Элизабет улыбнулась:– Наверное, она была женщиной со вкусом…– Да, мэм. Она была… именно такой и очень походила на вас.Элизабет снова улыбнулась. Она прекрасно понимала, что Дасти, сравнивая ее со своей матерью, хотел сделать ей комплимент.– А где теперь ваша семья? Ваши родственники не волнуются за вас?– Нет, мэм. – Дасти посмотрел куда-то в сторону, потом вновь заговорил: – Мы переселились на Запад. И как-то раз на нас напали команчи. Но меня дома не было. Я собирал в лесу сухие ветки, а когда вернулся, то увидел, что наш фургон подожжен, а семья оскальпирована. Но я ничего не слышал. Думаю, они не успели даже закричать.Элизабет вздрогнула. Глядя на Дасти широко раскрытыми глазами, пробормотала:– Как… как это ужасно. – Она с трудом подбирала слова. – И это было… недавно?– Около восьми лет назад.– Но… вы ведь… Вы были тогда почти ребенком! Дасти пожал плечами:– Здесь быстро становишься взрослым.Элизабет попыталась представить, как мальчик – ему тогда вряд ли было больше десяти лет – находит обезображенные тела своих родителей и остается один в дикой глуши, Как же он выжил? И что чувствовал? Как такое могло случаться?Элизабет, конечно, слышала страшные истории об индейцах, но до сих пор они оставались для нее всего лишь „историями“.Дасти потупившись, пробормотал:– Пожалуй, мне лучше вернуться к работе.– Благодарю вас за цветы, Дасти.Элизабет улыбнулась ему, и парень залился краской.– Не стоит благодарности, мэм.Он уже собрался уходить, но Элизабет удержала его:– Могу ли я спросить… Где вы их нашли? Дасти кивнул в сторону холма:– Вон там. Примерно на середине склона.Элизабет помнила эту лужайку – они с Джедом видели ее, когда въезжали на ранчо. Она взглянула на хижину. Там у нее не было никаких особых дел – во всяком случае, ничего срочного. Но она весь день ломала голову над тем, как украсить их убогое жилище, сделать его уютнее и привлекательнее, более похожим на настоящий дом. Теперь Элизабет поняла, что именно требуется, и ничто не могло остановить ее. Она хотела начать немедленно.– Дасти, мне хотелось бы съездить туда. Немного помедлив, парень спросил:– Вы хотите, чтобы я сопровождал вас? Элизабет с улыбкой ответила:– Благодарю, но у вас ведь работа. Я просто подумала… Нет ли здесь где-нибудь седла, которым я могла бы воспользоваться?– Вполне возможно, что есть, – раздался у нее за спиной чей-то голос.Элизабет обернулась и увидела Скунса, стоявшего у стены хижины. Глядя на Элизабет, чуть прищурившись, он спросил:– Что вы собираетесь сделать с этим седлом? Элизабет сверкнула улыбкой.– Хочу оседлать лошадь. Вы не знаете, где найти подходящую лошадь?Скунс взглянул в сторону кораля.– Которую?Элизабет задумалась. У Джеда были прекрасные лошади – все крепкие, выносливые и ухоженные, – и она не знала, какую выбрать.– Я думаю, чалого жеребца, – проговорила наконец.– Возьмите лучше гнедого, – посоветовал Дасти. Скунс сплюнул и проворчал:– А босс как считает? Он не против, чтобы вы скакали на лошади?Элизабет рассмеялась:– Я уверена, что он не стал бы возражать. У меня должна быть собственная лошадь, раз я живу здесь. Разве не так?Скунс, казалось, о чем-то задумался. Наконец подошел к Дасти и проговорил:– Принимайся за работу, парень. Ты и так слишком долго отдыхаешь.Поправив ремень с кобурой и сдвинув на затылок широкополую шляпу, Скунс вразвалочку зашагал к коралю. Не прошло и минуты, как он уже выводил гнедого.Элизабет вошла в хижину, чтобы надеть перчатки и шляпку. Жаль, что она не догадалась купить в Галвестоне костюм для верховой езды или хотя бы сапоги. Что ж, придется довольствоваться тем, что есть.