Жеребец ждал у последней хижины, которая стояла на самом берегу протоки. Он не был привязан, просто стоял возле полуразрушенной, заросшей вьющимися растениями хижины и бил копытом о землю, как будто призывая хозяина. Потом конь опять заржал – на этот раз приветствуя вышедшего из двери хозяина, который был одет во все черное.У Гинни захолонуло сердце: это был «пират» из порта. Что это он везде ей попадается?– Что вы здесь делаете? – спросила она, подходя к нему.Он задержался на покосившемся крыльце, тоже, видимо, ошеломленный ее появлением.– Пора нам перестать встречаться в укромных местах, моя прекрасная дама, – с ухмылкой сказал он, – а то пойдут сплетни.– Встречаться! – Да как он смеет даже предполагать, что она пришла сюда специально, чтобы с ним увидеться! – Я не ожидала вас здесь встретить, сэр. Более того, боюсь, что вам придется объяснять властям, что вы делаете на земле Маклаудов.Ухмылка исчезла с его лица. Он с хмурым видом спустился по ступенькам.– А это, мисс Маклауд, вас совершенно не касается. И направился к лошади.– Нет, касается, – сказала она ему в спину. – Я хочу знать, зачем вы меня преследуете.– Я вас преследую? – Он обернулся и окинул ее презрительным взглядом. – Я всегда знал, что вы избалованны и ограниченны. Но, оказывается, у вас к тому же раздутое самомнение, миледи.Гинни задохнулась от негодования.– Да откуда такой проходимец, как вы, может что-нибудь обо мне знать? Разве что вы специально за мной шпионили.– Должен вас разочаровать. Даже у проходимцев, Принцесса, было прошлое. – Он дернул большим пальцем в сторону хижины. – Вы, видимо, забыли, что я когда-то жил в этой хибаре?Гинни чуть не обозвала его лжецом, как вдруг вспомнила черноволосого мальчика, сына издольщика, который часто наблюдал за их играми. Даже тогда она была заинтригована его сумрачным вниманием.– Так вы тот мальчик, – прошептала она. – Раф Латур!Он отвесил ей насмешливый поклон.– Он самый. Польщен, что вы меня наконец узнали. Гинни покраснела, заметив упор, который он сделал на слове «наконец». Несомненно, он прав, она давно должна была бы его узнать и, наверно, узнала бы, если бы он не приводил ее в такое смущение.– Хорошо, допустим, вы приехали сюда, движимый ностальгией, – сказала она. – Но теперь лучше уезжайте, а не то я пожалуюсь папе. Он не любит, когда в его владения забираются посторонние. Он их не очень-то жалует.– Насколько я помню, ваш отец никого не жалует. – Латур вскочил на жеребца. – Но вам незачем бежать к нему с жалобами. У меня нет намерения лишней минуты оставаться на священной земле Маклаудов.– Тогда зачем вы сюда явились? Что вам здесь надо?– А что, мое присутствие вас волнует? – Он посмотрел на нее сверху вниз, и у Гинни вдруг ослабели колени. – Извините, моя прекрасная дама, но мое пребывание здесь не имеет к вам ни малейшего отношения. Я свой урок усвоил много лет тому назад. Как мне объяснили вы и ваши друзья, таким, как я, не следует зарываться.– Не взваливайте на меня ответственность за необдуманные слова, сказанные ребенком. Да я вовсе и не имела ничего такого в виду.Несколько секунд он глядел на нее молча, потом покачал головой.– Может быть, на ребенка держать обиду и не стоит, но вы же по-прежнему смотрите на меня свысока.– Вовсе нет, я не... – Решив, что оправдываться ее недостойно, Гинни нахмурилась. – Вы не имеете права так со мной разговаривать. Вы обязаны оказывать мне... то есть я привыкла, чтобы мне оказывали больше уважения. И не надо так на меня смотреть!– Я никому не обязан оказывать уважение – его нужно заслужить. Спросите свою совесть, мисс Маклауд. Если уж говорить о том, кто кому обязан, вспомните, что за вами остался неоплаченный долг.– Если вы говорите про тот случай...– Вы дали обещание, резко сказал он, – и вы его нарушили. Так что перестаньте бросаться обвинениями и выдвигать требования, а то, как бы я не вздумал востребовать с вас тот долг.С этим он пришпорил лошадь и уехал. Гинни, нахмурившись, смотрела ему вслед.Потом повернулась и пошла домой. Она гнала от себя неприятное воспоминание об обещании, которое она нарушила и о котором ей напомнил Раф Латур. Но его не так-то просто было выбросить из головы, как и прочие неприятности, с которыми она столкнулась по возвращении домой.Неужели Раф вернулся из-за того глупого обещания?И каким образом, интересно, он собирается востребовать с нее долг? Глава 5 Гинни ходила взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока надо будет идти вниз к ужину. Поскольку у нее не было ни гардероба, ни горничной, туалет занял у нее совсем немного времени, она стянула волосы на затылке в пучок и надела свое старое полудетское платье, которое нашла в шкафу. Оно было немодным и пахло камфарой, но Гинни было все равно, как она выглядит, – ее мысли были заполнены воспоминаниями о раздражающем незнакомце.