– Она оттолкнула его и закрыла за собой двери тюрьмы.
Ферн немного нервничала перед встречей с Мэдисоном. Хорошо хоть, что на ней опять были штаны и жилет – в этой одежде она чувствовала себя уверенней. В халате Розы она становилась совсем уязвимой. Тем более, зная, что Мэдисон раздевал ее. Ферн интересовало, к каким участкам ее тела он прикасался. Нет, лучше не знать этого. Одна мысль об этом бросала ее в жар. Вот уже восемь лет ни один мужчина не касался ее после той ужасной ночи.
Мэдисон сидел в первой же камере, к которой она подошла. Увидев Ферн, он встал и окинул ее холодным взглядом. Она замерла.
– Пришла порадоваться? Или удостовериться, что я буду висеть рядом с Хэном?
Его слова поразили Ферн. Она не сомневалась, что ему неловко от того, что она видит его в камере, но ей никогда не приходило в голову, что он будет обвинять ее в желании увидеть его на виселице.
От этих слов Мэдисона ей стало почти так же больно, как от болей в груди.
(После того, что она говорила о его брате, неудивительно, что он так думает.)
Но разве он не понимает, что она просто хочет, чтобы убийца Троя получил по заслугам. Рэндолфы не были ей неприятны. И к Мэдисону она не испытывала отвращения, по крайней мере, теперь. Она только ненавидела то дело, из-за которого он прибыл в Абилин.
– Я беспокоилась. Я знала, что ты не убивал Пайка, – она протянула ему корзинку. – Я принесла тебе завтрак.
– Сегодня ты, наверное, чувствуешь себя счастливой, – сказал Мэдисон, не обращая внимания на предложенную еду. – Два Рэндолфа в тюрьме и, кажется, не скоро отсюда выйдут. Теперь тебе нужно спровоцировать Джорджа на какую-нибудь глупость. Но это будет нелегко: он не дурак. А то трое из нас были бы здесь. Но чтобы нас всех повесить, тебе понадобится много веревки. Там, откуда мы родом, еще осталось достаточно Рэндолфов.
– Тебя не повесят, – сказала Ферн. – Амос говорит, что ты не виновен.
Мэдисон метался по камере, как тигр в клетке. Гнев его становился все более опасным.
– Перед тобой тот самый Рэндолф, о котором ты говорила, что он пижон, модный восточный адвокат, который плевал на правосудие, бостонский сноб, смотрящий свысока на всех, кто не принадлежит к избранному обществу. Ты уверена, что я виноват.
– Мэдисон, ты думаешь, что это честно, – перебил его Хэн.
– Я просто говорю то, что она сама мне говорила, – сказал Мэдисон, – ну, еще вставил кое-что из ваших с Джорджем слов, так как не хочу, чтобы она думала, будто у меня здесь есть союзники.
– Амос рассказал мне о том, что произошло в салуне, – сказала Ферн.
– И ты ему поверила? Я разочарован.
– Я знаю, что не очень хорошо с тобой обращалась, но я не ожидала, что кто-то начнет винить тебя в том, что произошло со мной. Я, конечно же, не ожидала, что Рид будет намекать… говорить… я…
Ферн так расстроилась, что с трудом владела собой.
– Ты хочешь уверить меня в том, что не ты все это организовала, что эти двое просто так зашли в салун и затеяли драку со мной?
– Как ты можешь думать, что я могла натравить кого-то на тебя?
– А почему бы и нет? Отличный способ избавиться от меня, разделаться с Хэном и быть уверенной в том, что Джордж уже больше никогда не пригонит коров в Абилин. Городок будет свободен от Рэндолфов. Я думаю, именно этого ты и хотела.
Ее он не слушал. Он был твердо уверен, что она заплатила Риду с Пайком за то, чтобы они напали на него. Гнев мешал ему понять то, что пыталась объяснить Ферн.
– Ты искажаешь все, что я говорю.
– Скажи, что ты говорила?
А что она говорила? Многое, о чем теперь сожалеет.
– Я сказала много такого, чего не должна была говорить, – выпалила Ферн, – но никогда не опущусь до того, чтобы просить кого-то выкинуть тебя из города. Я сделаю это сама.
Мэдисон пригвоздил ее своим яростным взглядом к полу.
– После того, что случилось со мной за последние два дня, нет никого на всей планете, кто мог бы выкинуть меня из этого города, пока я не закончу то, из-за чего сюда прибыл. Я не знаю, что ты делала и чего не делала. Мне плевать на все твои интриги. Я не стрелял в Пайка Кэролла, а Хэн не убивал твоего двоюродного брата. И прежде, чем со мной покончат, каждый честный человек узнает об этом.
– Я не…
– А сейчас лучше возвращайся к миссис Эббот. Мне надо выспаться. И ты после вчерашнего падения должна находиться в постели. Ты, наверное, чертовски страдаешь.
Она посмотрела на еду, которую принесла с собой, и почувствовала себя идиоткой. Он не будет есть этого. Он подумает, что пища отравлена.
