— Да, — обронила я. — Бетти приносила мне от него цветы.
Букеты весенних цветов от Фрэнка поступали в мою спальню каждое утро со дня того несчастного случая.
Я подняла глаза и поймала на себе ее подозрительный взгляд.
— Мы с капитаном Стэнтоном знакомы с малолетства, — попыталась оправдаться я.
— Позволь дать тебе мудрый совет, Джорджиана, — сказала леди Уинтердейл. — Когда молодой красивый военный оказывает знаки внимания замужней женщине, это может дать повод к различным слухам.
Дрожа от гнева, я возразила:
— Позвольте вам заметить, леди Уинтердейл, что мне до смерти надоели разговоры о том, что подумают в свете. Если мой муж не возражает против нашей дружбы с Фрэнком, это больше никого не касается!
Леди Уинтердейл, вытянув острый нос, взглянула на меня поверх чашки с кофе.
— Вот как, — промолвила она. — А кто тебе сказал, что твой муж не возражает против этой дружбы?
— Ну конечно, он не против, — отрезала я. — Почему он должен запрещать мне это?
Леди Уинтердейл заявила со всей прямотой:
— Ты приехала в Лондон, не имея ничего, кроме хорошенького личика и милой улыбки, Джорджиана, и ты стала графиней. Не будь же дурочкой, не настраивай против себя Филипа, общаясь с бывшими ухажерами.
— Фрэнк вовсе не ухажер! — горячо возразила я. — У Филипа нет оснований меня ревновать, и он это знает!
— Неужели? — насмешливо заметила леди Уинтердейл и, поставив чашку, поднялась из-за стола. — Подумай о том, что я сказала, дорогая моя. Я понимаю, супружеская жизнь с таким человеком, как Филип, может явиться потрясением для невинной девушки, но если твой брак тебя разочаровал, следует по крайней мере сохранить видимость респектабельности. Нельзя бросать тень на фамилию Уинтердейлов.
Такой человек, как Филип? Вот уже второй раз мне приходится это слышать. Что она имеет в виду? Она что, считает, что Филип силой принуждает меня к исполнению супружеского долга?
Дверь за ней закрылась, и я осталась одна.
Эта женщина просто невыносима, думала я. В ней совершенно отсутствуют искренние чувства. Ее заботит только внешняя респектабельность.
И она ошибается в отношении Филипа.
По крайней мере в том, что касается моего отношения к браку с ним.
Но может быть, она права насчет отношения Филипа к Фрэнку?
Я отодвинула тарелку с нетронутой яичницей, глотнула кофе и попыталась вспомнить, что произошло за прошедшие четыре дня.
Я была больна, и Филип спал на кровати в гардеробной. Он сказал, что делает это, чтобы не потревожить меня. Я попыталась возразить, утверждала, что буду спать гораздо лучше, если он ляжет рядом, но он не послушал.
По правде говоря, мне было больно, что он покинул меня.
Но неужели он думает, что я влюблена в Фрэнка?
Что ж, сегодня я чувствую себя прекрасно. У него больше нет повода спать в гардеробной. Я подожду и посмотрю, как он поведет себя сегодня ночью.
Я отставила чашку с кофе и мысленно пожелала, чтобы мы никогда не уезжали из Уинтердейл-Парвд.
***
В тот же день мы с Кэтрин поехали к герцогине Фэркасл на концерт. Первым, кого я увидела, войдя в музыкальный салон, был лорд Ротерэм. Его трудно было не заметить, поскольку он направлялся прямо к нам с решительностью, в которой таилось нечто большее, чем просто желание поприветствовать нас.
— Леди Кэтрин, — промолвил он, приблизившись к нам. — Как я рад снова вас видеть. — Его карие глаза так и светились от счастья.
Камень свалился у меня с души.
— Лорд Ротерэм, — ответила Кэтрин.
