– Правильно, – ответила Миранда. – Мы бы ее обязательно побили.
Кэрри начала снова расставлять шашки на доске.
– Давайте сыграем еще раз, – предложила она.
– Не сегодня, – строго сказала Оливия. Отложив штопку, она встала с кресла. – Пора спать.
Оливия не стала слушать возражения и просьбы и отвела девочек наверх.
– Тебе было весело, дорогая? – спросила она у Миранды, помогая ей надеть длинную ночную рубашку.
– Это был самый лучший день рождения в моей жизни, мама.
– Я очень рада. – Оливия обняла дочку и выпрямилась. – Не забудь помолиться, дорогая.
Миранда произнесла молитву, и после этого Оливия уложила ее в постель. Поцеловав девочку, она пожелала ей спокойной ночи, погасила лампу и направилась к двери.
– Мама, как ты думаешь, мистер Конор будет здесь на мой следующий день рождения? – неожиданно спросила малышка.
Оливия не знала, что ответить, и сказала правду:
– Нет, дорогая.
– А почему?
– Потому что мистер Конор должен вернуться к своей прежней жизни. Он не может навсегда остаться с нами. Ну а теперь засыпай.
Оливия вышла из комнаты Миранды. Честер улегся посреди коридора. Оливия перешагнула через него и вошла в комнату Бекки.
Девушка сидела у туалетного столика, расчесывая волосы. Оливия стала рядом с ней.
– Хочешь, я расчешу? – предложила она. – Я уже давно не расчесывала тебе волосы на ночь.
Бекки протянула ей щетку, и Оливия начала расчесывать длинные светлые волосы дочери. Она уже почти закончила, когда девушка заговорила:
– Мама, как ты считаешь, я хорошенькая?
Вопрос застал Оливию врасплох, и она замерла со щеткой в руке. В зеркале их взгляды с дочерью встретились.
– Я считаю, что ты очень хорошенькая.
– Такая же хорошенькая, как Кара?
Кара Джонсон была лучшей подругой Бекки, и Оливия до сих пор помнила, каково это быть четырнадцати лет от роду и иметь лучшей подругой настоящую красавицу.
– Да, – ответила она. – Такая же хорошенькая, как Кара. Ты похожа на свою родную мать.
– Правда? А ведь я даже не помню, как она выглядела.
– Она была очень красивая. Иногда я ей ужасно завидовала.
– Ты? Но ты же была ее лучшей подругой.
– Можно завидовать даже лучшей подруге, – ответила Оливия, заканчивая расчесывать волосы. – Знаешь, я подумала о танцах по случаю праздника урожая. У меня нет возможности сшить тебе новое платье, но может, нам поискать среди моих старых платьев и переделать какое-нибудь для тебя?
– Правда? – Бекки повернулась и посмотрела на мать. – Там есть одно синее, очень миленькое.
Оливия улыбнулась.
– Говоришь, там есть? И откуда же вы это знаете, мисс? Рылась в моем гардеробе и наряжалась, да?
Бекки кивнула.
– Мне очень нравится синее.
– Посмотрим, что можно сделать.
– А ты что наденешь, мама?
– Ах, не знаю. – Щетка запуталась в волосах девушки, и Оливия принялась осторожно их распутывать. – Думаю, серое.
– Но оно – самое обычное. Ты надеваешь его каждое воскресенье, и ты уже была в нем на танцах в прошлом году. Ты должна надеть что-нибудь особенное. Как насчет того красного шелкового, что висит в гардеробе? Ты в нем будешь выглядеть великолепно, мама.
Красное шелковое… Винно-красное… Она надевала его всего один раз, да и то очень давно.
– Я совсем забыла о нем, – пробормотала Оливия.
– Мы могли бы переделать его, – сказала Бекки. – Как и мое.
– Посмотрим. – Оливия последний раз провела щеткой по волосам дочери, чтобы убедиться, что волосы расчесаны тщательно. Потом отложила щетку и поцеловала дочь в лоб. – Вот. Теперь все.