Но было одно утешение – гнев хоть как-то притупил ее боль. Она не хотела, чтобы он знал, чего ей стоило прийти сюда: не доставит она ему такого удовольствия – жалеть ее. Она хотела ненавидеть его с чистой совестью.
– Не знаю сама, зачем пришла, – сказала она. – Ты не способен оценить человеческую доброту.
– Мне кажется, что я способен ценить доброту, – сказал он, раздумывая над ее словами, – но после того, как ты напала на меня, не успел я сойти с поезда, и обругала, как последнего негодяя, я не склонен думать, что ты будешь когда-либо добра ко мне.
– Ты нисколько не изменился, – сказала Ферн.
– Конечно, нет. Я тот же человек, который приехал из Бостона защищать брата и отвез тебя к Розе, когда ты отказалась показаться врачу, и я тот самый человек, который не позволил, чтобы его убили два твоих сообщника. Это твое восприятие меняется, вот в чем дело.
– Да, я ошибалась, – крикнула Ферн, бросая еду на стол. Ты такой же, каким я тебя считала с самого начала. – Она повернулась на каблуках и направилась к двери.
– Рад это слышать, – крикнул ей вслед Мэдисон.
– Ненавижу разочаровывать людей.
Она хлопнула дверью с такой силой, что затряслась вся тюрьма.
– Если ты себя и в Бостоне так ведешь, то держу пари, все вдовушки оспаривают друг у дружки честь приглашать тебя на чашку чая, – сказал Хэн, иронически улыбаясь.
– На самом деле, так оно и есть. Как ни странно, я там считаюсь очень приличным молодым человеком – дружелюбным, веселым, таким, на которого можно положиться в случае чего. Что-то, наверное, случилось со мной после того, как я пересек Миссисипи.
Он все же одержал небольшую победу: Ферн не удалось пожалеть его. Но это был горький триумф. В Бостоне он мог спокойно сдерживать свой темперамент. Почему же он не может этого здесь? У него была репутация человека, который мог уговорить любого делать то, что ему было выгодно, но в Абилине стоило ему только открыть рот, как все начинали орать на него.
Корзинка с едой так и осталась нетронутой.
Он надеялся ночью, что Ферн придет к нему. Утром она пришла, а он приложил все усилия, чтобы прогнать ее. Что же такого было в этой Ферн? Почему она, да и его семья, и весь этот город заставляли Мэдисона вести себя противоестественно?
Его учителя говорили ему, что с его умом он может решать любые проблемы. Но здесь у него этого не получалось.
– Никто не сказал мне, что драка была из-за Ферн Спраул, – заметил Хэн. – Надеюсь, ты скоро вытащишь меня отсюда. Хочу посмотреть, как ты будешь ухаживать за этой женщиной.
– Пошел к черту! – крикнул Мэдисон.
– Вам нельзя подниматься, – ругала Роза Ферн, надевая на нее через голову ночную рубашку.
– Я не удивлюсь, если теперь вам придется провести в постели на день-другой больше.
– Я ненавижу его, – крикнула Ферн, закипая от ярости. – Он самый упрямый, ненавистный, ограниченный человек, каких я только встречала. Он даже понятия не имеет о человеческой доброте. У него самого ее нет и в других замечать не хочет.
– И хороших манер у него тоже нет, – добавила миссис Эббот, не забывая, как Мэдисон прорвал ее оборону и ворвался в комнату Ферн.
– Не понимаю, как он может быть братом вашего мужа, – обратилась Ферн к Розе, – Джордж мне никогда плохого слова не сказал, хотя и знает, что я думаю, что Хэн убил Троя. Но Мэдисон… Она не могла подобрать нужных слов, но они были в избытке у миссис Эббот.
– Мистер Рэндолф настоящий джентльмен, – сказала она, – и он так добр к моему Эду. Ведь у бедного мальчика нет отца.
– Мэдисону приходится очень несладко с тех пор, как он приехал сюда. Я думаю, он ведет себя не как обычно.
– Я тоже так считаю, – согласилась миссис Эббот, – в противном случае, что же у них там за нравы в высшем бостонском обществе.
– Я не знаю, как он ведет себя в высшем бостонском обществе, – продолжала негодовать Ферн, – но я хочу, чтобы он сразу же уехал отсюда, как только выйдет из тюрьмы.
– Я тоже так думаю, – сказала миссис Эббот, непоколебимо настроенная против Мэдисона. – Вы должны держать вашего малыша подальше от этого Мэдисона, чтобы он не повлиял на него дурно. Он может испортить вашего замечательного, бесценного мальчика, – обратилась она к Розе.
– Если Уильяма Генри не испортили другие его дяди, не говоря уже о множестве грубых ковбоев, которых кругом полно, то он может спокойно избежать дурного влияния Мэдисона, – ответила Роза довольно резко.
– А теперь миссис Спраул надо позавтракать. Она еще ничего не ела. Так она никогда не поправится.
