Огорчилась, потому что ты моя дочь. Конечно, ты взрослеешь, но для меня ты все еще маленькая девочка.
Бекки приподнялась.
– Мне уже четырнадцать. А моя мама вышла замуж за папу, когда была всего на год старше меня.
– Да, это правда, – кивнула Оливия.
У Сары к тому времени была беременность около двух месяцев, но Бекки, конечно же, об этом не знала.
– Ты хочешь выйти замуж за Джеремайю? – спросила Оливия.
Бекки внезапно изменилась в лице – словно вопрос застал ее врасплох.
– Не знаю, – пробормотала она в растерянности.
– Видишь ли, дорогая, Джеремайя – первый мальчик, который встретился тебе в жизни. Он первый, к кому у тебя появились какие-то чувства. Но будут и другие. Думаю, ты это знаешь, – добавила Оливия с ласковой улыбкой. – Вот поэтому-то ты и не понимаешь, чего тебе хочется.
– Просто так получилось. – Прошептала Бекки. – И мне тоже хотелось. Я хотела узнать… – Она умолкла и потупилась.
Оливия закусила губу. Вот сейчас, после произошедшего на кухне, она прекрасно понимала свою дочь.
Бекки взглянула на нее с тревогой:
– Я поступила неправильно, да, мама?
– А ты как думаешь?
– Не знаю… – Девочка пожала плечами. – Мне так стыдно…
Оливия обняла Бекки и привлекла к себе.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая – Отстранившись, она заглянула дочери в глаза и спросила: – А почему бы нам кое о чем не договориться? Я обещаю, что буду тебе доверять, и не стану запрещать тебе видеться с Джеремайей. Вы оба можете и дальше сидеть у церкви и покупать мятные палочки в лавке, когда хотите. Я не стану ничего рассказывать Лайле. А ты, в свою очередь, пообещай мне, что не обманешь моего доверия, что не будешь ходить гулять с ним вдвоем. И никаких поцелуев у реки. А если вы с ним захотите прогуляться, то я пойду с вами.
– Но, мама!..
– Мне, конечно, захочется посмотреть на осенние травки и цветочки, собрать букетик. Так что ясно: вы с ним меня обгоните. Договорились?
Бекки улыбнулась.
– Да, договорились.
– Вот и хорошо. А теперь почему бы тебе не поесть? А потом мы с тобой отправимся на чердак и отыщем там платье для твоего бала в честь праздника урожая.
– Можно, Джеремайя будет сопровождать меняла бал?
– Да, конечно. Года через два.
Конору не спалось. Лежа в постели, он думал об Оливии, о том, как внезапно разгорелось его желание, едва лишь он прижал ее к себе.
Прежде он никогда не терял над собой контроль в обществе женщины. Так что же теперь с ними произошло? О Господи, на кухне!.. Средь бела дня, когда в любой момент могла зайти какая-нибудь из девочек…
Поднявшись с постели, Конор в волнении прошелся по комнате. Он понимал, что надо что-то предпринять, надо придумать, как выбросить из головы мысли об этой женщине. Иначе он просто сойдет с ума за тот месяц, что ему предстоит здесь провести.
Ах, напрасно он обещал ей остаться. Нужно было просто уйти, и тогда бы ничего не случилось. Увы, он почувствовал угрызения совести. А ведь совесть – вещь чертовски неудобная.
Конор надел брюки, натянул сапоги и, взяв лампу, вышел из дома. Какое-то время он стоял на крыльце, глядя во тьму. Потом поднял повыше лампу, спустился по ступенькам и направился к сараю. Отыскав там крепкую веревку и мешок с овсом, один конец веревки привязал к мешку, а другой – к стропилу. Затем подтянул мешок так, что он повис на нужном уровне, и завязал крепким узлом. «Не очень-то подходящий противник, но другого нет», – подумал он.
Конор нанес по мешку несколько прямых коротких ударов, но тут же со вздохом отступил на шаг. Ах, слишком уж медленно… Да, он утратил навык. Если он будет так бить, то даже Элрой Харлан сможет нокаутировать его, когда он вернется на ринг.
