Там, в большом доме с дюжиной слуг, невозможно было бы вообразить, что кто-то из Рэндолфов мог совершить убийство. Здесь, в этих страшных местах, все возможно.
Вплоть до убийства.
– Пошли в гостиницу, – предложил Джордж. И они направились в сторону Дроверс Коттеджа.
– На Востоке у вас не так жарко, верно? Я думал, ваши франты одеваются в белое, когда едут в тропики.
– Франты, может быть, и одеваются, – ответил Мэдисон с металлом в голосе, – но здесь не тропики. И я хотел бы, чтобы меня называли джентльменом, а не франтом.
Тень улыбки промелькнула на лице Джорджа.
– Ты можешь хотеть все, что угодно, но здесь тебя будут называть франтом. Или, в лучшем случае, неженкой. Никто не поверит, что у тебя было три года собачьей жизни.
Мэдисон изо всех сил старался забыть эти годы. То были времена, когда он сражался за жизнь, подобно загнанному зверю.
– Что ты делаешь в Канзасе? – спросил он Джорджа. – Отсюда до Техаса далековато.
– Хочу сделать здесь кое-какой вклад.
– Что собираешься вкладывать?
Джордж с гордостью посмотрел на брата.
– «Седьмой Крут» – одно из самых больших и наиболее процветающих ранчо в Техасе. Мы потратили почти все деньги, покупая молодняк, чтобы улучшить породу стада, но потом продали старый скот и очистили пастбище. Доходы от продажи были так хороши, что мы стали подыскивать местечко, куда бы вложить лишние деньги. А когда начнем продавать улучшенную породу, получим еще больше денег.
– «Седьмой Круг»? Я думал, вы владеете «Бегущей С». Вы что, купили новое ранчо?
– Да нет. Просто Роза подумала, что надо сменить название.
– Роза?
– Моя жена.
– Ты что, женат?
Джорджа позабавил удивленный вид брата.
– У тебя есть племянник, учти.
– Еще один мужчина в клане Рэндолфов, – сказал Мэдисон, улыбаясь явно сардонически. – Старик был бы доволен.
– Наверняка. Но Роза разочарована. Она твердо верит, что в нашем семействе не хватает девочки.
– Как вам удалось найти женщину, которая вышла сразу за весь клан?
– Мы дали объявление, что ищем домработницу, и она приехала. Сразу привела все в порядок. Монти чуть не умер.
Мэдисон готов был рассмеяться.
– Хотел бы я видеть женщину, которая согласилась обслуживать шестерых Рэндолфов.
– Семерых. Я поджидал тебя последние пять лет со дня на день.
Смеяться Мэдисону сразу расхотелось. До него стало доходить, что прошлое вовсе не умерло. Для Джорджа оно вообще никогда не умирало.
– Мне нужно поговорить с Хэном.
Оживление исчезло с лица Джорджа.
– В Бостоне, наверное, не так жарко и пыльно, как здесь, – сказал он.
– Тут точно, как на Мысе Код в июльский полдень, – ответил Мэдисон насмешливо, злясь, что у Джорджа резко изменилось настроение.
– У тебя там дом?
Мэдисона раздражало, что Джордж все никак не хотел говорить с ним о деле. Он же не ребенок, в конце концов. Он хочет знать суть проблемы.
– У меня там дома нет, но дом есть у семьи Фредди, и я живу у него.
– Твой школьный друг?
Мэдисон кивнул.
– А кто работает, когда ты развлекаешься?
– Никто особенно не работает летом: в городе слишком жарко.
– За коровами надо ухаживать круглый год, – сказал Джордж, – в жару и в холод, в дождь и снег, в слякоть и когда град бьет прямо куриными яйцами.
– Вот почему я предпочел стать адвокатом, а не работником на ранчо.
Они подошли к крыльцу гостиницы и уже начали подниматься по ступеням, когда из дверей выскочил юноша и замер прямо перед братьями.
– Значит, одного тебя здесь было мало, – закричал он, уставившись на Джорджа. – Выписал еще другого, – юноша ткнул пальцем в сторону Мэдисона. – Все равно у вас ничего не выйдет. Хэн Рэндолф убил Троя и будет повешен за это. Поэтому ты, – дерзкий молодой человек кричал, наступая на Мэдисона, – лучше садись на поезд и убирайся туда, откуда прибыл.
Прокричав это, юноша повернулся и направился в сторону скотных дворов.
– Кто этот грубиян? – спросил Мэдисон, оглядываясь на уходящего юношу, когда они с братом уже входили в Дроверс Коттедж. – Если он постоянно так дерзит, то я просто удивлен, почему кто-то из вас, ковбоев, до сих пор но превратил его в канзасскую пыль.
– Никто из техасских ковбоев никогда не тронет этого грубияна, – отвечал Джордж с улыбкой.
– Но почему? Я и сам уже хотел повалять его в пыли.