– Спасибо, мама.
– Пожалуйста. А теперь помолись и засыпай.
Оливия вышла из комнаты и тут же заметила, что Честера уже нет в коридоре. «Где же он?» – подумала она. Заглянув в комнату Кэрри, Оливия все поняла. Девочки в комнате не было. Очевидно, она снова спустилась вниз, а Честер последовал за ней. Оливия вздохнула. Что же на этот раз придумает Кэрри, чтобы оправдаться? Наверное, скажет что-нибудь про Конора Бранигана.
Оливия спустилась вниз. Немного помедлив, вошла в библиотеку – и замерла в изумлении. Конор сидел в потертом кресле у камина, а Кэрри – у него на коленях, в ночной рубашке и в очках для чтения. Босые ноги девочки были перекинуты через ручку кресла, а голова покоилась на плече Конора. Обняв девочку одной рукой, он смотрел в открытую книгу, которую держала Кэрри и читала вслух. Честер же лежал рядом на полу, совершенно забыв о том, что еще недавно угрожающе рычал на этого человека.
Оливия глазам своим не верила. Неужели перед ней Конор Браниган, профессиональный боксер и бывший заключенный, тот самый человек, которого всего несколько часов назад приходилось, как упрямого мула, тащить на детский день рождения?
– …И на этот раз он исчезал довольно медленно, – читала Кэрри. – Исчезал, начиная с хвоста и кончая улыбкой, которая оставалась еще некоторое время и после того, как исчезло все. – Она перевернула страницу и увидела мать, стоявшую в дверях. – Мама! – Девочка показала книгу: – Я читаю мистеру Конору.
– Вижу, – ответила Оливия, входя в комнату. – Но у мистера Конора сломаны ребра. Ты сидишь у него на коленях, а от этого они быстрее не заживут.
– О! – Девочка осторожно слезла с колен Конора и виновато посмотрела на него. – Вам было больно? Вы бы мне сказали.
– Не беспокойся, mo paiste, – ответил Конор. – Со мной все в порядке.
Кэрри повернулась к матери:
– Видишь, мама? С ним все в порядке. – Она хотела сесть на ручку кресла, но Оливия остановила ее:
– Похоже, мне придется напомнить тебе, что уже пора ложиться спать.
– Но я не хочу спать. Почему я должна ложиться, если не хочу спать?
– Наверх, – приказала Оливия, указывая на дверь. – Сейчас же, юная леди.
– Но я еще не дочитала. Алиса еще только встретила Чеширского кота.
Оливия строго посмотрела на дочь.
– Кэролайн Мария, ты меня поняла?! Сейчас же, я сказала!
Конор положил руку на плечо девочки.
– Лучше сделай, как велит твоя мама, не то нам обоим достанется.
– Хорошо, мистер Конор, – кивнула девочка. Она протянула ему книгу. – Можете держать ее сколько хотите. Пока не дочитаете историю.
– Спасибо.
– Самое интересное, когда Алиса встречает Королеву…
– Кэрри! – Мать шагнула к девочке, и та направилась к двери.
Оливия повела дочь наверх, и Честер последовал за ними. Пес занял свой пост в центре коридора, и Кэрри погладила его, желая спокойной ночи. Потом вошла в свою спальню.
– Мама, а может, нам не придется разлучаться с мистером Конором? – спросила Кэрри неожиданно.
Оливия уже не раз задавала себе тот же вопрос. Теперь она наконец-то поняла: Конор Браниган вовсе не опасный преступник. Да, он человек довольно жесткий, потому что жизнь у него была жестокая. Когда он бредил, он ужасно ругался. Но после выздоровления Конор ни разу не выругался в присутствии девочек. Да, ни разу. И он играл с ними в шарады, играл в шашки. И слушал, как Кэрри читает ему…
Оливия внимательно посмотрела на дочь.