Когда она вышла из хижины, Скунс придерживал уже оседланного гнедого. Пытаясь скрыть свой страх, Элизабет спросила:– Это… и есть ваше седло? Скунс снова сплюнул.– Оно и есть.Человек, которому когда-то принадлежало это седло, был похоронен в могиле среди скал где-то к югу от Сьерра-Мадре, но Скунс не думал, что леди надо знать об этом. Он не думал также, что ей следует знать, кто уложил его в могилу.– Забирайтесь в седло. Я придержу стремя. Элизабет в смущении откашлялась.– Простите, мне кажется, вы меня не поняли. Мне нужно дамское седло.Скунс прищурился.– У нас седла только такие. Чем оно вам не нравится?– Но видите ли… – Элизабет еще больше смутилась. – Для дам требуется специальное седло, боковое. Потому что леди сидят в седле не так, как мужчины.Скунс в изумлении уставился на Элизабет. Наконец сплюнул и решительно заявил:– Это самая величайшая глупость из всех, что мне довелось услышать. Так вы поедете или нет?Элизабет попыталась улыбнуться:– Что же, мистер… – Она замялась. – Простите, у вас есть другое имя? Я не могу называть вас Скунсом.Скунс смотрел на Элизабет, явно озадаченный ее словами. Он уже почти забыл свое настоящее имя.– Да, есть, – кивнул он наконец. – Хью Джессоп.– Скажите, мистер Джессоп, – Элизабет снова улыбнулась, – у вас не было сестры или жены?Скунс отвел глаза.– У меня когда-то была жена. В Теннесси… Хорошая была девочка. Умерла от холеры.Элизабет из деликатности немного помолчала, потом спросила:– А ваша жена ездила верхом? Скунс нахмурился и буркнул:– Черт бы… – Сообразив, что не следует выражаться в присутствии леди, он в смущении умолк. Затем вновь заговорил: – У нас никогда ничего не было, кроме старого мула. Мы использовали его как тягловую силу.Элизабет кивнула:– Ясно. – Взглянув на огромное седло западного образца, украшавшее спину гнедого, добавила: – Ну ладно, не важно. Думаю и это подойдет. Можете найти для меня ящик, чтобы я забралась в седло?Скунс посмотрел на Элизабет так, словно не был уверен, что правильно понял ее. Потом повернулся и отправился выполнять просьбу. Он держал коня под уздцы, пока она влезала на ящик. Дасти же оставил работу и с любопытством наблюдал за происходящим.Элизабет поставила в стремя ногу, потом уцепилась за луку обеими руками и с легкостью взлетела в седло.Скунс, покачав головой, пробормотал:– Так дело не пойдет, миссис Филдинг. Слезайте-ка лучше, пока не расшиблись насмерть.Элизабет весело рассмеялась:– Все будет хорошо, мистер Джессоп. Хотя в следующий раз я была бы вам признательна, если бы вы чуть-чуть укоротили правое стремя. Жеребец может нервничать, если оно будет висеть так, как теперь.– Как же тогда конь узнает, чего вы хотите от него? – спросил Скунс, укорачивая стремя.– Я буду управлять с помощью поводьев, – ответила Элизабет. – А вы как управляете лошадьми?– Есть только один способ, – заявил Скунс. – С помощью моих…Скунс хотел сказать „ног“, но осекся. Произнести в присутствии Элизабет слово „черт“ он бы мог, но не мог выговорить слово „ноги“.Элизабет ослепительно улыбнулась и тронула поводья.– Благодарю вас за помощь, мистер Джессоп. А также за седло. Я хочу подняться вверх по холму до плакучей ивы. Скоро вернусь.Она не без изящества повернула коня и поскакала легкой рысцой – юбки ее развевались на ветру.Дасти подошел к Скунсу, снял шляпу и утер пот со лба.– В этом есть смысл, – пробормотал он, снова надевая шляпу.Скунс подозрительно покосился на него.