За ночь армия Бельдана совершенно изменила облик. Исчезли ряды палаток и бивуачные костры. Вместо них виднелись бесконечные суровые шеренги одетых в черное солдат. Копейщики, лучники, пикейщики, простые пехотинцы с булавами и боевыми топорами, опытные фехтовальщики с мечами – все приветственно подняли оружие. А впереди, словно заря сквозь дымку дождя, блестели доспехи рыцарей. Гордые кони нетерпеливо били копытами землю и вскидывали украшенные плюмажами головы: черные и золотые перья перемежались с цветами сражавшихся на стороне Арнонкура других благородных родов.
Но и этого восхитившего ее великолепия Франческе было недостаточно. Ее взор, как спешащий домой голубь, без устали носился по лагерю, пока не вознесся на вершину блаженства.
Бельдан д'Арнонкур, великий сир, в гербе которого на черном поле светилось золото, скакал на Демоне, чтобы занять место впереди войска. Рядом неслись Кристиано, Стефано и граф Антонио Донати. При приближении сира войско разразилось приветствиями, и громогласный крик покатился от первых рядов рыцарей к последним рядам пехотинцев, оглушив Франческу. Солдаты свистели, топали ногами, колотили оружием в щиты – так они выражали преданность Арнонкуру.
Бельдан немного помедлил, спешился и забрался на поспешно развернутую катапульту. Но шум в шеренгах не стих, а даже усилился. Целых десять минут Бельдан не мог начать говорить.
– Воины! – наконец крикнул он без всякого напряжения, но слышно его было очень хорошо. – Спасибо за поддержку, которую вы оказывали и оказываете мне, моему роду и делу, за которое мы сражаемся. Вы знаете, что над Тосканой нависла серьезнейшая угроза. Как и Италия, она на севере граничит с Францией, где господствует могущественная армия Карла VI. А теперь еще один француз грозит ей с юга. Я говорю о Людовике, герцоге Анжуйском, который вторгся в наши границы, чтобы предъявить древние династические претензии норманнов к трону Королевства обеих Сицилии. И хотя Людовик умер, эти претензии живы – переданы в завещании вместе с титулом и богатствами малолетнему сыну и наследнику. В завещании назван также опекун. Им стал Эгерран де Кюси, который уже выступал против Италии, а теперь засел в Ареццо – тянет время и готовит нам подлость.
Он явился к нам осенью. Приближается зима, а де Кюси все еще прячется в захваченной крепости и выходит только для того, чтобы насиловать наших женщин, опустошать земли и нападать на беззащитных. Его надо остановить и прогнать через Альпы. Французы должны оставить Италию в покое!
Новый одобрительный рев приветствовал эти слова, и Бельдан опять был вынужден на несколько минут замолчать. А когда он заговорил, голос был настолько властным, что, казалось, – даже птицы в небе прекратили щебет, чтобы внимать его речи.
– Наш поход был задуман давно. Мы осадим Ареццо плотным кольцом, чтобы голод и холода вынудили де Кюси пойти на компромисс. И тем не менее, – Арнонкур прокашлялся и продолжал еще настойчивее, – я получил сведения, что Золотое войско предали. Не хочу в это верить, но должен учитывать возможность того, что наши планы знает враг, причем из источника, которому они известны до мелочей. Учитывая эти обстоятельства, я не имею права звать своих людей туда, где возможна ловушка. Не хочу, чтобы смерть людей была на моей совести. Сегодня утром я поеду в Ареццо один и встречусь с де Кюси и его помощниками.
– Но чертов француз захватит его и потребует выкупа, – зашептала Франческе на ухо Белла, но графиня шикнула на нее, не желая пропустить ни единого слова Арнонкура.
– Господь, помоги Тоскане! Господь, помоги воинам Золотого войска! – Бельдан сошел со своего импровизированного помоста и вскочил на коня. В шеренгах одинокий голос выкрикнул его имя, и его моментально подхватили остальные. Бельдан д'Арнонкур мчался на встречу с французами, и армия, быстро развернувшись, двинулась вслед за ним на осаду Ареццо.
– С нами Бог! – кричали солдаты.
– Господь, не оставь сира!
– Сегодня это последнее приятное зрелище, – предрекла Белла, когда они с Франческой любовались с холма черепичными крышами Ареццо. Франческа много слышала об этом небольшом городке. Полки в кладовых Бельведера были уставлены красными и черными горшками, которые со времен этрусков обжигали в Ареццо и которые прославили Тоскану.
– Какой покой! Не верится, что близится битва, – пробормотала Франческа.
– Посмотрим, что вы скажете вечером, графиня. – Белла знающе покачала головой.
Франческа машинально отметила, что, если не считать уколов ревности, ей нравилась новая компаньонка, несмотря на ее неблаговидное занятие. Белла успела доказать, что она опытный кучер и прекрасно управляется с парой запряженных в фургон мулов. Когда они ехали по склону холма, ей мог бы позавидовать даже Кристиано. Она с гордостью продемонстрировала свою аптеку: целебные травы, припарки, огромное количество вербены и розмарина и разнообразного цвета микстуры.