Нет, он уже не незнакомец. Она знает его имя – Раф Латур.Гинни сама удивлялась, почему она его сразу не узнала: его пронзительный взгляд, его враждебность должны были подсказать ей, кто этот человек. «Спросите свою совесть», – сказал он, словно предполагая, что она помнит все подробности того случая. В конце концов это было так давно. Не пора ли простить и забыть?Однако Гинни хорошо помнила того красивого черноволосого мальчика, который издалека наблюдал за их играми в Камелот. Да, пожалуй, она не просто заметила молчаливого мальчика-креола с точеным лицом и заносчивой повадкой, даже тогда, еще совсем девочкой, она почувствовала к нему какое-то необъяснимое влечение.– Не обращай на него внимания, – уговаривал ее Ланс, когда в первый раз заметил, что она поглядывает на Рафа. – Кто он такой? Просто наглый мальчишка из семьи нищего издольщика.Эти слова принесли Гинни разочарование, загадочный мальчик, оказывается, принадлежал к категории людей, которых папа называл «белой швалью». Человек, у которого нет собственной земли, не стоит ни гроша, считал Джон Маклауд. Ланс прав, этого мальчика надо игнорировать, а не то папа рассердится.С другой стороны, Гинни видела, что ее интерес к Рафу задевает самолюбие Ланса. Уж слишком много он понимает о себе! И для Гинни стало игрой обмениваться взглядами с Рафом. Затем она даже стала ему улыбаться. Ответной улыбки она не получала, но знала, что он не спускает глаз с нее и ее товарищей по играм.И вот однажды, рассердившись на Ланса, она назло ему пригласила Рафа принять участие в игре. Ланс был возмущен и требовал, чтобы новенький считался вассалом более мелкого калибра. Он спихивал на Рафа все наименее интересные обязанности, и тот так хорошо их выполнял, что Гинни объявила, завтра ее новый вассал будет принимать участие в турнире за рыцарское звание.Ланс создал для него все мыслимые трудности, но Раф с легкостью прошел испытания. Ланс был взбешен и потребовал, чтобы Гинни отказалась посвящать чужака в рыцари, но она надменно напомнила ему, что королева поступает так, как считает нужным, и повернулась к Лансу спиной. Тогда он с такой силой толкнул ее в спину, что она упала.Ей помогли встать, но оказалось, что руку помощи ей протянул Раф. И тут же вызвал Ланса на дуэль за оскорбление королевы.Ланс только засмеялся ему в лицо. «Еще не хватало, – сказал он, – стану я пачкать руки о белую шваль».Тихим властным голосом Раф напомнил ему правило, Ланс должен принимать любой вызов. А победитель, по решению королевы, будет объявлен королем.И Раф вопросительно посмотрел на Гинни. Ланс кричал, что она должна отказать наглецу, но она упрямо кивнула головой. Она хотела наказать Ланса за грубость, показать ему, что решает она, а не он. Кроме того, ей нравилась мысль, что за нее будут биться двое рыцарей.– Вы обещаете объявить меня королем, если я одержу победу? – спросил Раф, вперив в нее настойчивый взор. – Честное слово?Видя, как это требование разозлило Ланса, она опять кивнула. Но тут же опомнилась, услышав, как ахнули ее друзья.Однако было уже поздно. Ланс и Раф уже размахивали палками, которые у них изображали мечи. Ее друзья окружили ее, требуя, чтобы она поддерживала Ланса. Подумай, что будет, если победит этот чужак, предупреждали ее они. Она объявит королем Бог знает кого, а их смелый, благородный Ланцелот обидится и уйдет от них. И кто тогда будет защищать королевство? Нищий издольщик? Что останется от их любимой игры в Камелот?Гинни об этом не подумала, потому что ей и в голову не приходило, что Ланс может потерпеть поражение. Он же всегда был ее героем, а Рафу с его темными волосами и мрачным взглядом больше подходит роль негодяя; которого побеждает благородный рыцарь.Однако вскоре Раф выбил из рук Ланса палку. Когда же он отбросил свою палку и согласился продолжить бой на кулаках, у Гинни дурные предчувствия переросли в страх. Как же быть, если он победит? Королевством могли править только она с Ланцелотом. Неужели из-за небольшой размолвки их будущее будет разрушено навсегда?Раф обрушил на Ланса шквал ударов, и тот упал на землю, побежденный. Пораженные таким исходом боя, ее друзья закричали, что какого-то чужака нельзя объявить королем. Это неслыханно, это возмутительно. Гинни должна прогнать самозванца.Раф подошел к ней, опустился на одно колено и взял ее за руку, посвящая ей свою победу. Чувствуя на себе выжидательные взгляды друзей, Гинни поблагодарила его за защиту ее чести и протянула ему в качестве награды большое спелое яблоко.