Она прищурилась и коротко кивнула в ответ.
— Что тебе нужно?
— В этом заведении нет ничего из того, что мне нужно. Комфорта. Приличной компании. Неразбавленного виски.
Джесс поежился. Температура опустилась ниже нуля и продолжала стремительно падать. И вдруг его подобно пощечине обожгла догадка: когда-то они были любовниками. Иначе и быть не могло. Такая острая, яростная, неприкрытая враждебность… чем еще ее можно объяснить? Раньше он из принципа испытывал неприязнь к Уайли, теперь она переросла в ненависть. Теперь у него с Уайли личные счеты.
Кэйди повернулась на каблуках и отошла от них. У стойки она что-то сказала Леви. Джесс и Уайли тем временем уселись за дальним столиком. Вскоре Леви подошел к ним и спросил, что они желают заказать.
Уайли разразился коротким презрительным смешком.
— Знаешь, черномазый, в этой дыре я даже воды не выпью.
Ясные глаза Леви под тяжелыми веками терпеливо, не мигая, смотрели на него.
— Как угодно, босс, — ответил он странным, как будто даже жалостливым голосом.
Может, по буддистским правилам так полагается отвечать на оскорбление? Джессу никогда раньше не приходилось слышать, чтобы Леви называл кого-нибудь боссом.
— Я возьму двойную порцию того же отличного марочного бурбона, что вы подавали мне вчера, Леви, — сделал заказ Джесс. — И кружку пива на закуску.
Они сидели молча, пока Леви не вернулся с заказанными напитками. Джесс развалился на стуле в самой вызывающей позе, яснее всяких слов говорившей собеседнику: «Плевал я на тебя». Уайли напряженно застыл, сложив на мощных ляжках до странности маленькие ручки. Джесс опять поискал глазами Кэйди. Она стояла у стойки бара, повернувшись к ним спиной и делая вид, будто их вообще здесь нет. Но он заметил, что она наблюдает за ними, глядя в зеркало.
— Итак, Уайли, — начал он, отхлебнув глоток из стакана, который поставил перед ним Леви, — выкладывайте, что у вас на уме.
Уайли выждал целую минуту.
— Кто тебя нанял? — спросил он, словно не слышал слов Джесса.
Очевидно, таким образом Уайли привык брать верх в разговоре. Однако он не учел, что в эту игру могут быть задействованы двое.
— А знаешь, я на днях прочел в газете, что твой старый дружок Черни удрал из города. Такой мировой парень! Ты небось будто брата потерял, правда, Мерл? Брата-близнеца.
— Что тебе известно о Черни?
Мясистое шишковатое лицо Уайли, красное от природы, приобрело оттенок седельной кожи.
— Мне? Ничего. Говорю же тебе, я просто читаю газеты.
Но по манере Джесса было ясно видно, что он лжет. Он этого не скрывал. Просто хотел еще больше разозлить противника;
Уайли ухватился руками за край стола. У него были чистые, отполированные, коротко подстриженные ногти.
— Что ты делаешь в Парадизе, Голт? Кто тебя нанял?
Джесс глотнул еще виски, поставил стакан на стол, взял кружку пива и отхлебнул из нее с наигранно протяжным вздохом полного блаженства. Наверняка Уайли уже жалеет, что не заказал выпивку. Любую. Джесс готов побиться об заклад на любую сумму, что это так.
— С чего ты взял, будто меня кто-то нанял? Парадиз — славное местечко. Мне здесь нравится. Может, я даже…
— Кэйди, верно? Признавайся! Я знаю, что это она.
Джесс сунул в рот папироску и поднес к ней зажженную спичку. Выдохнул дым к потолку.
Уайли еще крепче ухватился за стол, костяшки пальцев у него побелели. Внезапно он с фальшиво улыбкой откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу, хотя при его комплекции это далось ему с трудом. Прежде чем брючина скользнула на место, за голенищем сапога блеснула рукоять пистолета. Он пригладил темно-рыжие, густые, как бобровый мех волосы, и на среднем пальце засветился под лампой рубиновый перстень.