– Потому что это не Он, а Она, – сказал Джордж, улыбаясь все шире. – Под грубой мужской одеждой скрывается нежное тело Ферн Спраул, единственной дочери Бакера Спраула.
– Это женщина? – воскликнул Мэдисон, оглядываясь еще раз. Только теперь он обратил внимание на то, что походка была женская.
– Господи! Да как же ее не арестовали до сих пор?
– Если верить местным слухам, она всегда так одевалась. А поскольку остальные девушки в округе ей не подражают, то и пусть себе ходит, как хочет. Никого это не трогает.
Мэдисон удивленно посмотрел на брата.
– С каких пор ты стал интересоваться слухами?
– Да здесь больше слушать нечего, если только не начать разговаривать с самим собой. Это тебе не Бостон или Нью-Йорк, тут у нас ничего, собственно, не происходит.
Они подошли к столу регистрации постояльцев гостиницы.
– Это Фрэнк Тернер, владелец Коттеджа, – представил Джордж.
Фрэнк с готовностью поклонился.
– Мне нужна комната, – сказал Мэдисон, – самая лучшая, какая у вас тут есть.
Но, судя по убогому вестибюлю, ожидать роскошных апартаментов не приходилось.
– Я уже забронировал комнату для тебя, – сказал Джордж.
– А племянник не будет будить меня среди ночи своим плачем?
– Если кто тебя и разбудит, то только пьяные ковбои, выясняющие свои отношения, или мычащие коровы, – ответил Джордж, и братья пошли по длинному коридору, который тянулся через всю гостиницу.
– Мы с Розой снимаем дом в городе. Она не хочет, чтобы трехлетний мальчишка обитал в Коттедже. Тут за ним трудно уследить. Но сейчас она ждет тебя в твоей комнате. Хочет познакомиться с тобой.
Лицо Джорджа осветилось улыбкой.
– Она заботится обо мне. Смотрит, чтоб никто, а особенно братья, не воспользовались моей добротой.
– Она не очень-то знает Рэндолфов, верно? – усмехнулся Мэдисон.
– Добрыми нас никак не назовешь.
– На самом деле, она знает нас лучше, чем ты думаешь, – сказал Джордж и постучал в дверь.
Они вошли, и Мэдисон увидел маленькую женщину, сидящую на стуле у окна. Когда она встала поздороваться, он с удивлением заметил, что жена Джорджа беременна.
– Да как ты можешь таскать свою жену по этой чертовой пустыне, в то время как она… она…
– Скоро будет рожать, – закончила Роза его мысль, посматривая то на одного брата, то на другого. – Джордж сказал мне, что я сразу вас узнаю, но я не ожидала, что вы похожи почти как близнецы.
– Извините меня за бестактность, вы знаете, Рэндолфы не блещут манерами, но могу я спросить: вы так давно замужем за Джорджем, что успели забеременеть?
– Я так давно замужем за Джорджем, что успела сделать это дважды, – отвечала она, и, кстати, у Рэндолфов есть одно замечательное качество – они постоянно меняются и приспосабливаются к новым обстоятельствам.
– Дипломат, – заметил Мэдисон. – Я думаю, она приживется в семье.
Джордж посмотрел на жену, и она рассмеялась.
– Я сказал что-то не так? – спросил Мэдисон. Он не любил, когда люди смеялись над ним. Он чувствовал себя при этом очень глупо. Отец поступал с ним таким образом, если хотел обидеть его.
– Не забудь спросить Монти о трех первых днях Розы на ранчо, – сказал Джордж.
Мэдисон ничего не знал о том, как чувствует себя беременная женщина, но полагал, что долго стоять она не должна. В Бостоне, например, дамы, как только узнавали, что они в положении, сразу ложились в постель и уже больше не вставали до самых родов. А Роза, судя по всему, должна была вот-вот родить и, несмотря на это, таскалась вслед за Джорджем по всей прерии.
– Присядьте, – сказал Мэдисон. Сел сам, полагая, что и Роза последует его примеру.
Она села.
– Как вам удалось уговорить Джорджа взять вас с собой в такое длительное путешествие? – спросил он. Не очень-то вежливо было спрашивать о таком женщину, которую он видел первый раз в жизни, пусть она ему и невестка. Но уж слишком велико было желание Мэдисона выяснить этот вопрос.
– Я скрыла от него беременность, – ответила Роза. – Он очень расстроился, когда узнал. И до сих пор не простил мне. Я должна была связать его веревкой, чтоб он не повернул назад и не отвез меня на ранчо в Техас. Мэдисон представил себе, как эта маленькая женщина вяжет своего здоровенного мужа. Зрелище, представшее перед его взором, его позабавило. Может быть, еще и потому было приятно представить это, что он сам мечтал о подобном, когда в детстве боролся с Джорджем, который явно превосходил его в силе и весе.
– Я не отвез ее обратно только потому, что она пообещала мне, что не будет утруждать себя никакой работой, – объяснил Джордж. – Кстати, она, в основном, отдыхает и именно поэтому не пошла встречать тебя к поезду, а ждала в комнате. Но она хотела пойти.