– Мне не нужно яблоко, – Раф, растерянно глядя на нее. – Достаточно того, что я стану королем.Другие дети засмеялись. Раф так крепко стиснул ее руку, что Гинни пришлось вырвать ее. Ланс тем временем весь в синяках и ссадинах поднялся с земли и сказал, что Раф уж слишком размечтался, кто это видел, чтобы немытого издольщика делали королем?Раф медленно поднялся и вернул Гинни яблоко.– Это ваше решение? – спросил он ее, впившись в нее взглядом.А когда она кивнула, у него на лице выразилось такое разочарование, что Гинни на секунду стало нестерпимо стыдно.– Настоящая королева держит свое слово, – сказал он, неприязненно глядя на нее. – Она не дает обещаний, которые не собирается выполнять.С этим он и ушел. Гинни постаралась забыть эту неприятную сцену. Это ей тем более удалось, что Раф больше никогда не приходил наблюдать их игру, а вскоре ее отец избавился от всех арендаторов.И вот пожалуйста – Раф снова объявился и напомнил ей о прошлом, которое она предпочла бы забыть, да к тому же бросил ей в лицо оскорбительные слова: «избалованная» и «ограниченная».«Да еще не забудь про самомнение», – напомнила она себе и покраснела.Неужели это самомнение – решить, что он преследует ее? С какой стати он вдруг оказался на земле Маклаудов? Она не так много знает о Рафе Латуре, но готова побиться об заклад, что ему меньше всего свойственна ностальгия.Тут раздался гонг к ужину, и Гинни встала с диванчика. «Опять я о нем думаю», – сердито сказала она себе. Словно мало всяких прочих огорчений – не хватало еще, чтобы какой-то спесивый креол испортил ей ужин!Она спустилась в гостиную, и ей пришлось еще целый час слушать скучные разговоры. Но все скрашивало ожидание вкуснейшего «гамбо» с крабами и креветками. Наконец, когда у Эдиты-Энн иссякли скучные сентенции, а дядя Джервис с Лансом допили графин виски, Гомер объявил, что кушать подано. Гинни встала, предвкушая стряпню Лавинии.Но, войдя в столовую под руку с Лансом, она увидела, что и здесь все совсем не похоже на те видения Розленда, которые представлялись ее воображению. Из столовой исчез элегантный дубовый гарнитур, который приобрела мама. Вместо него стоял стол из сосны, который в одиночестве казался чересчур маленьким. Его поверхность была порядком поцарапана, и на нее полагалось бы положить скатерть, но, видимо, скатерти, как и серебряные приборы и фарфоровая посуда, были проданы.Дядя Джервис направился к стулу, который стоял у нижнего торца стола, оставив место во главе стола незанятым. Это напоминание об отсутствии папы царапнуло Гинни по сердцу. Они расселись, скрежеща стульями по полу, на котором больше не было ковра. Комната казалась темной и мрачной, и Гинни подумала, что в ней еще труднее будет вести непринужденную беседу, чем в гостиной.Но она тем более была настроена насладиться вкусной едой. Каков же был ее ужас, когда вместо «гамбо» она обнаружила у себя на тарелке высушенный кусок мяса и кучку вареного гороха, залитые жидким сметанным соусом.– Что это? – спросила Гинни, не в силах скрыть разочарование.Эдита-Энн покраснела, как свекла, потом дернула головой.– Может, в Бостоне ты привыкла к лучшему, но мы считаем, что это вполне добротная еда и голод удовлетворяет.– Удовлетворяет голод? – повторила Гинни, роясь на тарелке в тщетной попытке найти хотя бы одну креветку. – Это я есть не могу.– Тогда сиди не евши.– Девочки, не надо ссориться, – сказал дядя Джервис. – Хоть попробуй, Гинни. Эдита-Энн так старалась.Гинни с изумлением посмотрела на кузину.– Это твоя стряпня? Но ты же не умеешь готовить!– Пришлось научиться. Лавиния к вечеру совсем выбивается из сил. Если мы хотим, чтобы был ужин, кому-то надо его приготовить.«Хоть бы поучилась как следует, – с тоской подумала Гинни, глядя на тарелку. – А я-то мечтала о гамбо...»Не сумев придумать блюду достойное название, она поднесла ко рту кусочек пережаренного мяса, сомневаясь, что сумеет его проглотить. И вдруг в столовую вошел Гомер и объявил, что к дяде Джервису пришел посетитель и ждет в прихожей. Гинни воспользовалась этим предлогом, чтобы опустить вилку.– Но мы только что сели ужинать. Пусть ждет, – сказал дядя Джервис.– Этот человек говорит, что у него срочное дело, – настаивал Гомер.Сердито бормоча себе под нос, дядя Джервис встал из-за стола и вышел в дверь, которую перед ним открыл Гомер.Эдита-Энн смотрела вслед отцу с улыбочкой на лице, а Ланс просто долил рюмку, словно такое вторжение не было чем-то из ряда вон выходящим. Гинни же распирало любопытство. Только невообразимый грубиян либо вконец отчаявшийся человек может потребовать аудиенции во время ужина.– Ваше слово чести? – раздался в передней громкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51