— Сколько она тебе платит? — спросил он серебристым тенорком. — Ну? Да ладно, мне-то ты можешь сказать!
— А зачем? Если допустить, что она вообще мне платит, с какой стати я должен сообщать тебе сумму?
— С такой, что я могу перекрыть любую. — Он с презрительной усмешкой окинул взглядом чистенький уютный салун Кэйди.
—Я могу ее удвоить. Утроить.
Всем телом качнувшись вперед, Уайли заговорил вежливо:
— Назовите вашу цену, мистер Голт. Просто скажите, сколько вам нужно.
«Ах, — подумал Джесс, — вот они, волшебные слова». Теперь, когда они наконец прозвучали, он почувствовал разочарование. В конце концов, Уайли ничем не лучше остальных. С такой же легкостью клюнул на приманку.
Джессу хотелось бросить окурок на пол, но он вовремя вспомнил о Хэме и швырнул его в ближайшую плевательницу.
— Сколько нужно, чтобы сделать что?
Уайли понизил голос.
— Спалить ее.
«Спалить ее». В мозгу у Джесса мелькнула картина: изящный, сверкающий чистотой, любовно выкрашенный красной краской «Приют бродяги» лежит в руинах, а Кэйди стоит на улице в своем пестром восточном халате, смотрит на дымящиеся обломки, стараясь не заплакать.
— Спалить ее? — повторил он потрясенным, чересчур громким голосом.
Уайли отшатнулся, словно Джесс выплеснул ему в лицо содержимое своего стакана.
— Тише! — прошипел он, багровея и опасливо оглядываясь по сторонам. — Тише, черт бы тебя побрал! Ты что, с ума сошел?
Пожалуй, последнее предположение было близко к истине. Ни за что на свете Джесс не стал бы поджигать салун Кэйди (он вообще ничего не стал бы поджигать, если на то пошло), но он мог бы солгать, шантажировать Уайли. Или взять с него деньги вперед и натянуть ему нос без малейших угрызений совести. Так ему и надо, этому мерзавцу Уайли. Но Джесс знал, что не сделает ни того, ни другого. Должно быть, он и в самом деле сошел с ума.
— Очень может быть, — ответил Джесс жутким шепотом Голта. — Ты тут главный по поджогам, не так ли? Я слыхал про старую конюшню. А кто выполнял заказ? Тэрли? Клайд? И сколько лошадей они при этом пустили на жаркое?
Уайли шаркнул стулом по полу и начал подниматься.
— Сидеть!
Нацепив на лицо небрежную ухмылку, чтобы никто не подумал, что он действует по приказу, а не по своей воле, Уайли повиновался. Нет, ей-богу, уже не в первый раз подумал Джесс, по зрелости поступков большая часть взрослого мужского населения страны ничем не отличается от малолетних детишек.
— Я должен сказать тебе одну вещь, Мерл. Когда закончу, можешь встать и уйти.
Уайли предложил ему отправиться по тому же анатомически недостижимому адресу, по которому Кэйди послала его самого. По-видимому, пример сказался заразительным. Не обращая внимания на его слова, Джесс медленно отчеканил:
— Если что-то случится в этом салуне, если хоть оконное стекло разобьется, я тебя из-под земли достану. Можешь сколько угодно прятаться за спиной у пары громил, что сейчас ждут за порогом, тебе это не поможет. Рано или поздно мы с тобой останемся один на один. А потом останусь один я.
— Нет! Нет! Все будет не так!
Белая слюна пузырилась у него в углах губ, он был настолько разъярен (а может, и просто безумен), что мог начать плеваться. Похоже, в голове у него действительно не хватало туза до полной колоды.
