– Бороться? – воскликнула она. – Сойер, я не хочу бороться с тобой. Я хочу помочь тебе, помочь нам всем…
– Тогда закрой рот насчет изгородей и перестань вмешиваться. Потому что следующего человека, который будет портить мою изгородь, повесят, как вора. И я не хочу слышать об этом от тебя ни одного слова.
Он вышел из комнаты, стуча сапогами по дощатому полу. Она услышала, как он зашел в свой кабинет и налил себе еще виски.
Как же он изменился! Стал жестоким, холодным, позволил своим амбициям взять над собой верх.
Мэгги подошла к окну и смотрела на застывшую долину и покатые холмы, не видя их. Она думала о будущем, которое их ждет, о том, как все обернется. В душе нарастала тревога. Над Бакаем нависла угроза войны – такой войны, какую этот когда-то мирный городок ковбоев еще не видел. Она боялась за своих дочерей, за Сойера, за Дотти Мей, и за Сэма, и за Грету – боялась за всех.
Глава 20
Зимой в Бакае настали тревожные, опасные времена. Казалось, воздух пропитался дурными предзнаменованиями, промерзшая земля простиралась под небом, постоянно закрытым тучами. С гор дули суровые северные ветры, сама природа как будто мстила обитателям погрязшей в раздорах прерии. Скот голодал и замерзал, люди боролись со стихией и друг с другом и с надеждой ждали весну.
В Тэнглвуде тоже было безрадостно. Джона отказался отвечать на письма родителей. Единственный, от кого они узнавали новости о нем, был Колин, который, надо отдать ему должное, писал каждый месяц, отчитываясь за мальчика.
Судя по всему, Джона стал любимцем сурового старика, дедушки Колина, и, как писал Колин, наслаждался насыщенной жизнью и развлечениями, которые ему предлагал Нью-Йорк-Сити. Колин отдал Джону в престижную частную школу.
Мальчик хорошо успевал в учебе и завел себе много друзей. Мэгги приходилось довольствоваться этими краткими отчетами, хотя она до боли в сердце хотела увидеть Джону.
Она знала, что Сойер, хотя и не признавался, был обижен на мальчика за то, что тот не хотел им писать.
– Весной, еще до объезда, я верну этого мальчишку! – поклялся он. – Помяни мое слово, что бы там ни говорил Вентворт, Джоне не терпится попасть домой!
Мэгги обуревали смешанные чувства по поводу возвращения сына на ранчо. Она всей душой хотела увидеть его, но очень боялась вспышек насилия, которые периодически возникали в прерии. Хотя в суровые зимние месяцы распри по поводу прав на территории и водопои поутихли, она волновалась, что весной они возобновятся. А ей не хотелось бы, чтобы Джона оказался вовлеченным хоть в одну из них. Она беспокоилась даже за Абигейл и Регину и предложила отправить их на лето к тете Луизе в Сент-Луис, пока волнения в Бакае не стихнут, но девочки и слышать об этом не хотели.
– О нет, только не это! Я остаюсь здесь, – заявила Регги, забежав в кухню, где Мэгги и Сойер пили кофе после ужина. Абигейл, вошедшая следом, повторила ее слова.
– Если мы уедем, то это будет выглядеть так, будто мы боимся, а мы не боимся. – Эбби прошла вперед, где ее осветил желтый свет керосиновой лампы. Заняв свое обычное место за столом рядом с Мэгги, она по очереди посмотрела на родителей. – Мы знаем, ты можешь справиться с любыми неприятностями, папа, и мы хотим быть здесь на случай, если потребуется наша помощь.
– Джиггер Ваттсон говорит, что беспорядки кончатся к маю. – Регги накручивала на палец локон своих длинных темных волос. – Он считает, что все владельцы ранчо будут так заняты собственным скотом, что у них просто не останется времени на то, чтобы резать изгороди…
– Он обманывает сам себя, – прервала ее Мэгги. – И вас тоже, девочки. По-моему, вам стоит навестить вашу тетю. Эбби, ты ведь всегда хотела побывать на востоке. Вы будете ходить на концерты, в театр и во всякие интересные места. Это замечательная возможность…
– Они не желают ехать! – взорвался Сойер, гневно глядя на жену. – Черт возьми, Мэгги, девочкам не грозит опасность. Почему их надо увозить из собственного дома из-за пары бродяг и любителей портить изгороди?
– Потому что, когда разгораются страсти, может случиться все что угодно. А я не хочу рисковать, Сойер! – воскликнула Мэгги, встревоженная его самоуверенностью. Но Регги и Абигейл твердо стояли на своем, отметая любые ее попытки убедить их поехать на восток, пока не прояснится ситуация.
Десятого апреля произошла трагедия, которая вызвала новую волну возмущения среди фермеров. Семья Макаллистера – Джейн и ее трое детей-подростков – погибли при пожаре в своем доме. Говорили, что дом подожгли люди, работающие на синдикат. Пит Макаллистер был у Холкомбов на собрании оппозиционеров, когда запылал его дом.