– Похоже, ты тоже об этом думаешь, – продолжал Дасти. – Хотел бы ты жениться на женщине, которая сидела бы в седле по-другому?Скунс почесал в затылке. Затем молча покачал головой и, надев шляпу, взялся за работу.Джед бросил последнее бревно на повозку и взобрался на лошадь. Если бы у него был выбор, он занялся бы привычной работой – объезжал бы лошадей и охотился. Но его с детства приучали делать то, что следовало делать, и Джед любую работу выполнял на совесть. И все же его радовало то, что это бревно последнее.Этим утром Джед ухитрился выскользнуть из постели, не разбудив Элизабет. Тихонько одевшись в темноте, он вышел из хижины, когда она еще спала. Во дворе его уже ждали мужчины. Джед не сомневался: они догадывались, что произошло в хижине этой ночью. Он старался делать вид, что не замечает их выразительных взглядов, но их усмешки чертовски его смущали.Друзья спали так близко от хижины, что не могли не слышать, что происходило за дверью. Отчасти поэтому Джед так и торопился с постройкой нового жилья для мужчин. Элизабет не пережила бы, если бы догадалась, насколько иллюзорным было их уединение.Даже при ярком свете дня, даже во время тяжелой работы Джед не мог не думать о жене. Иногда ему казалось, что он чувствует ее присутствие, ощущает ее аромат… Он несколько раз возвращался домой только для того, чтобы увидеть ее, и тотчас же удалялся, прежде чем она успевала его заметить. Он не знал, что прочтет в ее глазах, когда она посмотрит на него в конце дня.Как только будет готово жилище для его друзей, он сделает у себя в хижине перегородку, отделяющую постель от остальной части комнаты, так что у жены появится место, где она сможет спокойно одеваться и делать все, что положено делать женщине. Потом надо будет устроить где-нибудь туалет. Когда на ранчо жили четверо мужчин, в нем не было необходимости. Но теперь, когда среди них появилась женщина, многое следовало изменить.И впервые Джед подумал о том, что все складывается не так уж плохо.Прежде он никогда не спал в одной постели с женщиной. Он никогда прежде не раздевался донага в присутствии женщины и никогда не прижимался к женщине обнаженным телом. И никогда ни с кем не испытывал того, что испытал прошедшей ночью с Элизабет.Однако он опасался, что был с ней слишком груб. Ведь она такая нежная и хрупкая, и ей так легко причинить боль… И все же Элизабет не плакала, как другие утонченные леди, – о слезах ему доводилось слышать. И не кричала, как, впрочем, и в первый раз.Но в следующий раз он будет с ней нежнее – во всяком случае, попытается.Мысль о „следующем разе“ так взволновала Джеда, что на лбу его выступила испарина. Лошади передалось волнение всадника, и Джеду пришлось ее успокоить.Но как могло случиться, что эта женщина полностью завладела его мыслями? Что произошло с ним прошедшей ночью? Ведь подобного прежде не случалось…Прежде бывало нечто… необходимое мужчине. А потом он забывал об этой женщине. Но с Элизабет не наступало пресыщения. И он постоянно думал о ней, не забывал о ней ни на минуту.Джед въехал во двор и осмотрелся. Однако не увидел Элизабет.Но где же она? Должно быть, в хижине. Краем глаза он заметил ее нижние юбки, сушившиеся на веревке, и тотчас же ощутил прилив крови к лицу и шее.Джед подошел к друзьям и спросил:– Где Элизабет?Дасти опустил молоток и ответил:– Она уехала.– Это ни на что не похоже. Впервые видел такое, – пробормотал Скунс, забивая гвоздь.Джед нахмурился:– Куда уехала?