Конор снова ударил по мешку. Затем еще и еще… Целый час он отрабатывал удары, не обращая внимания на боль в ребрах. Целый час колотил по мешку то правой, то левой, пока, наконец, в изнеможении не рухнул на землю.
Через несколько минут, отдышавшись, Конор поднялся на ноги, снял свою самодельную боксерскую грушу и положил мешок и веревку на место. Потом взял лампу и пошел обратно к дому, надеясь, что теперь-то ему удастся уснуть.
Но все его усилия были напрасны. Он улегся в постель и тотчас же понял, что ему придется думать об Оливии до самого утра.
На следующее утро Оливию разбудили шаги, доносившиеся откуда-то сверху. Уставившись в потолок, она подумала: «Неужели Бекки снова отправилась на чердак? Но почему так рано?»
Встав с постели, Оливия быстро поднялась наверх, но там никого не оказалось.
Через несколько минут она снова услышала шаги и теперь поняла: кто-то ходил по крыше. А потом раздался какой-то стук. Что же это такое?
Оливия спустилась вниз, вышла во двор – и замерла в изумлении. Во дворе лежали кучки дранки и листы жести – материалы, которые она купила в прошлом году для ремонта крыши. А прямо у ступеней крыльца у стены дома стояла лестница.
Оливия отошла подальше от крыльца, задрала голову и увидела Конора, сидевшего на гребне крыши. Раздетый до пояса, он ловко орудовал молотком, а рубашка его висела рядом на трубе. Солнце взошло совсем недавно, но казалось, что Конор уже давно занимается этим делом.
Тут он вдруг заметил ее – и замер, словно окаменел. Оливия же отбросила со лба прядь волос и помахала ему рукой.
И только в этот момент наконец-то сообразила: она ведь вышла из дома в ночной рубашке.
– О Господи, – пробормотала Оливия, бросившись в дом. Закрыв за собой дверь, она не удержалась и взглянула в окно на дранку и листы жести во дворе – хотелось удостовериться, что все это ей не привиделось.
Закрыв глаза, Оливия мысленно произнесла благодарственную молитву. Выходит, Господь послал ей именно того, в ком она нуждалась.
«Ах, что же это такое? Похоже, она не намерена облегчить мне жизнь», – думал Конор. Ведь он оказался на крыше в столь ранний час лишь по одной причине: мысли об Оливии не давали ему спать всю ночь. А она что делает? Выбегает во двор в ночной рубашке. Да еще и становится так, что он видит сквозь рубашку очертания ее фигуры. Теперь он, наверное, весь день будет вспоминать об этом. Господи, что он здесь делает? Да будь у него хоть капля мозгов, он бы немедленно уехал отсюда, пока не поздно. Но он сидит на этой проклятой крыше…
Тут хлопнула дверь, и Конор, посмотрев вниз, увидел, как во двор вышли Оливия и Кэрри. К счастью, на сей раз Оливия была в платье. Кэрри же помахала ему рукой:
– Доброе утро, мистер Конор!
– Доброе утро, милая, – откликнулся он.
– Как это вы решились чинить крышу?
– Но она ведь нуждается в починке, правда?
– Да, конечно. Иногда она ужасно протекает. Мама уже все наши банки выставила на чердак, чтобы не текло.
Он посмотрел на Оливию. В одной руке она держала чашку, другой придерживала юбку, чтобы не развевалась на ветру. И теперь волосы ее были причесаны и заколоты шпильками. Конор тотчас же представил, как ее волосы разметались по подушке, а он пропускает сквозь пальцы шелковистые пряди…
Конор поспешно отвел взгляд. Лучше об этом не думать.
– Доброе утро, – поздоровалась Оливия. – Наверное, вы встали с рассветом.
Интересно, а что бы она сказала, если бы он рассказал ей правду?