– Я всегда мечтала стать акушеркой, – призналась она, раскладывая присланные Арнонкуром полотна и одеяла. – Но не было возможности учиться. Когда у меня случились первые месячные, нас было в семье тринадцать. В кожевне требовались мальчики, и я решила уйти, чтобы освободить место тому, кто родится следующим. Нет, я не жалуюсь. Моя работа не хуже любой другой. Я знаю многих добропорядочных портних, которые костерят свое дело так, что мне и не снилось. – Белла помолчала, а затем продолжила: – Я всегда чувствовала тягу к врачеванию. Только не к колдовскому, а настоящему. Лорд Бельдан видел мою работу, слышал, как раненые звали именно меня. Он заинтересовался этим, кое-чему научил меня и позволил находиться рядом с армейскими докторами. С ними я и была прошлой ночью – с монахами. – Белла кивнула в сторону двух усталых молодых людей, которые наблюдали, как к Ареццо маршировали шеренги солдат. Но тут же потупилась. – Сир приказал поставить для меня палатку около них, чтобы вы переночевали в фургоне.
Франческа благодарно улыбнулась.
К ним присоединились другие женщины: проститутки и крестьянки, жены молодых солдат. И они все вместе наблюдали, как армия остановилась перед массивными укреплениями Ареццо. Пока войско изображало странный и мрачный танец, вперед выехал человек с белым флагом и, подскакав к закрытым воротам, от имени сира д'Арнонкура и всей армии окликнул осажденных. В ответ не раздалось ни звука. Воин метнул в деревянную створку копье и вернулся к товарищам. Над долиной повисла тишина. На минуту сквозь облака проглянуло солнце, а затем вновь принялся моросить дождь – влагой забивало глаза, размывало дороги, по которым они пришли в Ареццо.
Правила поведения на войне складывались не одно столетие. Сейчас вызов был брошен, и теперь все ждали, чтобы де Кюси подобрал перчатку. И тогда начнется сражение. Но из города по-прежнему не доносилось ни единого звука.
– Как ты думаешь, может быть, французы... – с надеждой начала Франческа.
И в этот миг раздались крики и отзвуки грохота, но не из города, а из тыла Золотого войска. Франческа посмотрела на холмы за городом и увидела, что с них, изрыгая проклятия, катятся лавиной люди. Окрестности озарила вспышка: в небе появились огромные медные горшки с горящим маслом, они низвергли содержимое на головы стоявших у подножия стен солдат.
– Измена! – крикнул кто-то в самое ухо Франчески. – Они знали, что мы идем, и успели подготовиться. Нас предали!
Лекари-монахи устало поднялись на ноги.
День прошел быстро, как всегда, когда происходят такие кошмары. Франческа трудилась бок о бок с Беллой: резала, бинтовала, накладывала мази и компрессы на то, что еще можно было спасти. Многие воины не сумели покинуть поля сражения и попали под лошадиные копыта и огонь своих же катапульт. Но Франческа ничего этого не видела – она занималась теми, кто добрался до склона холма, и старалась не думать о других, кому совсем не повезло. И радовалась, что не было ни секунды, чтобы поднять голову.
Дождь прекратился во время сражения, но дым и огонь баталии застилали неяркое солнце. Франческа кончила бинтовать искалеченную руку молодого солдата и откинула волосы с потного лба. Рядом послышался стон. Графиня повернулась и заметила того самого симпатичного воина, которого видела вечером в лагере, когда он наслаждался горячей похлебкой. Для него кончались радости жизни. Она взяла его за руку и не отпускала, пока он не умер.
Франческа закрывала ему глаза, когда на нее налетела Белла.
– Бросайте все! Быстрее! Надо удирать!
– Удирать? – не поверила графиня своим ушам. – Как мы можем удирать от тех, кому нужны? – Она повернулась к очередному раненому. Но Белла дернула ее за плечо.
– Французы наступают на пятки! Они уже у подножия холма. Горе тем женщинам, которые попадутся под руку опьяненным кровью солдатам.
– Ничего, рискну, – перебила ее Франческа. – Когда они узнают, что я...
– Что узнают? Что вы высокородная, могущественная графиня? Думаете, вам хватит времени это объяснить, пока с вас срывают рубашку?
Но Франческа все еще колебалась. Ее до холода в животе терзала тревога за Бельдана. Белла поняла ее состояние и решила, что не станет терпеть никаких глупостей. Она решительно толкнула Франческу в спину.
– Сир не обрадуется, если вас изнасилуют. Ему и без того досталось – не хватало еще упрекать себя из-за вас. Подумайте и о нем, а не только о своих драгоценных желаниях. И быстрее ходу, пока я не спустила вас с этого чертова холма и не потащила за волосы!
