— Естественно.
— Не сомневаюсь, что большинство незамужних молодых девушек города продали бы душу ради возможности выйти замуж за моего сына. — Она ударила веером по ладони, затянутой в перчатку, и перья на ее голове вздрогнули. — Но, похоже, вашей дочери не хватает сообразительности, чтобы понять, что такого супруга ей больше нигде не найти.
Дэниэл взглянул в ее холодные, темные глаза, и по его спине побежали мурашки при мысли о том, что Лаура каждое утро будет видеть эту женщину за завтраком.
— Не могу себе представить, чтобы Лаура не понимала, какая жизнь ожидает ее в браке с Филиппом.
Она улыбнулась — королева, довольная своим подданным.
— Буду с вами откровенна. Я была не слишком рада, узнав о планах сына. Однако он не такой человек, чтобы его можно было легко отклонить от выбранного пути.
— Похоже, он настроен в отношении Лауры весьма решительно.
— Да. — Эстер покачала головой, как будто не могла до конца постичь поведение сына. — Возможно, частично это произошло благодаря ее холодности. Большинство женщин пресмыкаются перед ним.
Дэниэл смотрел на стоявшие по обе стороны от камина застекленные книжные шкафы с полками, заставленными разноцветными камнями. У него появилось чувство, что Филипп не любит Лауру, только видит в ней трофей, добычу, которую он принесет домой, как очередной редкий минерал в его коллекции.
— Мы можем объявить о помолвке сегодня вечером.
— Сегодня вечером?
Она кивнула, и перья закачались у нее в волосах.
— Мне кажется, трех месяцев вполне достаточно, чтобы приготовиться к свадьбе. Хотя я бы предпочла общепринятую годовую отсрочку, Филипп хочет, чтобы свадьба состоялась весной.
Желания Лауры, очевидно, не имеют никакого значения. Чувства до боли сдавили его сердце при мысли о том, какая жизнь ожидает Лауру: бесконечный ад под ногтем у этой женщины, и ночи в объятиях человека, которого она не любит. Он хорошо знал такую жизнь. Он сам ее прожил.
— Мы проведем церемонию в музыкальном зале дома Чандлеров.
Непрошеные видения терзали Дэниэла: Софи и ее слова, эхом отдающиеся в его мозгу:
«А Лаура — неужели она не заслужила того же, что и мы?»
— Я думаю, что мы…
— Я думаю, что мы подождем решения Лауры.
Эстер вытаращила глаза.
— Вы хотите сказать, что позволите девушке самой решать, как будет проходить ее свадьба?
— Я хочу сказать, что позволю своей дочери самой решать, с каким человеком ей жить до конца жизни.
Эстер прищурилась, ноздри раздулись, и она устремила на него пылающий взгляд.
— Ее симпатии принадлежат этому кузену из Англии, не так ли?
Дэниэл улыбнулся, чувствуя, как будто с его груди сняли тяжелый груз.
— Похоже, что так.
— Но она не найдет себе лучшего мужа, чем мой сын.
— Пусть Лаура сама примет решение.
— Послушайте-ка меня, Салливен! — Эстер схватила его за руку, когда он собрался уходить. — Весь город считает, что ваша дочь выйдет замуж за моего сына. И я не позволю вам делать из него посмешище.
— На будущее я бы посоветовал вашему сыну воздержаться от похвальбы своими победами до того, как они свершились. — Он сбросил ее руку со своего предплечья.
— Предупреждаю вас, Салливен! — крикнула Эстер ему в спину. — Я не позволю, чтобы ваша глупая дочь водила нас за нос!
Дэниэл помедлил у двери, обернувшись к ней, и был потрясен, увидев в ее глазах ядовитую злобу:
— Миссис Гарднер, не вам решать, как поступать моей дочери.
— Посмотрим. — Она холодно улыбнулась. — Еще никто не перебегал мне дорогу.
— Что касается меня, можете убираться к дьяволу, миссис Гарднер, — произнес Дэниэл, направляясь к двери.