Дасти мотнул головой, указывая на восток:– Туда, где плакучие ивы. Она сказала, что пробудет там недолго.Джед выругался и резко повернулся в седле. В следующее мгновение он уже мчался к холму. Глава 17 Воздух Техаса казался удивительно бодрящим. Июньское солнце заливало землю своим благодатным светом, в воздухе не чувствовалось влажности, к которой Элизабет привыкла в Алабаме. И не слышно было лая собак, не громыхали колеса. Лишь тихонько шелестели травы на лугу.У подножия холма протекал ручей, прозрачная вода которого была пронизана солнцем до самого дна. Элизабет привязала коня к одной из ив, росших у берега ручья. Луг, заросший маргаритками, оказался именно таким, каким его запомнила Элизабет, – это были ослепительно желтые цветы с черными сердечками.Положив шляпку и перчатки на траву возле дерева, Элизабет нашла палочку с заостренным концом и принялась копать ею землю. Оторвав несколько полос влажного мха, чтобы обернуть им корни цветов, она направилась к маргариткам.Увлеченная своим занятием, Элизабет не услышала топота копыт и увидела всадника лишь после того, как сильная мужская рука схватила ее за плечо. Но, очевидно, чудесный солнечный день подействовал на нее столь умиротворяюще, что она даже не заметила, насколько муж разгневан.– Джед! – воскликнула она. – Я только…– Черт возьми, что вы здесь делаете?! – проревел он. Она отпрянула и с невозмутимым видом ответила:– Я собираю цветы. Джед спешился.– Вы в своем уме? Кто вам разрешил уехать? Элизабет пожала плечами:– Я не знала, что мне требуется на это разрешение.– Требуется! – рявкнул Джед. – Да что с вами? Разве вы не знаете, что здесь нельзя ездить верхом одной?– Ради всего святого, Джед! Я же умею ездить верхом!– Вы ухитрились заблудиться всего в миле от дороги на Мобил. А этих мест совершенно не знаете и…– Я знала, куда еду. Я даже отсюда вижу хижину!– Вы представления не имеете о том, что может с вами случиться…Элизабет досадливо поморщилась и отвернулась, взмахнув широкими юбками.– Если я услышу еще хоть одно слово о пумах, волках и медведях, я просто начну кричать!Она снова опустилась на колени и принялась копать землю своей палочкой – на этот раз с такой яростью, что легко могла повредить нежные корни цветов.Какое-то время Джед молчал и смотрел на нее. Наконец сказал:– Поедем домой. – Нет.– Черт возьми, Элизабет, у меня нет времени.– В таком случае прошу вас: не будем тратить его зря, – проговорила она, не глядя на мужа.Элизабет решила, что ни в коем случае не позволит Джеду испортить такой прекрасный день и ее сладостные воспоминания о прошедшей ночи.– Вы можете возвратиться в хижину, если хотите, а у меня еще есть здесь работа, – добавила она.Джед не решался оставить жену одну, но, поглядывая на нее, все больше хмурился. Он ужасно испугался, увидев привязанного к дереву коня, а на траве – шляпку и перчатки… Но страх почти тотчас же сменился яростью, когда он заметил Элизабет, выкапывающую маргаритки на залитом солнечным светом лугу.Никто и никогда не мог вызвать в нем таких приступов ярости, как эта женщина. Но гнев бесплоден. Гнев туманит голову и убивает разум, и умный человек не должен приносить свой ум в жертву гневу. Однако Элизабет ухитрялась заставить его забыть все основные правила выживания, известные ему, и оставить наедине с его чувствами, с которыми он не мог совладать.Она даже не подняла на него глаза. Солнечный свет играл на ее волосах, лицо ее было залито нежным румянцем, а кожа казалась совершенно прозрачной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39