Я взглянула на нее — она сияла. Так-так-так, подумала я. Похоже, когда у лорда Ротерэма закончится период траура, Кэтрин получит предложение руки и сердца.
От будущего герцога!
— Вы, вероятно, помните мою подругу леди Уинтердейл, — продолжала Кэтрин.
— Конечно. — Будущий герцог отвесил мне учтивый поклон. — Но когда мы виделись с вами в последний раз, вы еще были мисс Ньюбери. Позвольте поздравить вас, леди Уинтердейл, и пожелать вам счастья.
— Благодарю вас, милорд, — сказала я.
— Моя матушка пригласила сегодня еще нескольких гостей послушать, как вы играете, леди Кэтрин, — сказал лорд Ротерэм. — Позвольте вам их представить.
Он подвел нас к супружеской паре, и я тут же узнала Чарльза Говарда — того самого джентльмена, которого мой батюшка вынудил обратиться к ростовщикам, чтобы выплатить требуемую сумму.
Лорд Ротерэм приступил к церемонии знакомства:
— Леди Уинтердейл, леди Кэтрин, позвольте представить вам мистера и миссис Говард. — Он посмотрел на Кэтрин. — Миссис Говард большая любительница музыки и выразила желание послушать вашу игру, леди Кэтрин.
Кэтрин зарделась от смущения и удовольствия.
Мы с Чарльзом Говардом молча воззрились друг на друга, пока остальные беседовали о том, какую пьесу выберет сегодня Кэтрин.
— Вы уже оправились после несчастного случая, леди Уинтердейл? — негромко спросил он меня, и я не могла не отметить злорадный блеск в его голубых глазах.
— Да, благодарю вас, — спокойно ответила я.
— Ваша жизнь в опасности, не так ли? — продолжал он так же тихо.
Я внутренне съежилась от его слов.
— Мне так не кажется.
— Не кажется? — Он смахнул невидимую пылинку с рукава. — Подумайте сами, вы заставили Уинтердейла жениться на себе, а спустя всего две недели чуть не попали под колеса экипажа.
Я уставилась на него, не веря своим ушам.
— На что вы намекаете?
— Об этом говорит весь город, леди Уинтердейл, — насмешливо ответил он.
— Чарльз, — обратилась к нему миссис Говард, — нам пора занять места. Начинается концерт.
Я наблюдала, как худощавый светловолосый молодой джентльмен и его жена усаживаются в креслах в середине ряда. Потом я повернулась к Кэтрин и лорду Ротерэму.
— Я занял нам места в первом ряду, — сказал он мне. — Пройдемте туда. Полагаю, миссис Робертсон начнет с концерта для арфы.
Я просидела весь концерт в крайне подавленном настроении. Неужели по Лондону гуляют слухи, что Филип виноват в том, что со мной случилось?
Если это так, подумала я, то эти сплетни распространяет истинный виновник.
Он намеревается разделаться со мной и одновременно сделать так, чтобы подозрение пало на Филипа.
При мысли о том, что я столкнулась с дьявольски хитрым противником, мне стало страшно не на шутку.
Когда приеду домой, то непременно переговорю с Филипом, решила я. Он что-нибудь придумает, чтобы сладить с этим коварным злоумышленником.
***
К тому времени, как мы с Кэтрин вернулись с концерта, Филип уже заперся в библиотеке со своим поверенным в делах. Я поднялась вместе с Кэтрин наверх в ее гардеробную.
— Итак, Кэтрин, — начала я, — не пора ли мне все рассказать? Что происходит между тобой и лордом Роте-рэмом?
Ее щеки порозовели, а глаза засверкали, словно звездочки.
— О, Джорджи, он сделал мне предложение!
Я горячо обняла ее:
— Я так счастлива за тебя, дорогая! По-моему, он очень приятный человек.