Он улыбнулся, услышав за спиной приглушенное проклятье.
— Софи. — Дэниэл тихонько постучался в дверь ее спальни. — Открой мне.
Софи натянула одеяло до подбородка, глядя сквозь лунный свет на запертую дверь и надеясь, что Дэниэл оставит ее в покое.
— Софи, — позвал он, дергая дверную ручку. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Уходи!
— Не уйду, пока ты не выслушаешь меня. — Он неистово тряс дверную ручку. — Ты либо впустишь меня, либо я вышибу дверь, перебудив всех в доме.
Она прижала руку к горлу, чувствуя пальцами, как бешено пульсирует кровь.
— Ты не посмеешь!
— Считаю до пяти, а затем вышибаю дверь.
Он такой упрямый, что, пожалуй, выполнит угрозу.
— Раз!
— Ты поранишься!
— Открой дверь!
— Нет!
— Два!
Софи скинула одеяло, и голубое шелковое покрывало упало на пол.
— Ты ведешь себя, как ребенок!
— Три!
— Уходи! — Она поспешила к двери, дрожа от холода.
— Четыре!
Софи положила руку на дверную ручку.
— Уходи!
— Пять!
— Не дури!
— Софи, отойди от двери.
— Ах ты упрямый… — Она щелкнула замком и распахнула дверь, столкнувшись с Дэниэлом как раз в то мгновение, когда он бросился вперед, выставив вперед одну ногу. — О Боже!
Она отпрыгнула в сторону. Дэниэл ударился о пустоту с силой, которой хватило бы, чтобы сорвать дверь с петель. Он пролетел мимо нее, все еще одетый в вечерний костюм, хлопая руками, как птенец, выпавший из гнезда, и с грохотом повалился на ковер.
— О Господи! — Софи подбежала к нему и опустилась рядом с ним на колени. — Дэниэл!
Он лежал на боку, скорчившись, в потоке света, льющегося через открытую дверь.
— О мой милый, — произнесла она, отводя волосы с его лба. — Ты ушибся?
Он простонал, его густые ресницы задрожали.
— Дэниэл, скажи что-нибудь! Пожалуйста, милый, не молчи!
Он открыл глаза и нахмурился.
— Итак, теперь ты хочешь со мной говорить.
Она села на корточки, прижимая пальцы к губам, чтобы заглушить поднимающийся в ней истерический смех.
Дэниэл поднял темные брови.
— Ты думаешь, что это смешно?
— Нет. — Она прижала руку ко рту, пытаясь подавить смех. — Конечно, нет, — пробормотала она.
Дэниэл приподнялся, подпирая щеку рукой. На его губах появилась улыбка.
— Ты обладаешь странным даром постоянно сбивать меня с ног.
Он прикоснулся к ней, погладив ее щеку пальцами, и это прикосновение отдалось у нее внутри. На нее нахлынула теплая волна желания, заглушив ее смех, поднимая на поверхность стремление к нему, которое она так отчаянно пыталась похоронить.
— Не надо, — прошептала она, отстраняясь от него.
— Софи, я не позволю тебе уйти из моей жизни. Только не сейчас, когда я, наконец, нашел то, что искал всю свою жизнь.
Она поднялась на ноги и отстранилась от него, держась подальше от желания, светившегося в его глазах. Но она не могла избавиться от желания, которое таилось в ней самой.
— Я же сказала тебе, что все кончено. Он встал, потирая бедро.
— Ты многое мне говорила. Только я еще не был готов слушать.
— Я думаю, тебе лучше уйти.
— Еще нет, — сказала он, приближаясь к ней, глядя на ее стройную фигуру.
— Я начинаю кое-что понимать. — Он остановился так близко от нее, что ей казалось, что она чувствует, как исходящий от него жар согревает холодную комнату. — То, что происходит между нами, — редкое и драгоценное явление.
Софи покачала головой.