– Но ты должна пообещать, что больше не станешь забираться ему на колени. От этого у него снова заболят ребра.
Кэрри кивнула:
– Да, обещаю.
– И еще – ты должна обещать, что не будешь спускаться вниз после того, как ляжешь в постель.
– Не буду.
– Вот и хорошо. – Оливия улыбнулась. – Ну а теперь прочитай молитву – и в постель.
Но девочка по-прежнему стояла у кровати.
– Мама, а Бог всегда отвечает на молитвы? – спросила она.
И Оливия сразу же поняла: этот вопрос не просто уловка, чтобы не ложиться спать.
– Да, всегда, – ответила ока. – А почему ты спрашиваешь?
– Если попросить Бога о чем-нибудь и молиться по-настоящему, очень по-настоящему, Бог исполнит просьбу?
– Не обязательно, – уклончиво ответила Оливия.
Кэрри немного подумала, потом сказала:
– Даже если я буду очень хорошей? Даже если буду съедать за ужином все овощи, молиться каждый вечер и ложиться спать вовремя?
Оливии никогда не приходило в голову использовать Господа как средство заставить Кэрри есть овощи и ложиться спать вовремя. Тихонько вздохнув, она ответила:
– Даже тогда. Видишь ли, Господь может решить, что ты просишь не о том, что исполнение твоей просьбы не пойдет тебе на пользу.
– Но попросить-то можно?
– Да, дорогая. Думаю, попросить можно.
Кэрри сложила ладошки и закрыла глаза. И даже лоб нахмурила от усердия. Но Оливия отметила, что девочка не стала произносить молитву вслух, как обычно, и ей стало любопытно – к чему бы это?
– Но почему ты задаешь все эти вопросы про Бога? – спросила она, когда девочка открыла глаза. – Может, это насчет пони, которого ты так хочешь?
Кэрри покачала головой:
– Ах нет, мама. Пони мне теперь совсем не нужен.
Оливия откинула одеяло, и Кэрри прыгнула в постель.
– А что же тогда? – Она осторожно сняла с девочки очки и положила их на столик рядом с кроватью.
Кэрри медлила с ответом.
– Ах, просто мне хотелось побольше узнать о Боге, вот и все, – проговорила девочка таким невинным голоском, что Оливия сразу же поняла: ей ужасно не хочется говорить правду.
– Что ж, я поняла, – кивнула она. Оливия решила не расспрашивать девочку, потому что знала: та не удержится и сама все расскажет. – Спокойной ночи, дорогая. – Поцеловав дочь, она погасила лампу и вышла из комнаты.
Конор все еще находился в библиотеке, когда она туда спустилась. Он стоял у книжной полки с раскрытой книгой, которую ему дала Кэрри, и сосредоточенно, наморщив лоб, смотрел на страницу. Заметив Оливию, он захлопнул книгу и поставил ее на полку.
– Она попросила меня почитать ей. Что я мог ей ответить? Я сказал, что будет лучше, если она почитает мне. Господи, я чувствовал себя идиотом.
Оливия прикоснулась к его плечу.
– Вам нечего стыдиться. У Кэрри была возможность научиться читать, а у вас – нет. Вот и все.
Конор замер на мгновение, потом отдернул руку. Повернувшись к ней спиной, он сделал вид, что рассматривает бледно-зеленые, в розочках, обои над камином. Оливия невольно вздохнула. Может, она сказала что-нибудь неуместное? Ах, он такой одинокий, такой сложный, такой загадочный… Ей хотелось бы понимать его лучше.
– Ваше предложение все еще в силе? – спросил он неожиданно.
Вопрос застал ее врасплох. И она тотчас же поняла, как трудно ему было задать его.
– Да, конечно.
Оливия достала грифельную доску Бекки и взяла мелок с самой нижней полки. Затем подошла к Конору, написала что-то на доске и повернула ее так, чтобы он мог видеть написанное.