— Я найму своего собственного стрелка, попроворнее, похитрее тебя. Настоящего убийцу. И тогда тебе придет конец. Советую почаще оглядываться, Голт. Ты даже не узнаешь, что тебя стукнуло, ты будешь…
— Нет, это я тебе советую смотреть прямо вперед, потому что я в спину не стреляю. А знаешь почему? Мне нравится глядеть в глаза тем, кого я убиваю. Видеть, как их глаза затуманивает страх, как приходит отчаяние. А потом его сменяет пустота. Холод. Конец.
Уайли с грохотом отодвинул стул. Слов у него больше не было; охрипшим, сорванным голосом он изрыгал одни лишь грязные ругательства. Джесс засмеялся ему в лицо, но, когда Уайли наконец иссяк и возмущенно прошествовал к выходу, он чуть не застонал от облегчения, вспомнив о пистолете за голенищем сапога, о котором сам Уайли, видно, позабыл.
Если у Кэйди еще имелись сомнения насчет того, что Джесс работает на Уайли, теперь они должны были рассеяться. Как и все, кто находился в салуне, она ясно слышала, какими словами костерил его Мерл. Да и лицо его говорило само за себя. Она стояла у него на дороге. Он прошел мимо, пробираясь к дверям, и ей пришлось усилием воли заставить себя не отшатнуться к стойке бара от искр бешеного гнева, полыхавшего в его бульдожьих черных глазах. И как она могла когда-то находить его привлекательным? И даже обаятельным — подумать только! А ведь это было не так уж давно! То ли она была слепа и безумна, то ли он изменился. Скорее всего и то и другое.
Кэйди увидела, как Джесс снимает шляпу и обеими, руками сильно потирает лоб.
— Сыграй что-нибудь негромкое, Чико, — попросила она, проходя мимо пианиста и коснувшись его плеча.
Увидев ее, Джесс выпрямился на стуле. Как он посмотрел на нее… Кэйди вдруг почувствовала, что уж слишком вихляет бедрами, лавируя между столиками, по большей части пустыми.
«Привет, Стоуни», «Как поживаешь, Бэйли?» — здоровалась она на ходу со своими немногочисленными посетителями, но при этом ни на минуту не теряла из виду Джесса. Чем ближе она подходила, тем нежнее он ей улыбался. И на душе у нее становилось все радостнее.
— Привет, — сказала Кэйди.
Несколько секунд прошло в полном молчании: они просто обменивались сияющими улыбками. Он был в черном, как всегда, — штаны из «чертовой кожи», мягкие кожаные сапоги, многократно стиранная льняная рубашка. На штанах еще виднелись следы пыли после возни с Хэмом на земле (Кэйди ни за что бы не поверила, что такое возможно, если бы не видела собственными глазами).
— Что вы сказали Мерлу? — спросила, она, перестав улыбаться. — У него был вид человека, проглотившего горсть рыболовных крючков.
— Он сделал мне деловое предложение, но я сказал, чтобы он на меня не рассчитывал. — Джесс отодвинул от стола свободный стул и жестом пригласил ее присесть.
— Какое предложение?
— Большие деньги в обмен на небольшой огонек.
— Небольшой огонек? А где?
Он окинул зал неторопливым праздным взглядом
— Ну, может, вон у той стены? Да, безусловно, за стойкой бара. Из всей этой выпивки получился бы отличный фейерверк.
Ей не следовало принимать его слова так близко к сердцу, но она ничего не могла с собой поделать. Уайли ненавидел ее так люто, что готов был пуститься во все тяжкие, лишь бы с ней поквитаться. Кэйди давно это знала. Уже много месяцев. С того самого дня в его салуне, когда она вытащила пистолет и велела ему держаться от нее подальше, грозя его продырявить. Теперь тот поступок представлялся ей довольно глупым, но Уайли вывел ее из себя.
—Что ж, — сказала Кэйди, ощутив странную слабость, — пожалуй, я должна вас поблагодарить.