— Дэниэл, слова на меня не действуют. Я никогда не смогу жить с тобой, зная, что ты принудил Лауру к браку без любви.
— А если бы я сказал Эстер Гарднер, чтобы она убиралась к черту, ты бы смогла жить со мной?
Софи уставилась на него.
— Но ты же ей этого не сказал?
— Сказал. — Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. — Сказал, чтобы;
она со своим драгоценным, напыщенным сынком катилась куда подальше.
— Ox, — прошептала она. — И Лаура…
— Она может выйти замуж за твоего красивого кузена, если хочет.
— Дэниэл! — Она обхватила его руками за плечи. — Ты — чудо!
— Если я сейчас чудо, то что ты скажешь, когда я сниму с тебя ночную рубашку? — он прижался губами к ее шее. — Я покажу тебе настоящее чудо, любимая.
Коннор приподнялся на кровати, услышав звук открывающейся двери. Он понял, кто пришел к нему, еще до того, как увидел Лауру, входящую в полосу лунного света, струившегося через окна. Он чувствовал ее, ощущал ее переживания так же ясно, как чувствовал ненасытную страсть к ней, звеневшую у него в чреслах.
Закрыв дверь, Лаура прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, и ее грудь поднималась под белой фланелью ночной рубашки. Она стояла, прижавшись спиной к двери, с горлом, сведенным судорогой, устремив на Коннора свои прекрасные глаза, раздираемая желанием и всеми правилами приличий, которые определяли каждый день ее жизни.
Коннор без единого слова откинул теплое одеяло и мягкую белую простыню, открывая рядом с собой пустое место. Лаура закрыла глаза, как будто сопротивляясь искушению. С ее губ сорвался тихий стон. А затем она бросилась к нему, тихо ступая босыми ногами по толстому ковру.
— Лаура, — сказал он, обнимая ее, когда она легла в постель рядом с ним.
— Обними меня, — прошептала она, обхватывая его шею руками. — Согрей меня.
Он встал на колени, прижимая ее к своему обнаженному телу, зарывшись лицом в ее прекрасные волосы, вдыхая запах весенних цветов. Она дрожала от зимнего холода в его руках, и он гладил ее спину через мягкую белую фланель ночной рубашки, проводя рукой между волнами распущенных волос, спадавших ей до пояса, впитывая в себя ее дрожь.
Скоро она согрелась, перестала дрожать и, отпустив его шею, отодвинулась и села на корточки.
— Я не должна была приходить. — Она положила руки на его плечи, и легкое прикосновение холодных ладоней пронеслось ветерком над огнем, пылающим внутри него. — Не знаю, зачем я пришла.
Он прикоснулся к ее губам, впитывая кончиком пальца тепло ее дыхания. — Не знаешь?
Она улыбнулась. Ее улыбка говорила о жестокой внутренней битве и о победе, которую можно найти только в поражении.
— Наверное, знаю.
Он провел пальцами по ее щеке. Она казалась статуей в лунном свете, который превращал ее кожу в гладкий белый мрамор, но она была теплой и живой.
— Я думала, что одной встречи с тобой мне будет достаточно. — Ее руки скользили по его груди.
Он вздохнул, когда она легонько провела ногтями по его соскам, и его мышцы напряглись от удовольствия.
— Но теперь мне стало ясно, что я еще сильнее хочу тебя. — Она глубоко вздохнула. — Ты — как волшебное снадобье. Один глоток — и я оживаю. Один глоток — и я снова жажду тебя и боюсь, что умру, если лишусь тебя.
Он улыбнулся, гладя рукой ее мягкие волосы.
— Я не исчезну. Я всегда буду с тобой. Она закрыла глаза, и ее лицо исказилось от боли.
— Лаура, — прошептал он, прижимая ладонь к ее щеке, и проводя большим пальцем по уголку ее рта. — Что с тобой, любовь моя?
