышала от матери, когда та давала знать, что время игр кончилось.
— Я ушел, ушел, — пробормотал он, наспех целуя ее и спрыгивая с кровати. — Но буду ждать в гостинице.
— Если мы сможем ускользнуть, — пообещала она, на мгновение забыв о страхах и отдаваясь желанию.
— Все равно я там буду. Если не сможешь прийти, жду тебя ночью в коттедже Берта.
Макс быстро оделся и, наклонившись над Кристиной, с трогательной нежностью прижался губами к ее губам.
— Это чтобы ты меня не забыла, — прошептал он, выпрямляясь.
— Никогда, даже за десять жизней, — поклялась она, расцветая.
Но в это утро катание на коньках было испорчено появлением брата Ганса, настоятельно пожелавшего проводить их в гостиницу. Макс не показывался им на глаза в надежде, что Кристина как-то избавится от назойливого родственника, но младший Цейс вцепился в нее как клещ, вероятно, собираясь очаровать невестку своими манерами, хотя та вежливо старалась держать его на расстоянии. Вскоре после прихода в гостиницу она поняла, что Макса увидеть не удастся и мальчикам придется обойтись без увлекательной беседы с мистером Уэйром, поэтому предложила вернуться во дворец.
Мальчики расстроились из-за несостоявшегося свидания с Биллом, но Кристина весь остаток дня не отходила от них, спускаясь вниз только на обед и чай. Этим праздничным вечером даже мальчикам было позволено сидеть за столом. Как только последнее блюдо было съедено, мужчины, отказавшиеся ради такого случая от портвейна, вместе с женщинами перешли в гостиную, где под огромной елкой лежали подарки. Кристина с сыновьями уже обменялись рождественскими сувенирами, поскольку те, что лежали под елкой, должны были непременно пройти оценку вдовствующей княгини, которая судила о дарах только с точки зрения их стоимости и практичности. Кроме того, мать Ганса не терпела обычных развлечений, считая их уделом черни.
Невестки, как всегда, получили украшения из бездонных сундуков Цейсов, а жена и дети главы семейства — акции в горнорудной компании. Разумеется, никаких дивидендов им не видать, все это чисто символический жест. Вдове обычно доставались фигурки мейсенского фарфора, изготовленные специально для ее коллекции. Ганс и братья приготовили друг для друга дорогое, сделанное по заказу оружие. В этом году они собирались охотиться на тигров, поэтому сейчас все любовались ружьями крупного калибра.
Затем вдова прочла несколько страниц из Библии, и праздник закончился.
Кристина смогла вернуться к себе только к полуночи, после того как уложила детей. Перед тем как покинуть дворец, придется определить, где сейчас находится каждый гость. Вдова, очевидно, отправилась спать, так же как и невестки. Ганс, если верить швейцару, куда-то уехал. Но разве стоит удивляться? Рождество для ее распутного мужа ничем не отличается от обычного дня. Хорошо, что его не будет! Он наверняка не вернется до утра!
Братья пили бренди в библиотеке, и Кристина пожелала им спокойной ночи, вежливо отказавшись от предложения опрокинуть рюмочку. Закрывая за собой дверь библиотеки, она чувствовала, как глухо колотится в груди сердце, и поспешно прикрыла рот рукой, чтобы спрятать улыбку.
Она не должна…
Скоро она будет с Максом.
Глава 20
Соболий мех все еще сохранил запах Макса, и Кристи на жадно вдыхала его, подняв воротник и поеживаясь от холода. Она летела по утоптанному снегу навстречу огонькам маленького коттеджа. Носки зеленых замшевых ботинок поочередно выглядывали из-под накидки. Щеки раскраснелись от ветра и возбуждения.
Дорогу ей неожиданно преградила высокая темная фигура, и Кристина со сдавленным криком отпрянула. Сильные руки удержали ее от падения, и страх уступил место удовольствию.
— Я думал, ты никогда не придешь, — прошептал Макс, распахивая полы своей бобровой шубы и окутывая ее теплом.
— А я думала, что они никогда не улягутся, — пояснила Кристина, улыбаясь ему и испытывая невыразимое чувство возвращения в родное гнездо. — Ты долго ждал?
— Нет, — солгал он, хотя стоял на страже уже несколько часов. — Но теперь ты здесь. Счастливого Рождества…
— Самого, самого счастливого, — повторила она, прижимаясь к нему.
— Пожелания уже сбываются, — поддразнил он. Кристина закинула голову, любуясь задорным блеском его глаз.
— Ты, наверное, говоришь это всем женщинам, — парировала она, ощущая радость жизни.
— И все дамы собираются забраться в мою постель в этот сочельник, — протянул он.
Кристина кокетливо похлопала ресницами:
— А я думала, что только одна.
— Прекрасно, значит, мне повезло поймать ту, что нужно, как раз рядом с моей берлогой.
— Значит, ты большой злой волк?
Макс покачал головой и поднял ее на руки.
— Я очень, очень хороший…
— Ангел в моей жизни, — призналась она, целуя его в щеку.
— Некоторые могут с тобой не согласиться, — возразил Макс, направляясь к коттеджу. — Но все равно спасибо. И, следуя традициям праздника, не могу ли я предложить даме…
— Все на свете.
Макс застыл, словно пораженный в самое сердце. Словно очарованный этим единственным словом. Словно старался заколдовать и ее.
— Если бы только я мог…
— Можешь. Сегодня ночью мир принадлежит нам. И бриллианты звезд, и темный шелк небес, и снег…
— И этот домик с нашим именем на нем.
— Каким именем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34