— Да, да. И он так страдал все эти годы. Его жена была очень больна, ты ведь знаешь. Мне кажется, он немного винит себя за то, что хочет жениться почти сразу после ее смерти, но те последние годы, что они провели вместе, были полны боли. Он заслуживает счастья. И… о, Джорджи, я так его люблю!
— Я уверена, ты сделаешь его счастливым, — сказала я. — А он, в свою очередь, является тем серьезным, глубоко чувствующим человеком, который и тебе подарит счастье.
Она улыбнулась, и улыбка сделала ее лицо чрезвычайно привлекательным.
— А что скажет об этом твоя матушка? — спросила я. — Она будет на седьмом небе, когда ты станешь герцогиней.
Кэтрин бросила на меня озорной взгляд.
— Мы с Эдвардом решили, что с объявлением о помолвке Лучше подождать до конца его траура. Наши родители пока ничего не знают. Не думаю, что герцогиню удивит это известие, а вот мама точно удивится.
Я засмеялась:
— Она замучает тебя расспросами.
Кэтрин округлила глаза.
— Это уж точно.
Я помрачнела и спросила:
— Кэтрин, до тебя тоже дошли слухи о том, что в моем падении с лошади виноват Филип?
Она испуганно покосилась на меня:
— Нет, я ничего такого не слышала. А разве это так?
— Кое-кто сказал мне, что об этом говорит весь Лондон.
— Это безумие, — сказала Кэтрин. — Зачем Филипу подстраивать все это?
— В свете считают, что я вынудила его жениться на мне, и теперь он пытается от меня избавиться.
Кэтрин потупилась.
— Я не верю этому, — промолвила она несколько неуверенно.
«О Господи, — подумала я, — если даже Кэтрин считает, что это возможно, то…»
— Да и как можно в это поверить? — подхватила я. — Филип может причинить мне не больше зла, чем лорд Ротерэм — тебе.
Это прозвучало довольно резко. Признаться, я рассердилась на Кэтрин за отсутствие в ее словах твердой уверенности.
— Я немного устала, — сказала я, поднимаясь с шезлонга. — Пойду посплю немного перед обедом.
— Правильно, Джорджи, — мягко промолвила она. — Не следует переутомляться — ты же первый день как встала с постели.
Я улыбнулась, еще раз пожелала ей счастья и вышла в коридор, направляясь в свою комнату. Там я села за письменный стол и составила коротенькую записку Филипу, а затем попросила одного из лакеев отнести ее в библиотеку. Он не должен уйти из дома, не повидавшись со мной. Нам предстоял очень серьезный разговор.
Глава 19
Я сидела в нашей спальне и тихонько покачивалась в шезлонге, глядя в окно на цветущую клумбу с тюльпанами во внутреннем дворике. В комнату вошел Филип.
— Ты хотела меня видеть? — спросил он.
Я отвернулась от окна и взглянула на своего супруга. Между черных бровей залегла глубокая морщинка, голубые глаза смотрели настороженно.
Я начала без преамбул:
— Сегодня мы с Кэтрин ездили на концерт к герцогине Фэркасл, и там был Чарльз Говард. Он пытался делать гнусные намеки на то, что по городу якобы поползли слухи, что этот несчастный случай в парке произошел по твоей вине. Ты тоже слышал такие сплетни, Филип?
Он сделал несколько шагов, но не ко мне, а по направлению к камину, и встал, облокотившись на каминную полку.
— В городе всегда о чем-нибудь болтают, — небрежно заметил он. — Этим живет наше высшее общество.
— Ты ведь понимаешь, что кому-то выгодно распространять эти слухи, и это скорее всего тот, кто действительно виновен в моем падении.
Он не ответил, продолжая смотреть на меня с той же раздражающей настороженностью в глазах.
— Господи ты Боже мой! — воскликнула я, вскочив на ноги. — Да разве ты не видишь, что происходит? Если этому ненормальному удастся привести в исполнение свой дьявольский план, подозрение падет на тебя!