— Ничего. — Она нагнулась вперед, дразня его теплом своего тела, проникающего сквозь мягкую белую фланель, пока он не почувствовал опьяняющее прикосновение ее груди. Она поцеловала его в плечо. — Кроме того, что я страдаю без тебя.
— Так утоли свои страдания, любовь моя. Бери от меня все, что хочешь.
Она прикоснулась к его плечу губами. Волосы спадали ей на плечи, щекоча его грудь.
— Я хочу тебя. Сейчас и навсегда. Коннор откинул голову, и из его груди вырвалось разгоряченное дыхание, когда она скользила руками по его бедрам, покрывая поцелуями его тело.
Она облизывала языком его сосок, пощипывая зубами чувствительный кончик, пока ее руки двигались по его животу.
— Я хочу тебя всего, до последнего дюйма.
Глухой звук вырвался из его горла, слившись со стоном ветра за окном.
Коннор следил взглядом за ее дрожащими пальцами, расстегивавшими ночную рубашку. Белая фланель распахнулась, обнажив впадинку на шее и белый изгиб груди. Она опустила руки на колени. Ее грудь поднималась с каждым вдохом, дразня его. Она смотрела на него, как завороженная.
Он сделал жест рукой, сопротивляясь искушению сорвать рубашку с Лауры.
— Сними ее.
Она облизала губы и одним изящным движением ухватилась за полу рубашки и потянула ее вверх, через голову. Ее волосы беспорядочно рассыпались по плечам, закрывая ее грудь, и розовые бутоны проглядывали из-под блестящего золотистого шелка.
— Только тебя, Коннор, — прошептала она, потянув за медальон, висевший у него на шее. — Я хочу только тебя.
Ее слова привели его на грань возбуждения.
— Поцелуй меня, — попросила она, играя медальоном.
Он обхватил ее руками, встретив ее губы, устремленные к нему. Она прижалась к нему открытым ртом, как будто умирала и он был живительным источником. Ее чувства передавались ему, наполняя его желанием, бурным, как река в половодье. Но он ощущал нечто иное — поток страха и боли, которые пронзали ее с каждым вздохом.
— Все хорошо, — шептал он, прижимаясь к ее губам. — Не бойся ничего. Я никогда тебя не покину. Никогда.
Лаура застонала. Она обняла его за шею, запустив руки ему в волосы, прижимая его к себе и целуя.
Они упали на кровать. Ее соблазнительное тело обжигало его, как бледное пламя в лунном свете. Он дарил ей обещания вечного наслаждения, стараясь заглушить страх, который чувствовал внутри нее.
Он покрывал поцелуями ее ключицы, опускаясь все ниже, нащупывая кончиком языка мягкий холм ее груди и обхватывая ртом розовый сосок. Она только тихо стонала и, запустив руки в его волосы, прижимала его ближе к себе. Лунный свет заливал ее обнаженное тело.
Опьяняющий аромат возбуждения поднимался вместе с теплом ее кожи, дразня его чувства. Лаура лежала неподвижно, выжидающе, и мышцы ее бедер были напряжены, когда она ждала первого прикосновения его затвердевшей плоти.
Он прикоснулся к ней. Она вцепилась руками в белые простыни, подняв вверх бедра в молчаливой мольбе, которую он не мог не исполнить. Ее кожи касался его древний золотой медальон — ключ, открывший ворота времени и доставивший его к ней.
— Моя прекрасная Эдайна, — прошептал он, поднимая ее волосы и пропуская меж пальцев золотистые пряди, щекочущие его грудь холодным шелком.
Она открывала для себя радость обладания его телом.
Улыбка заиграла на ее губах, когда она пошевелилась, перемещая свое соблазнительное тело. Он вздохнул, когда влажный пушок прикоснулся к его поднявшейся плоти. Она медленно опустилась, погружая его затвердевшую плоть в свое скользкое ущелье.
— О Боже милосердный! — прошептала она, глядя туда, где лунный свет выхватывал из мрака их тела — тела мужчины и женщины, соединившихся по велению судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44