Указав на крышу, Конор ответил:
– Раз уж я собрался пробыть здесь подольше – почему бы мне не починить вашу крышу?
Оливия улыбнулась ему.
– Спасибо вам огромное. – Она подняла вверх руку с чашкой. – Я сейчас приготовлю завтрак. Может, пока хотите выпить чаю?
Он отложил молоток и поднялся на ноги. Затем осторожно спустился по склону крыши к лестнице, а после этого – на землю. Оливия вручила ему чашку с чаем, а Кэрри спросила:
– Можно, я помогу вам чинить крышу, мистер Конор?
– Нет, Кэрри, – вмешалась Оливия. – Ты туда не полезешь.
– Но, мама…
– Нет.
Конор заметил, что девочка очень огорчена отказом. Улыбнувшись ей, он сказал:
– Мне потребуются гвозди. Может, отыщешь их для меня?
– Да, конечно.
Кэрри направилась к сараю, но Оливия тут же положила руку ей на плечо, удерживая на месте.
– Нет, у тебя сейчас другие дела, – строго сказала она.
– Но я же хочу помочь мистеру Конору. Он сказал, что можно. – Она повернулась к Конору в поисках поддержки. – Вы ведь сказали, что можно, правда?
– Попозже, дорогая, – снова вмешалась Оливия. – Ведь цыплята сами себя не накормят.
– Но я не хочу кормить цыплят. Я хочу помогать мистеру Конору.
– Живо, юная леди! – Оливия нахмурилась. – И не забудь принести в дом яйца, чтобы я смогла приготовить завтрак.
Кэрри со вздохом взглянула на мать.
– Ты такая скучная, мама. Ужасно скучная.
На Оливию эти слова не произвели ни малейшего впечатления. Указав на курятник, она сказал:
– Побыстрее.
Кэрри снова вздохнула и ушла. Конор тихо рассмеялся и пробормотал:
– Даже не знаю, кто вырастет из этой малышки – актриса или ловкая мошенница.
Оливии не нравился ни один из вариантов, но она не смогла удержаться от улыбки.
– Я люблю эту девочку, но иногда она испытывает мое терпение.
– Прекрасно вас понимаю. – Он сделал глоток чая, потом в задумчивости проговорил: – Похоже, мне требуется время, чтобы починить вашу крышу.
– Ах, очень мило с вашей стороны, что вы решили заняться этим делом!
– Я ведь уже сказал: мне будет, чем заняться. – Он допил чай и протянул ей пустую чашку. – Кроме того, это поможет мне восстановить форму.
Оливия взяла чашку и пошла в дом. Она просила Бога о помощи и получила то, о чем просила. Конор ремонтировал крышу и собирался помочь со сбором урожая персиков. Он обещал задержаться еще на месяц, и раньше ей казалось, что этого вполне достаточно.
Но теперь она чувствовала: этого мало. Оливии было стыдно за себя, но ей все равно хотелось большего.
К вечеру Конору казалось, что он – самый избалованный плотник в Луизиане. Бекки постоянно носила ему холодную воду из колодца, Миранда принесла печенье, которое испекла Оливия. Кэрри отыскала для него гвозди, а потом почти весь остаток дня крутилась рядом, тотчас хватаясь за инструмент, который мог бы ему понадобиться. Если бы в Ирландии Конору довелось получить столько женского внимания, он бы, наверное, остался плотником на всю жизнь.
К концу дня Конор уже залатал значительную часть крыши и теперь раздумывал, стоит ли сегодня продолжать. Взглянув вниз на свою маленькую помощницу, он отложил молоток и, спустившись с крыши, проговорил:
– Кэрри, дорогая, мне кажется, что пора сходить на речку.
– Да, конечно! – Отшвырнув банку с гвоздями, девочка схватила Конора за руку. – Пошли!
– Минутку, малышка. – Он показал на банку и на рассыпавшиеся гвозди. – Им тут и место?
Кэрри быстро собрала гвозди в банку и поставила ее на крыльцо.
– Так лучше?
