– Скажи ему. Ты должна ему сказать. Мы можем обвенчаться здесь. Нет никакой разницы. Для него.
– По-моему, он не тот человек, которому можно указывать. Он все делает по-своему.
– Пожалуйста, – прошептала Имоджин.
Мэри вздохнула и высвободила руку.
– Я попробую, только сначала одену тебя. – Она подошла к комоду и стала выкладывать одежду. – Но мало шансов сделать невозможное, – недовольно пробурчала она.
– Нет. Я не буду венчаться в чертовой спальне.
Роберт говорил спокойно, но Мэри видела ярость в его глазах. Все-таки она попыталась еще раз.
– Я вам говорила, леди Имоджин никогда не покидает свою комнату; она не понимает, какая разница, где венчаться.
Роберт уставился на черные головешки в очаге. Он всю ночь просидел в своей комнате, глядя, как медленно умирает огонь. Слишком важной была для него эта ночь, чтобы терять ее на сон. Перед рассветом он встал и тщательно облачился в наряд, купленный специально для брачной церемонии.
Застегивая ремень на простой черно-серебряной тунике, Роберт почувствовал спокойствие.
В сегодняшнем дне было нечто правильное, то, чего не хватало другим дням его жизни, и эта правота требовала от Роберта объявить леди Имоджин своей женой перед лицом ее людей. Отныне их людей.
Он повернулся к Мэри.
– Венчание будет в зале через час, – тихо сказал он. – Я зайду за ней.
Мэри замерла, потом кивнула и вышла. Она умела понимать, когда борьба проиграна. Лучше провести оставшееся время с Имоджин, подготовить ее. Кажется, сегодня самое время победить ее страх.
Роберт встал, подошел к столику, где с вечера оставил кошелек, высыпал содержимое мешочка на ладонь.
Блеснуло золотое кольцо. Он хорошо помнил странное чувство, которое охватило его при виде этого символического дара будущей жене. Раньше ему не приходилось покупать такие вещи, и он не представлял себе, как оно будет смотреться на неведомой женщине.
Теперь ее образ прожигал мозг своим разъедающим великолепием. Он видел ее лицо в пляшущих отблесках огня и жаждал прижаться к атласной коже. Этот образ преследовал его всю ночь, но не был пугающим, наоборот, Роберт представлял себе замечательное будущее, о котором и не мечтал, которого, как он чувствовал, был недостоин.
Леди Имоджин. Его Имоджин. Его жена. Кольцо жгло ладонь.
– Ну что, мальчик, готов? – раздался мягкий голос Мэтью.
Роберт выпрямился, поднял голову. Обернувшись, он увидел, что его друг и оруженосец стоит в дверях и чувствует себя крайне неловко. Влажные волосы Мэтью зачесал назад в совершенно жуткую прическу, хороший костюм смотрелся на нем неуместно, но в глазах старика светилась гордость.
– Мэтью, за всю свою жизнь я еще никогда не чувствовал такой готовности.
– Тогда идем, мальчик.
Дверь в комнату Имоджин была открытой, и Роберт вошел тихо, желая оценить ситуацию, чтобы решить, как лучше вести себя с невестой.
Она сидела на полу, прижав колени к груди. Волосы закрывали лицо. Он почувствовал непривычное тепло в груди, увидев, что и она одета для особого случая – облегающее бледно-розовое платье, перехваченное на талии золотым кружевным поясом.
Ее красота ошеломила Роберта. Это было почти за пределами его понимания. Улыбнувшись, он присел перед ней; колени слегка хрустнули. Она вскинула голову.
– Кто здесь? – Голос Имоджин был слабый, дрожащий. Он увидел следы слез на лице.
Роберт отругал себя за то, что не предупредил ее о своем приходе. Меньше всего он хотел ее напугать.
– Извините. – Ему показалось, что его голос звучит слишком грубо. – Я не хотел к вам подкрадываться.
Она попыталась улыбнуться.
– Ко мне все подкрадываются. Я подумываю, не снабдить ли слуг колокольчиками.
– Не думаю, что хотел бы носить колокольчик.
– Нет, конечно. – Она секунду собиралась с силами. – Пожалуйста, не заставляйте меня спускаться вниз.
Он посмотрел на свои мозолистые, в шрамах руки и постарался придать голосу спокойствие и безразличие.
– Вы не хотите признать меня мужем перед лицом своих людей?
Казалось, она была ошеломлена.
– Вы думаете, что я стыжусь выходить за вас замуж?
Он пожал плечами:
– Возможно.
Она рывком протянула руку, желая коснуться его руки, но наткнулась на колено. Твердое и теплое.
– Нет, это не имеет к вам никакого отношения. Я вас недостаточно знаю, чтобы стыдиться. – Она опустила голову. – Вы были ко мне добры.
– С вами легко быть добрым.
– Ну так сделайте еще одно доброе дело. – В голосе послышалась мольба. – Я никогда не покидала эту комнату с тех пор, как приехала на север. Я пробовала, но не смогла. Через две ступени я уже не знаю, где нахожусь. Меня охватывает паника. Как будто я одна… в аду. – Голос дрогнул. – Я не хочу оставаться в одиночестве.