– Вот это буква А, – сказала она.
– А? – Он посмотрел на букву, потом лукаво улыбнулся. – Как в слове Алиса, да?
Оливия ответила ему улыбкой. Не так уж много для понимания, но все-таки начало положено.
Поздно вечером, когда все уже спали, Оливия взяла лампу и пошла на чердак. Она открыла сундук из кедрового дерева со своими старыми нарядами, кружевным бельем и изящными туфельками с тех довоенных времен, когда ей и не снилось, что придется убирать за свиньями и чистить курятники. Вытащив синее шелковое платье, о котором вспомнила Бекки, Оливия тщательно осмотрела его. Вырез у горла был достаточно скромный для молоденькой девушки. Да, платье вполне подойдет, если немного укоротить подол. Правда, от него пахло затхлостью и кедром, но запах исчезнет, если окунуть его в картофельную воду.
Оливия отложила синее платье в сторону. Под ним лежало красное, вечернее. Она развернула его и подошла к покрытому пылью зеркалу-псише, стоявшему в углу. Приложила платье к себе и невольно улыбнулась. Как это ей удавалось проходить в дверные проемы в таком пышном наряде? Впрочем, она надевала его всего один раз – на бал в Тайлер-Хилле. Отец тогда пил весь день, а вечером был особенно несносный. Вечер закончил тем, что он швырнул стакан с виски в лицо Джейкобу Тайлеру, после чего его попросили покинуть дом. И больше их с отцом никогда не приглашали.
Оливия смотрела на свое отражение в мутном стекле и вспоминала свою юность. Вспоминала обо всем, чего лишилась из-за пьянства отца и его ужасного характера. После происшествия в Тайлер-Хилле ее уже не приглашали на балы. И ни один молодой человек из четырех приходов не получал разрешения ухаживать за ней. Да и претендентов было не так уж много.
Она понимала: отец боялся одиночества, он страшился того, что она выйдет замуж и покинет его. Братья Стюарт и Чарлз пытались урезонить отца, но их усилия ни к чему не привели. Большую часть года они проводили в университете, поэтому ничем не могли помочь сестре.
Оливия перекинула красное платье через руку и потрогала практичное коричневое платье из ситца, которое было на ней. Теперь отца и братьев нет в живых, но время ушло. Ей уже двадцать девять, и она – старая дева. Конечно же, она уже давно перестала предаваться романтическим мечтам, но иногда…
Оливия снова приложила к себе красное платье и тут же вспомнила синие глаза Конора Бранигана. Ах, наверное, она уже слишком старая для романов…
Глава 11
Уроки чтения начались на следующий вечер, после того как девочки легли спать. Так решила Оливия, предполагавшая, что Конору не захочется, чтобы девочки видели, как он учится читать. Конечно, они не стали бы смеяться над ним, но Конору все равно было бы неловко.
Начала она с того, что написала все буквы на грифельной доске. Держа ее так, чтобы им обоим было видно, она указывала на букву, произносила ее, а потом просила Конора повторить. Память у него была отличная. За полчаса он выучил все двадцать шесть букв алфавита.
– Очень хорошо. – Оливия улыбнулась. – Эти буквы передают все звуки, которые нам нужны, чтобы произносить слова. Чтобы научиться читать, вам нужно их все хорошенько запомнить. Теперь я хочу, чтобы вы повторили эти буквы про себя не, менее ста раз до нашего следующего урока.
Конор тяжело вздохнул:
– Это как псалмы. Я всегда их ненавидел. Радуйся, Мария милостивая… И так без конца, пока Пресвятую Деву саму, наверное, от этого не затошнит.
Оливия ничего не знала о псалмах, но мысль поняла. Конор же вдруг улыбнулся и добавил:
– Мы с братом придумывали разные слова вместо псалмов, и я опасался, что как-нибудь по ошибке сболтну не то. К счастью, теперь мне их больше не надо произносить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35