Женщины бросились бежать – держась друг за друга, задыхаясь и увязая в размякшей от дождя земле. Франческа перестала ориентироваться в направлении, но это ее совсем не тревожило. Она радовалась, что грохот сражения удалялся, а вдыхаемый легкими воздух вновь становился сладостным.
– Слава Богу, этот путь французы пока еще не отрезали, – обрадовалась Белла.
Франческа перепрыгнула через вросший в землю камень, распрямилась, но тут же опустилась на землю.
– Я больше не могу. Пусть хоть вся армия гонится за мной. И откуда ты знаешь, что здесь нет французов?
– Я видела на дороге кур, – просто ответила Белла. – Если бы здесь прошла их армия, куры давно были бы в супе. Мародеры не оставляют за собой ничего живого.
– Значит, некуда спешить, – устало вздохнула Франческа. – Мы здесь в относительной безопасности. Кстати, где мы?
– Я бы поостереглась говорить о безопасности, – возразила Белла. Но и она была без сил. – Быть может, вы правы: лучше обосноваться здесь, чем удирать без оглядки. Не важно, куда ведет эта дорога. Настанет время, когда нам придется повернуть и возвратиться в Ареццо.
Франческа оглянулась вокруг. Пейзаж оставался мирным. Хотя крестьян на полях не было, вдали паслись стада, и она заметила, как молнией пробежал куда-то заяц. Казалось, кошмар битвы остался в другом мире.
– Давай поищем убежище, – тихо предложила она.
Маленькая хижина вполне их устроила, хотя пришлось потрудиться, чтобы ее найти.
– Сойдет, – одобрила Белла, обходя неказистое строение. – Стоит глубоко в долине, а если завесить шалью дверь, свечи не будет видно. Осталось всего лишь найти свечу. В крыше есть дыра – дым будет выходить. Только где набрать сухих дров? Но дождь нам тоже окажет услугу – скроет дым от посторонних глаз. И внутри недурно, – добавила она, когда усталые женщины рухнули на пол. – Земля, но по крайней мере сухая. В первый раз за целый день удобно уселась.
Они молча сидели и смотрели, как уходило за 24А горизонт солнце.
– Как ты думаешь?.. – начала с дрожью в голосе Франческа, но Белла сразу же ее прервала:
– Лучше вовсе не думать. Завтра что-нибудь узнаем и тогда решим – возвращаться назад или идти вперед по дороге.
– А другие женщины? Что сталось с ними?
– Завтра все прояснится.
Франческа смирилась – завтра наступит очень скоро.
– Ненавижу такие дни, как сегодняшний!
Слова Беллы взорвались у нее в голове и отвлекли от тяжелых мыслей о недавнем сражении. Графиня ждала, понимая, что Белла намерена продолжать.
– Вы живете в провинции и в вашем распоряжении целый замок. А в городе, во всяком случае, там, где родилась я, когда начинается сырость, наступает сплошной ужас. Дом родителей неподалеку от Арно, и в дождь крыша как решето. Иногда просыпаешься утром, а деревянные башмаки плывут тебе навстречу. Я давным-давно ушла оттуда, но каждый раз в дождь вспоминаю тесноту и убогость родительского дома. Как же мало в нем воздуха! Я радуюсь, что живу на улице. По мне, куда хуже выглядеть респектабельной, привязав себя к иголке и шитью портнихи. – Белла помолчала. – Мать только жалко. Смышленая женщина. Любила слушать всякие истории, а потом чудесно их пересказывала. Это она назвала меня Беллой. Кто-то ей сказал, что так звали мать Данте, и она приберегла это имя для меня – своего первенца.
Франческа кивнула и вдруг напряглась: ей почудился шум снаружи – словно хрустнула под ногой ветка. Затем снова наступила тишина, и она успокоилась.
– Знаете, – улыбнулась Белла, показав деревянный зуб, – я еще ни разу не разговаривала с благородной дамой.
– Какая из меня благородная дама? – рассмеялась графиня Дуччи-Монтальдо. – Но я рада нашей встрече – ты знакома с войной и знаешь, когда надо удирать. По всему выходит, я обязана тебе своей жизнью.
– Не мне, а сиру, – поправила ее Белла. – Это он оставил вас в тылу. Знал, что с нами вы будете в безопасности. А теперь будьте хорошей графиней, сходите за хворостом, а я наведу здесь порядок. Натяните на голову шапочку. К вам не пристанут, если решат, что вы мальчик. И от дождя спасет.
Однако найти сухие дрова оказалось непросто. Отчаявшись, Франческа купила несколько поленьев у живущей на отшибе, в стороне от тропинки, вдовы. Женщина заломила непомерную цену, но графиня заплатила, порадовавшись, что в ее кошельке нашлось необходимое количество монет. У той же старухи она разжилась огнивом и горстью сушеных бобов. Дорогие покупки, но они того стоили. Франческа с, удовольствием думала, как удивится Белла, когда увидит, что и на этом пустынном склоне она раздобыла все необходимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40