Смутное чувство, что она его отвергает, рассеялось, теплота возникла в сердце Роберта и быстро распространилась по телу, в том месте, которого касалась ее маленькая ручка, было горячо. Он накрыл ее ладонь своей рукой.
– Вы не будете одна. Обещаю не отходить от вас ни на секунду. – Он погладил ее мокрую щеку. – Я буду вашими глазами.
– И вы не оставите меня одну в темноте? – спросила она, имея в виду сегодняшний день.
– Никогда, – ответил он, имея в виду все дни – с сегодняшнего утра и навеки.
Глава 3
Она услышала шум собрания задолго до того, как они подошли к залу.
Тихий ропот множества голосов усиливался в ее голове до рева. Имоджин так долго прожила в изоляции, что ее ужасало присутствие людей из имения и ближайших деревень. Шум туманил разум, она двигалась, как во сне.
В этом сне единственной реальностью был Роберт. Исходящее от него тепло умеряло страх, от которого внутренности сворачивались в холодный ком. Он держал ее возле себя так бережно, как будто она была из хрусталя.
Такая нежность была самым удивительным из всего, что она открыла в этом воине. Она ожидала, что он разозлится из-за ее нежелания покинуть комнату, но он просто поднял ее с пола и взял под руку, уверенно положив другую руку сверху. Имоджин оказалась почти заключена в объятие.
Роберт медленно вывел ее из спальни. Спокойный низкий голос придал сил сделать первый шаг. Потом следующий. Но перед лицом множества людей этого было уже недостаточно.
– Мы подошли к двери главного зала. Все хорошо, – подбодрил ее Роберт, но даже его спокойный голос не смог унять хаос в душе. Все силы ушли на то, чтобы дойти до двери, а теперь они растаяли.
От неуверенности она словно приросла к полу.
– Я слышу много людей. Сколько их? – Голос надломился от ужаса. – Их слишком много.
Он отпустил ее руку, обнял за дрожащие плечи, покрепче прижал к себе. У нее не было сил отказаться от этой поддержки.
Она прислонилась к нему, едва удерживаясь от того, чтобы не уткнуться головой в мужское плечо. Он такой сильный, что сможет одолеть весь мир. Впервые за всю жизнь она положилась на чью-то силу.
Сейчас было не важно, что Роберта прислал братец, что она его совсем не знает. Единственное, что имело значение, – это его сильная, мускулистая фигура и покой, который он излучает. Запах мужчины и сандалового дерева ее успокоил, но и странным образом взволновал.
– Здесь только домашние, – утешил ее Роберт, – и жители соседних деревень.
Она глубоко, прерывисто вздохнула.
– Я слишком долго была одна.
На секунду Роберт прижал ее к себе, и Имоджин почувствовала, что он тоже глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Что ж, теперь вы не одна.
Он даже себе не смог бы объяснить, почему после ее слов стеснило грудь. Чувство было такое странное, что он не пытался его как-то определить.
Легче было понять, что вызывает ярость: вопросы, сверлившие мозг. Он знал, что ответы ему не понравятся.
Почему эту женщину вышвырнули в безвестный уголок на удаленном острове? Почему бросили на попечение нескольких женщин и стариков? Почему оставили в такой изоляции, что она пугается даже людей, собравшихся на ее свадьбу?
Это было непонятно, но когда он попытался найти причину преступного умысла, в его глазах загорелся смертельный огонь, и Роберт постарался унять свою злость.
В нем клокотал праведный гнев, но он не хотел, чтобы хрупкая женщина это почувствовала и испугалась силы его гнева. Видит Бог. Роберт и сам был им слегка напуган.
– Что такое? Вы напряглись. Что-то идет не так? – дрожащим голосом спросила Имоджин.
Роберт старательно расслабил мышцы, отругав себя за то, что не проявил осторожности. Может, его невеста и слепая, но отнюдь не бесчувственная дура. Она заметила охвативший его гнев, и хотя он был направлен на ее врагов, Роберт не желал, чтобы кто-то знал о том, чем он обеспокоен и недоволен.
К тому же с прошлым ничего не поделаешь. Позднее у него будет время для возмездия. А сейчас ей лучше не знать, с каким буйным рыцарем она связывает свою судьбу.
– Ничего особенного, просто я не вижу священника и беспокоюсь.
Она кивнула и инстинктивно обвела комнату незрячими глазами.
Его холодный ответ вызвал разочарование, и она жестко сказала себе, что не имеет права на искренние чувства. В конце концов, это всего лишь сделка, и если ей приятно находиться в его руках, это вовсе не значит, что нужно ожидать от него фальшивого проявления чувств, которых он не испытывает.
– Вы, случайно, не меня ищете? – послышалось сзади.
Роберт повернулся и с прищуром посмотрел на священника, который в ответ добродушно улыбнулся.