– Так хорошо. Пойдем. Только сначала поищем твою мать и сестер.
Они зашли в кухню и сразу же поняли, что пойти с ними сможет только одна Миранда. Бекки же в синем шелковом платье стояла на стуле, а Оливия, опустившись перед ней на колени, подкалывала подол платья. Миранда, сидевшая за кухонным столом, с любопытством наблюдала за ними.
– Мы с Кэрри решили не продолжать работу–слишком жарко, – сказал Конор.
Кэрри тут же закивала:
– Да, мы собираемся сходить на речку.
– А вы, девочки, пойдете с нами? – спросил Конор.
– Я пойду, – заявила Миранда, вскакивая со стула.
Бекки же покачала головой:
– А я сегодня не могу. Мама переделывает для меня платье.
– Вижу, – кивнул Конор. – По какому случаю?
Воткнув следующую булавку в подол платья, Оливия ответила:
– Каждый год, в сентябре, в городе устраивают бал по случаю сбора урожая. Бал проводится каждый год со времени окончания войны, и теперь это стало традицией.
– А мама наденет свое красное шелковое. Правда, мама?
– Да, правда, – кивнула Оливия. – Только я немного ушью юбку.
– Красное? – переспросил Конор. Ему не очень-то нравились коричневые и серые платья, которые Оливия носила постоянно. – Знаете, красный – мой любимый цвет.
Оливия никак на это не отреагировала. Воткнув в подол последнюю булавку, она выпрямилась и проговорила:
– Вот и все, дорогая.
Бекки осмотрела свой новый наряд.
– Ах, мама, мне так нравится… Спасибо тебе.
– Пожалуйста, дорогая. А теперь слезай со стула. Давай проверим, ровно ли заколот подол.
Бекки спрыгнула на пол и снова взглянула на свое платье. Потом повернулась к Конору:
– Что скажете, мистер Конор? – Глаза девушки сияли.
Он улыбнулся ей.
– Ты выглядишь великолепно.
Бекки смутилась и, наклонив голову, погладила пальцами синий шелк.
– Правда, мистер Конор?
– Конечно, правда. Все парни будут любоваться тобой.
– Только один, надеюсь.
Конор с улыбкой покачал головой.
– Жаль, если так, – ответил он. – Однажды мать сказала моей сестре Бриджит, что выбрать мужа – все равно, что шляпку купить.
Бекки весело рассмеялась.
– Шляпку?
Он кивнул:
– Да, именно так. Мать сказала, что выбирать мужа – это как шляпку покупать. Меряешь несколько штук, но не покупаешь первую попавшуюся. – Конор подмигнул девушке. – Не спеши, милая. Это тебе совет от моей матери.
Оливия взглянула на него с благодарностью, потом посмотрела на старшую дочь.
– Иди наверх, Бекки, и переоденься. А потом начнем подшивать платье. Только не забудь про булавки.
Бекки пошла наверх, а Конор с Кэрри и Мирандой отправились на речку, оставив Оливию в одиночестве. Вспомнив про «выбор шляпки», она мысленно поблагодарила Конора за его ирландскую мудрость. А Бекки, наверное, была права. Ведь она уже не маленькая девочка, и ей самой предстояло сделать выбор. Оставалось только надеяться, что девочка сделает правильный выбор.
Внезапно раздался стук копыт, а затем – громыхание экипажа, подъехавшего к дому. Оливия выбежала в холл и, отдернув кружевную занавеску, посмотрела в окно. Оказалось, что приехал Орен Джонсон в своем фургоне. Едва лишь взглянув на него, Оливия поняла: что-то случилось. Выбежав из дома, она поспешила к фургону.
– Оливия, слава Богу, ты дома.
– А что случилось, Орен?
– Кейт… – Он сдвинул шляпу на затылок. – Она рожает.
– Что? Но у нее же срок только через месяц.
– Знаю, но роды начались, и ей очень тяжело. Док Моррисон до воскресенья пробудет в Чудрант-Перише.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35