– Это был несчастный случай, трагический несчастный случай, – говорил Маркус Граймс Сойеру и Биллу Бенсону, когда они встретились в его конторе на следующее утро.
– Черт побери, Маркус, этому нет оправданий! – Сойер стукнул по столу кулаком, отчего во все стороны полетели бумажки. – Я могу справиться с любым человеком, который посягает на мою собственность, но будь я проклят, если начну сжигать женщин и детей!
– Как такое могло случиться? – Билл, нахмурившись, потер подбородок. – Маркус, твои ребята переусердствовали.
– Мои ребята выполняют работу, которую я им поручил, – защищают нас, всех нас, от таких типов, как Пит Макаллистер. Мы здесь боремся за свою жизнь, джентльмены. – Глаза Маркуса Граймса, смотревшего на них, сверкали яростным, гневным огнем. – Люк и остальные не знали, что в этом проклятом доме кто-то был. Прошел слух, что Пит отослал семью к родственникам Джейн в Дентон. Ребята не совсем правильно поняли. Старшая девочка заболела, поэтому отъезд отложили на день-два.
Сойер застонал и провел рукой по волосам.
– Теперь плотина прорвана. Это война, мои друзья. – Маркус уставил на них палец, как будто это был штык. – В войне иногда гибнут и гражданские люди. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь пострадал, просто хотели проучить Макаллистера. Он пытался уговорить этих трусов нанять Джейка Рида в надежде, что его оружие нас остановит. И я подумал, что небольшой костер спугнет его – нет, черт возьми, что он спугнет всех, – но… ситуация вышла из-под контроля.
– Рид все еще в городе? – волнуясь, спросил Билл Бенсон.
Маркус поджал губы.
– Да. Почти всю зиму отсиживался в Уэйко, но несколько дней назад снова объявился в городе, и только одному дьяволу известно зачем.
Сойеру все это не нравилось, совсем не нравилось! Но, как сказал Маркус, смерти были случайностью…
– Мэгги надо остановить. – Он ходил взад и вперед по кабинету под холодным взглядом Маркуса. – Она сегодня заявила, что собирается на похороны – против моего желания.
– Тогда будет лучше, если ты пойдешь с ней, – посоветовал Билл, нахмурившись. – Нам лучше в ближайшие несколько недель держаться рядом с нашими женами и детьми.
Остальные молча с ним согласились.
– Я слышал, что Пит после вчерашней ночи совсем лишился рассудка. – Сойер откашлялся. – Я не виню его, но, как я слышал, он собирается мстить… Больше всего меня беспокоит – и к черту притворство, Маркус, я знаю, что это беспокоит и тебя, – ведь никто не знает, на что он и другие фермеры могут решиться. Особенно сейчас, когда они все на взводе. Они никогда не поверят, что это был несчастный случай.
– Несчастный случай или нет, факт остается фактом – Джейн и дети мертвы, – тусклым голосом сказал Билл. – И нам нужно теперь вычислить, что предпримет Макаллистер.
Сойер чувствовал во рту странный кисловатый привкус, который не мог перебить даже кофе, который принесла в кабинет Аннабел.
– Лучше я поеду домой и попытаюсь воззвать к здравому смыслу Мэгги, – устало сказал он. – Если страсти и дальше будут разгораться теми же темпами, то, думаю, ей опасно идти на похороны.
Через несколько минут он уже был на чистом весеннем воздухе и ехал домой. Солнце встало всего пару часов назад, и небо переливалось перламутровым светом, от которого сверкала молодая трава в прерии. На склонах холмов качали головками сапфировые колокольчики, а маргаритки, словно тысячи маленьких солнц, то пригибались к земле, то снова поднимались от ветерка. Воздух, напоенный ароматами, звенел от криков ястребов. Сойер заметил лисицу, мелькнувшую в можжевельнике там, где начиналась изгородь. Он вздрогнул – как нелепо, ужасно смотрится здесь колючая проволока. Она – оскорбление для этой прекрасной земли, но она его будущее. Возврата к прошлому нет.
Он был уже в двух милях от дома, когда раздался первый выстрел. Он прогремел из-за валуна, и пуля попала Сойеру в плечо, сбив его с лошади. Охваченный непереносимой болью, он попытался сесть и потянулся за ружьем, но тут же раздался второй выстрел, и пуля попала в живот. Весь мир словно взорвался перед его глазами. Сойер душераздирающе закричал и упал навзничь, корчась среди белых и желтых маргариток, пачкая их хрупкие лепестки своей кровью. Сквозь солнце, сиявшее над головой, он пытался разглядеть из травы измученное лицо и безумные глаза человека, который приближался к нему.
– Это за Амос и за Линк, – прошептал Пит Макаллистер.
Беспомощный, извивавшийся на земле Сойер увидел, как он снова прицелился в него из ружья.
– А это за Бесси.
Пуля прошла сквозь мышцы в ноге Сойера, оставив зияющее отверстие. Сойер глухо застонал.