– Никогда не поправится, – повторила миссис Эббот. – Сейчас принесу ей завтрак.
– Не спешите нести его, – сказала Роза, – Я хочу, чтобы она успокоилась, прежде чем начнет есть.
– Мудро сказано, – согласилась миссис Эббот. – К желудку нужно относиться очень осторожно, особенно если он деликатный.
– У меня желудок не деликатный, – сказала Ферн, как только миссис Эббот закрыла за собой дверь. – Отец говорит, что я вообще не деликатная.
– Мне кажется, что вам надо побыть некоторое время без миссис Эббот. Да и без меня тоже.
Ферн улыбнулась.
– Она слишком навязчивая.
– Она уверена, что все, кого она любит, добры и порядочны, а если ей кто не понравится… ну, вы сами слышали, что она говорит о Мэдисоне.
– Он этого заслуживает.
Роза присела на край кровати. Она так долго смотрела на Ферн, изучая ее, что та почувствовала некоторое смущение.
– Вы хотите по-настоящему понять Мэдисона? – спросила Роза, пронзая Ферн взглядом.
– Отвечайте правду. Не ради меня, но ради него. А, может быть, ради вас тоже.
– Я д-думаю, да, – призналась Ферн неохотно, не очень-то понимая, к чему клонит Роза. – Я начала думать, что он отличается от всех мужчин, которых я раньше знала. Но после сегодняшнего утра, – сказала она и почувствовала, как гнев опять закипает в ней, – я уверена, что ошибалась.
– Я меньше знакома с Мэдисоном, чем вы, – начала Роза, – но я знаю кое-что из его биографии. Однако там есть много такого, что вы могли бы использовать ему во вред, а я бы этого не хотела.
– Я никогда этого не сделаю, – протестовала Ферн, не понимая, почему у Розы такие же предубеждения против нее, как и у Мэдисона. – Вопреки его взглядам не все в Канзасе такие бесчувственные.
– У Мэдисона было трудное детство, – продолжала рассказывать Роза, не обращая внимания на последний выпад Ферн. – Мальчики в его семье так и не научились любви и доверию друг к другу и к людям.
– Почему?
– Насколько я понимаю, отец у них был грубый, вечно ругающийся пьяница, а мать слабовольная и беспомощная женщина. Во время войны Мэдисон исчез, оставив близнецов одних на ранчо. Братья не простили ему этого.
– Но ведь он вернулся, чтобы помочь Хэну. Неужели этого мало?
– Да, по-видимому, мало. Даже Джордж, а он справедливейший из всех людей, каких я знаю, не может до конца простить его.
– Он что, не сказал им, почему уехал?
– Он сказал им прошлой ночью, когда Джордж приходил к нему в тюрьму.
– Что же он сказал?
– Вам нужно его спросить.
– Я не могу задавать ему такие вопросы.
– Может быть, вам он как раз и скажет. Кажется, вы ему нравитесь.
– Если бы вы послушали, что он наговорил мне некоторое время назад, вы бы так не считали.
– Ради Бога, Ферн. Вы прогнали его вчера; после того, как он привез вас в седле, беспомощную, неизвестно откуда. Потом он идет в салун, и там ваши работники начинают драку и хотят его убить. А когда он пытается защитить себя, да и вашу репутацию тоже, кстати, его бросают в тюрьму. Чего же от него можно было ожидать? Он не святой, но надо быть святым, чтобы не поверить в версию, что подстроили все это вы.
– Но я бы никогда такого не сделала.
– Откуда ему знать? Как вы сами признались, едва он сошел с поезда, вы стали кричать на него и говорить, чтобы он убирался из города. Не могу отвечать за Мэдисона, но мне бы на его месте показалось, что эти двое парней именно вам помогали избавиться от него.
Ферн ужаснулась. Она ведь боролась во имя правосудия, а к самому Мэдисону не имела никаких претензий. Она выступала бы против любого адвоката, нанятого защищать Хэна.
Но ведь его слова были адресованы ей лично, не так ли? А, может быть, это все из-за него, из-за того, что она с ним плохо обращалась.
– Его братья, в сущности, ничем не лучше, – добавила Роза. – Вчера я высказала Джорджу и Хэну все, что о них думаю. Надеюсь, на них это подействует, хотя и не уверена. Некоторые их семейные раны так глубоки, что уже никогда, наверное, не заживут.
– Вы действительно верите, что я ненавижу его? – спросила Ферн.
– Я считаю, он верит в это. Иногда и мне так кажется.
– Но я не ненавижу его, – протестовала Ферн. – Я даже Хэна не ненавижу, а ведь он убил Троя.
Лицо Розы помрачнело. Голос ее стал резким.
– Я полагаю, что пока нет свидетелей, которые могли бы подтвердить, что Хэн действительно убил, вы не должны быть так уверены в этом. Мэдисон, Джордж и я – мы все верим, что Хэн не мог убить Троя. А наше общее мнение что-то значит.
Легко можно было понять, что как бы Роза ни симпатизировала Ферн, она была твердо на стороне мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48