Он помог жене встать.
– Ну, мы пошли. Располагайся тут. Я вернусь через час. Повидаем Хэна, а потом пообедаем.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Он приехал дневным поездом, – говорила Ферн отцу, ставя перед ним на стол обед. От волнения голос ее звучал громче обычного. – Я так и знала, что местный адвокат им не подойдет.
Бакер Спраул начал есть, не дожидаясь, пока дочь сядет за стол.
– Я слышал, что он много лет не виделся со своей семьей, – сказал он с набитым ртом. – Может быть, ему наплевать на своего брата.
– Я не в курсе всей этой истории, – сказала Ферн, подавая второе, – но этот человек прибыл сюда, чтобы вытащить своего братца из тюрьмы. У него это по глазам прочитать можно.
О, Ферн помнила эти черные глаза. Темные, как ночь, и глубокие, как омут. Его красивое лицо было спокойно. Он был слегка удивлен тем, что она осмелилась заговорить с ним. Но лишь слегка, потому что такого человека ничто не могло лишить чувства самообладания. И уж, в любом случае, не такая незначительная персона, какой была для него Ферн.
Но ничего, она ему покажет! Она не для того всю жизнь завоевывала авторитет среди мужской части населения города, чтобы позволить какому-то умнику-адвокату с Востока наделать здесь кучу черных дел. Нет, она спасет город от такого вторжения. (Он, возможно, думает, что все в Канзасе спят на земле и разговаривают только с коровами.)
Ну, и пусть себе думает. Потом он поймет, как сильно ошибался. Она ему покажет.
– Как он выглядит? – спросил отец Ферн. Как будто его внешность играла какую-то роль. Важно то, зачем он сюда приехал. Но отец не очень-то огорчился, когда Троя убили. Он говорил, что Трои сам нарвался. Если бы его не убил Хэн Рэндолф, это сделал бы кто-нибудь другой.
– Он почти двойник Джорджа Рэндолфа, – сказала Ферн, ставя перед собой тарелку, – только не так широк в кости. Но даже если бы он не был зеркальным отражением своего брата, ты все равно сразу обратил бы на него внимание. Такой одежды, как на нем, ты никогда в жизни не видел. Клянусь, на его ботинках не было ни пылинки, а ведь он шел по нашей дороге. Может быть, канзасская пыль его боится? На нем простой черный костюм, но ты не поверишь, как он сидит на этом человеке. Кажется, он сшит прямо для него. Клянусь, у меня такое впечатление, что воротничок вот-вот его задушит. Он доходит практически до подбородка и твердый, как дерево. Таких воротничков он в Абилине не найдет. Или взять рубашку. Да она прямо потрескивает, когда он идет. Волосы у него густые, волнистые и такие же черные, как и глаза. Он высокий, но кажется еще выше, чем есть на самом деле, потому что смотрит на тебя сверху вниз, вроде парящего орла. Конечно, в суде, когда он встанет и начнет свою речь, это произведет сильное впечатление.
– Тебе не нужно было там болтаться и подслушивать, о чем он говорил с братом, – сказал ее отец.
– А я не подслушивала. Я прямо подошла к нему и сказала, что Хэна обязательно повесят.
Она налила в кружку кофе, добавила сливок и снова села за стол.
– Тебе не следовало этого делать, – сказал отец, отрывая взгляд от тарелки и переводя его на пустую кружку, давая понять дочери, что пора бы ее наполнить. – Что он о тебе подумает?
– Мне это безразлично, – ответила Ферн, наливая отцу кофе. – Пусть знает сразу: ему не вытащить своего братца из тюрьмы только потому, что он из Бостона.
– Он может его вытащить, – сказал отец, как только Ферн поставила перед ним кружку с кофе, и протянул ей пустую тарелку. – Немного найдется желающих повесить Хэна, если железнодорожная компания будет за него. Ты же знаешь, что он связан с железнодорожниками.
Ферн вернулась к плите и положила на тарелку отца еще курицы с клецками.
– Ты что думаешь, его отпустят только из-за того, что он связан с железнодорожниками? – спросила она отца, понимая, тем не менее, и сама, каких надежных союзников имели Рэндолфы со стороны железнодорожной компании.
– Я не сказал, что его точно отпустят. Я говорю: они могут это сделать. Кроме того, этот бездельник Трои не стоит всего того шума, который из-за него подняли.
Ферн поставила тарелку перед отцом и сама села доедать свой обед.
– В прошлом году, когда начался падеж наших коров от техасской лихорадки, ты был о чужаках другого мнения.
– Я своего мнения не изменил, тем более что эпидемия может повториться. Но мне кажется, техасцы и сами скоро переберутся в Элсворт или Ньютон. Думаю, к следующему году. Да что об этом говорить?
Он, вроде бы, начал терять интерес к разговору.
– Отрежь мне кусок пирога перед тем, как начнешь заниматься уборкой, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48