Пит Макаллистер удовлетворенно кивнул. Его лицо стало пепельным, из-под длинных каштановых волос, свисавших над большими ушами, сверкали черные, как тлеющие угли, глаза. Потом они затуманились слезами, которые покатились по его небритым щекам.
– Есть кое-что, что тебе следует знать, Блейк, прежде чем я прикончу тебя. – Его голос был хриплым и скрипучим. Пит всегда был спокойным, тактичным человеком, трудолюбивым и серьезным. Но теперь мало что напоминало в этом жутком привидении с сумасшедшими глазами прежнего работящего и богобоязненного фермера, исправно ходившего по воскресеньям в церковь. – Ты не единственный, кто умрет. – Он подошел ближе, и его голос стал звонче, срываясь от собственного горя. – Ты слышишь меня? Я позабочусь обо всех. О Граймсе, Бенсоне и обо всех их домашних, и о твоих тоже… О Мэгги и о твоих красавицах дочках. О твоем сыне Джоне, когда найду его. Все поплатятся за то, что случилось с Джейн и моими детьми.
– Пит… послушай… – Сойер едва мог говорить. Мир померк перед глазами, как будто перед ним опустилась черная стена с точками пронзительного света. Но он старался произнести эти слова, несмотря на то что ослеп от немыслимой боли. – Это сделал я… моя вина. Больше никто в этом… не участвовал. Не надо мстить за…
– А это за Джейн. – Пит Макаллистер всхлипнул и в упор выстрелил в грудь Сойера. На его измученном лице виднелись грязные дорожки от слез.
Он подождал, пока тело его жертвы перестало корчиться, пока оно не превратилось в безжизненную кучу костей, мускулов и крови, а потом повернулся и скрылся в дубовой роще.
После убийства Альмы Макбрайд Мэгги узнала о том, как неожиданно может настичь человека смерть на Западе, но, когда она стояла у могилы Сойера с Эбби и Региной, которые плакали рядом с ней, ее охватило странное чувство невероятности происшедшего. Все вокруг залито солнечным светом, в воздухе стоит аромат дубовых и ореховых почек и полевых цветов. Весь мир вокруг прекрасный и обновленный. А Сойер… Сойера опускают в землю! Его отняли у нее навсегда, они никогда больше не смогут исправить их общую жизнь. В глубине души она была уверена, что еще есть время, что они каким-то образом найдут путь друг к другу, что перемены, которые в нем произошли, исчезнут, как исчез суровый зимний ландшафт под натиском весны и земля снова стала живой и плодородной. В тишине, которая наступила после окончания похоронной службы, когда маленькая группка скорбящих рассосалась и оставила трех женщин одних у могилы, она стояла опустив голову, оглушенная и ошарашенная, прислушиваясь к сдержанным всхлипываниям дочерей и пытаясь осознать случившееся.
Нет, она не могла постичь смысл того, что произошло. Как можно найти смысл в дикости и насилии, неожиданном и жестоком, изменяющем жизнь людей простым нажатием пальца на курок или зажиганием факела? Она стояла под слепящим солнцем и смотрела на земляной холмик, под которым покоился Сойер, и ее руки были холодными, душа онемела и все ее существо охватила страшная усталость.
Позже, уже дома, она сидела как в забытьи, а Аннабел и Хэтти бесшумно ходили вокруг, готовя кофе и сандвичи и перешептываясь друг с другом. Маркус и Билл беседовали с девочками тихими, печальными голосами. Мэгги казалось, будто она парит над ними, наполовину слыша и наблюдая за тем, что происходит вокруг, наполовину скрытая туманом, заслонившим реальность. Дотти Мей не пришла на похороны, не пришли Муры, Бингемы и другие семьи, которых они с Сойером когда-то считали своими друзьями. Она не знала, что стало с Питом Макаллистером. Маркус сказал, что организована группа, которая должна выследить Пита и повесить его за то, что он натворил. Мэгги извинилась, ушла на кухню и сумела справиться с приступом тошноты. Наконец после полудня Граймсы, Бенсоны и еще немногие, кто пришел выразить ей свое сочувствие, уехали.
Уже спускались сумерки, когда она услышала громкий стук в дверь. Сквозь оцепенение, в которое она была погружена, проник страх. Она взглянула на Эбби и Регину, которые сидели, прижавшись друг к другу, на диване, и метнулась на кухню за ружьем.
– Если бы это был Макаллистер, то у вас не было бы шансов, – сказал Джейк Рид, когда она распахнула дверь и оказалась с ним лицом к лицу.
– Вы! Я не слышала, как вы подъехали, – воскликнула она.
Он кивнул, глядя на ее зардевшееся лицо в розово-золотистом свете заходящего солнца.
– Вы не услышали бы и Макаллистера, – повторил он. – Именно это я и хотел сказать. Вы не возражаете, если я войду, мэм?
Пока Мэгги ставила ружье и представляла его дочерям, он внимательно разглядывал девочек – прелестные юные создания с огромными голубыми глазами. Но его взгляд тут же вернулся к женщине с волосами цвета меди, одетой в траур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48