— Почему бы вам не присесть? — Джесс опять указал на стул, и на этот раз она обошла стол и села.
— Хотите выпить?
— Вы опять надели повязку? — заметила Кэйди. Джесс потрогал «заплатку» кончиками пальцев.
— Теперь могу снять.
Он так и поступил, но ему сразу же пришлось прикрыть правый глаз ладонью.
— Поначалу всегда немножко щиплет. — Через несколько секунд он отнял руку, часто моргая и щурясь.
— Я все еще вижу не так хорошо, но это гораздо лучше, чем совсем ничего.
Его правый глаз выглядел в точности так же, как и левый. Кэйди не заметила никакой разницы. Но Джесс произвел на нее такое же впечатление, как и на улице, когда она впервые увидела его без повязки. Он был великолепен.
— Я думала, у вас шрам, — растерянно протянула Кэйди.
— Он у меня есть. Разве вы не видите?
— Я немного близорука.
Но, даже оказавшись на расстоянии семи дюймов от него, она не смогла разглядеть этот шрам. Перед ней был только глаз — прекрасный серый миндалевидного разреза, в окружении длинных черных ресниц — и прямая, ровная, очень мужественная бровь над ним.
— С годами он стал незаметным, но я до сих пор его чувствую. Вот здесь, — Джесс обвел пальцами глазницу. Кэйди по-прежнему ничего не видела.
— Наверное, только вы его и различаете, — предположила она, и Джесс с ней согласился.
— Хотите выпить? — вновь спросил он и сделав знак Леви, которому у стойки что-то возбужденно говорил Док Мобайес.
— О чем вы говорили? — спросила Кэйди, когда бармен подошел, вытирая руки о фартук.
— Ужасные новости, мисс Кэйди. Док только что сказал мне, что мистер Форрест Салливан покончил с собой. Он застрелился.
— О Господи, нет!
— Может, это несчастный случай, а может, и нет. Док не хочет говорить. Это случилось в сарае мистера Салливана. Старший сынишка нашел его там сегодня после обеда.
— О Боже, Леви, у него же четверо детей. — И миссис Салливан, которая иногда раскланивалась с Кэйди в церкви. Что с ними теперь будет?
— Хотите еще выпить, мистер Голт? — сурово спросил Леви.
— Да, спасибо. Выпьете что-нибудь, Кэйди? — Он задал вопрос так мягко и ласково, словно тихонько прикоснулся к ее плечу.
— Да. Нет. — Кэйди никак не могла решиться. — Леви, — сказала она наконец, — я выпью пива.
— Тащите сразу два.
Леви кивнул и направился к стойке.
— Форрест Салливан, — задумчиво произнес Джесс. — Это не тот, о котором вы мне говорили? Тот, которого банк лишил права выкупить ранчо?
— Да, тот самый. Теперь его ранчо заграбастает Мерл Уайли. Он давно этого добивался, будь он проклят!
Кэйди могла бы добавить что-нибудь похлеще, но не стала. Джесс уже слышал, как она ругается, хватит с него на сегодня. Мерл Уайли удивительным образом умел пробуждать в ней худшее.
— Мне нравился Форрест Салливан, — сказала она. — Он не часто сюда приходил… почти не пил, и не помню случая, чтобы хоть раз сел за карточный стол. Но он не осуждал тех, кто играет. Вы понимаете? Он не считал салуны рассадниками греха, хотя сам не посещал их. Он никого не судил.
Джесс кивнул.
— И миссис Салливан тоже такая. Хотела бы я чем-то помочь, но… я ее почти не знаю.
Луиза Салливан пела в церковном хоре, преподавала в воскресной школе, принимала деятельное участие в работе городского женского комитета. Она была уважаемой дамой. Да, миссис Салливан изредка здоровалась с Кэйди, когда они встречались в церкви, но она вряд ли стала бы принимать соболезнования от хозяйки салуна. Ни в письменной, ни — тем более — в устной форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40