— Я это прекрасно понимаю, — ответил он.
Поскольку он так и не сделал движения мне навстречу, я сама подошла к нему, обвила его руками за талию, прижалась щекой к его плечу и промолвила:
— Что же ты обо всем этом думаешь? Может, нам лучше что-нибудь предпринять, чтобы предотвратить его дальнейшие попытки?
Он обнял меня так осторожно, словно я была фарфоровой статуэткой.
— Я так и собираюсь поступить, — сказал он.
Его дыхание шевелило мои волосы, и я закрыла глаза и прильнула к нему всем телом.
— Ты выглядишь усталым, — заметила я. — Тебе, наверное, неудобно спать на этой узкой кровати в гардеробной. Сегодня ночью перебирайся в нашу спальню.
Я была так близко от него, что слышала, как участились удары его сердца при этих словах, но когда он заговорил, голос его звучал негромко и спокойно:
— Ты так считаешь?
— Да, — ответила я. — Я на этом настаиваю.
***
Ко времени обеда я почувствовала себя более усталой, чем предполагала, и когда Филип сообщил, что ему ненадолго надо уйти, решила подняться к себе и подождать его в постели.
Вскоре я уснула. Проснувшись под утро, я обнаружила, что Филипа рядом со мной нет. Я не на шутку рассердилась. Если он опять спит в гардеробной, потребую у него объяснений.
Но, открыв дверь гардеробной, я увидела, что комната пуста. Покрывало на постели было нетронуто.
Пробило четыре часа утра, а Филип еще не приходил домой.
Я почувствовала себя оскорбленной. Сегодня днем я сделала все возможные намеки — не может быть, чтобы он их не понял. Что же случилось? Он же так желал меня в Уинтердейл-Парке.
Неужели в Лондоне у него есть любовницы, и я ему теперь не нужна?
Это была ужасная мысль, и я сразу постаралась выкинуть ее из головы. Но мне не удалось.
Следующие полчаса я провела без сна в темной спальне, и наконец услышала, как кто-то входит из коридора в дверь соседней гардеробной. Филип вернулся.
Дам ему четверть часа, мрачно решила я. А потом пойду в гардеробную, и если он улегся в эту узкую кровать, пусть объяснит причину, побудившую его это сделать.
Прошло десять минут, затем дверь гардеробной открылась, и в спальню вошел Филип. Железная рука, сжимавшая сердце, внезапно ослабила хватку.
Я смотрела на него в свете свечи, которую он нес, освещая себе путь. Влажные волосы упали на лоб, по щекам стекали капли — похоже, он плеснул себе в лицо водой и не вытерся как следует полотенцем. Воротничок ночной рубашки завернулся и сбился на сторону. Он ступал нетвердым шагом. Или, скорее, так медленно и с такой осторожностью, что это выглядело подозрительно.
Мне уже доводилось видеть подобную походку у своего отца. Я села в постели.
— Филип! — гневно воскликнула я. — Да ты пьян!
Мои слова застали его врасплох. Он вздрогнул, и свеча в его руке угрожающе покачнулась.
— Черт возьми, — произнес он. — Я мог уронить свечу и устроить пожар, Джорджи. Не пугай меня так.
Голос его звучал невнятно.
— Не ругайся, — отрезала я. — Ты выпил. Не смей этого отрицать.
— Я и не собираюсь это отрицать. — Он осторожно продвинулся к кровати, поставил свечу на прикроватный столик и лег в постель рядом со мной.
Все это начинало меня злить.
— Ты был в клубе? — спросила я.
— Нет, — невнятно пробормотал он. — У меня была встреча с одним моим старым знакомым — он имеет большое влияние в лондонском преступном мире. Я надеялся, что он поможет мне узнать, кого наняли подстроить твое падение с лошади.
Я размышляла над этим с минуту, потом спросила:
— И у него есть какие-нибудь идеи на этот счет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38