– Извините за задержку, – бодрым тоном сказал священник и разгладил и без того аккуратное одеяние, – но я… э-э… был в отлучке, когда принесли ваше послание.
Он обаятельно улыбнулся, и Роберт постарался спрятать острую неприязнь к этому льстивому человечку.
Его настроение не улучшилось, когда священник перевел взгляд на Имоджин и просиял.
– Позвольте сказать, мне редко доводилось видеть столь лучезарную невесту, как наша прекрасная леди Имоджин. – Он поднес к губам ее руку и приложился к кончикам пальцев.
Роберт чуть не зарычал. Ему страстно хотелось ударить негодяя, но он ограничился тем, что вперил в него взгляд, обращавший в бегство даже закаленных бойцов. Священник этот взгляд проигнорировал, задержал губы на ее коже, затем, должно быть, все же заметил недовольство Роберта и со вздохом отстранился. Роберт с трудом удержался, чтобы не схватить руку Имоджин и не вытереть.
– Думаю, пора начинать. – Священник с видимым облегчением вздохнул. – Небольшое вступительное слово, и я доведу эту толпу до предсвадебного исступления.
Коротышка уверенно вошел в зал и потребовал тишины. Роберт поморщился. Казалось, священник повелевает собравшимися, как рабами.
– Безмозглый осел, – прорычал он, ни к кому не обращаясь.
– Он всегда таким был. – Имоджин улыбнулась.
Роберт поднял брови.
– Вы знаете этого напыщенного дурака?
– Я его помню, – поправила она. – Йен учился на оруженосца, служил у моего отца. Он был любителем женщин, пока не… м-м, не понял своего «призвания». Хотя я не знала, что он священник здешнего прихода. – Она пожала плечами. – Наверное, его назначил Роджер. Эти двое всегда были близки.
Роберт озадаченно нахмурился.
– Откуда вы знаете, что это Йен, если…
– Если не вижу его, вы хотите сказать? – спросила она, и Роберт в ответ хмыкнул, немало смущенный собственной неуклюжестью.
– Я чувствую, – сказала она, впервые стараясь объяснить свой темный мир. – Мы больше, чем тела и лица. У человека столько других маленьких особенностей, что если быть внимательным, без труда их распознаешь. Я знала Йена в детстве. Звук голоса, отсутствие кончика пальца на правой руке. – В первый раз за это утро она по-настоящему улыбнулась. – Гладкая, самодовольная чепуха, которая льется, стоит ему открыть рот. Все это отличительные признаки.
Роберт невольно улыбнулся, и злость, которую он испытал к священнику, немного остыла.
– Самодовольная чепуха или что другое, но именно он нас обвенчает.
«Обвенчает». От этого слова у Имоджин живот свело холодом. Для поддержки она положила руку на грудь Роберта.
– Вы уверены, что хотите этого? Я понимаю, вы это делаете, чтобы получить землю, но, наверное, есть какие-то другие способы… – Она ощутила беспокойство в своем голосе, но не знала, что больше боится услышать в ответ – «да» или «нет».
Роберт накрыл ладонью ее маленькую нежную ручку, стараясь не думать о том, какие у него мозолистые, в грубых шрамах руки.
– Вы пытаетесь сказать, что не хотите выходить за меня замуж? – спросил он таким тоном, как будто ответ ему не важен.
Она помедлила, потом покачала головой. Спасения нет. Не Роберт Боумонт, так кто-то другой. Роджер не даст ей сбежать, не даст выйти из своей жестокой игры, об этом нельзя забывать. И еще нельзя забывать о том, что Роберта выбрал он.
Чем думать о его грудных мышцах, которые она ощущала под туникой, лучше бы подумать о собственном выживании.
Роберт дал себе мгновение на передышку, потом коротко сказал:
– Отлично! – Не удержался и нежно поцеловал ее в лоб, наслаждаясь нежностью кожи. – Тогда пойдем и поженимся, малышка!
Церемония прошла как в тумане. Позже Имоджин не могла вспомнить ничего, кроме того момента, когда Роберт чистым, сильным голосом произнес обет. На какой-то миг ее душа оживилась, в ней колыхнулась вера в хорошее.
Но тут же пришлось напомнить себе, что этого человека прислал брат. Она боролась с собой и потому не обратила внимания на приветственные крики, когда Роберт нагнулся ее поцеловать.
Он на секунду задержался, купая ее губы в тепле своих губ. Имоджин ахнула от острого, звенящего чувства. Роберт завладел ее губами, как своей собственностью.
От этого поцелуя, казалось, ожили все нервные окончания, огонь пробежался по телу, щекоча и дразня. Это было настолько не похоже на все, что ей приходилось испытывать, что она поддалась инстинкту – приоткрыла рот. Единственным откликом собственной воли было желание прижаться к Роберту.
Его язык медленным, дразнящим движением пробежался по зубам и скрылся. Касание было коротким, но когда прекратилось, она почувствовала себя покинутой. На долгий момент она забыла о зрителях, но когда Роберт отодвинулся, сквозь туман, которым он ее окутал, стали доноситься голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33