– Уехали? Куда? Они столько лет заправляли всем нашим обществом.Мисси потрясла своими мышиного цвета локонами и сказала заговорщицким шепотом:– Папа говорит, что им давно уже угрожало разорение и они все глубже увязали в долгах, пытаясь это скрыть. По-моему, это было бессовестно с их стороны – морочить нам голову, притворяясь, что все хорошо.Гинни стало не по себе. В конце концов Бафорды уже много лет точно так же «морочат всем головы».– А я уже было решила, что Бо всерьез за мной ухаживает, – негодующе продолжала Мисси. – Мне даже не жалко, что у них сгорел дом. Говорят, Бо уехал в Мобиле, надеясь найти себе в жены богатую наследницу. Только, по-моему, у него вряд ли это получится. Он уже совсем не так хорош, как раньше, сколько можно пьянствовать?«Мой двор быстро пустеет», – огорченно подумала Гинни. В Бостоне она не искала жениха, считая, что дома ее ждет толпа поклонников. А оказывается, они ее вовсе не ждут, а разъехались по стране. Что же это делается? Все ее планы рушатся один за другим.– Мы все сгораем от любопытства, – продолжала Мисси. – Кто-то купил плантацию Аллентонов, а кто – мы не знаем. Никто не видел новых владельцев, но, говорят, поля обрабатываются и уже готов фундамент для нового дома. Хорошо бы были молодые люди нашего возраста, правда?«Если они нашего возраста, – чуть не сказала Гинни, – то они не такие уж молодые».Но решила промолчать, бедная Мисси, видимо, обречена остаться старой девой, но у Гинни все еще есть Ланс.– Да и то сказать, вряд ли им понравится наше общество, – нудела Мисси. – У нас стало так скучно, Гинни. Если мне еще раз придется приглашать к чаю девиц Бошамп, я сяду на папину кобылу и ускачу в горы. Чтобы привлечь приличных молодых людей, нам нужно придумать что-то поинтереснее чаепития. Помнишь, как твои родители устраивали турниры? Вот это было интересно! Не пойму, что случилось, почему вы перестали их устраивать? Случилась смерть мамы.Но Гинни тут же выкинула эту мысль из головы. Она приехала на бал веселиться, а не думать о грустном.– Надо придумать что-нибудь совсем новенькое, – весело сказала она, чтобы переменить разговор. – Может, устроить аукцион незамужних девиц, кто даст больше, тому и достанешься.Мисси притворилась, что эта мысль ее ужаснула, но в глазах у нее загорелся огонек интереса.– Но, Гинни, это же будет похоже на ярмарку рабов! Папа никогда не позволит мне до этого опуститься.Судя по всему, если бы отец позволил, Мисси не возражала бы до этого опуститься. Хотя она вся сверкала драгоценностями и на ней было дорогое белое платье, нельзя сказать, чтобы женихи выстраивались в очередь за обожаемым чадом Джеймса Бенсона.Тем не менее Гинни на секунду позавидовала Мисси и тут же одернула себя. Завидовать невзрачной Мисси? Конечно, отец ее боготворит, но что в этом толку? Денег у мистера Бенсона тьма, а жениха Мисси он все же купить не смог.К облегчению Гинни, тут появился Ланс с пуншем, и Мисси перестала ныть и перенесла внимание на него. Тот пробормотал, что пригласил на следующий танец Эдиту-Энн, и сбежал. Это он сбежал от этой трещотки, утешала себя Гинни. Мисси от нее отвязалась, но Гинни вовсе не хотелось наблюдать, как Ланс танцует с ее кузиной. Не стоит вести себя как глупая, ревнивая девчонка, сказала она себе. Однако ей не хотелось и танцевать, и даже разговаривать. Она устала, ей было жарко, и кожа под корсетом жутко зудела.Гинни старалась не думать про корсет, но терпеть зуд становилось невтерпеж. Раньше, когда она не стеснялась бросать вызов приличиям, она сунула бы руку под правую грудь и почесала бы свербящее место, но теперь она старалась помнить наставления матери. Настоящая леди, говорила та, должна уметь терпеть неудобства.Нет, этот зуд сведет ее с ума! Можно, конечно, пойти в комнату, куда дамы удаляются, чтобы поправить прически и тому подобное, но там девицы опять, прикрывшись веерами, станут хихикать над ее платьем. Гинни посмотрела на открытые окна справа от себя. За окнами было темно, и там ей никто не помешает вволю чесаться. Она с независимым видом подошла к окну и выскользнула наружу.Дул прохладный ветерок, и Гинни подняла волосы с шеи, чтобы освежиться. Она прошла к балюстраде и глубоко вдохнула, радуясь свежему воздуху после ароматной духоты танцевальной залы. Через кроны дубов проглядывала полная луна, из залы доносилась музыка и гул голосов, но Гинни казалось, что она совершенно одна. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что ее никому не видно, она сунула руку в разрез декольте.– Может, нужна помощь? – раздался из темноты знакомый бас.Гинни застыла. Конечно же, красивый незнакомец сумел застать ее в самой неприглядной позе.– Что вы здесь делаете? – сердито спросила она, поспешно пряча руку за спину.Он перемахнул через балюстраду и оказался рядом с ней.– Дышу свежим воздухом.«Черт подери, до чего же он хорош, когда улыбается!» – подумала Гинни.– А мне показалось, что вы прятались в кустах. Его взгляд посуровел, и то же произошло с голосом.– Ничего подобного. Если кто и прячется, пользуясь своим привилегированным положением, так это моя дичь. Лучше бы ему расплатиться со мной, все равно я дело так не оставлю. Так или иначе я получу с него то, что мне причитается.Он говорил негромко, но в его голосе звучала холодная убежденность. Кто же это его бедная жертва? – подумала Гинни. Не позавидуешь человеку, за которым охотится этот тип.Она легко могла представить в качестве дичи и себя. С дрожью, вызванной отнюдь не вечерней прохладой, она представила себе, как он хватает ее в объятия, с силой прижимает к себе и с улыбкой торжества наклоняется к ее губам.С изумлением обнаружив, что эта мысль ей вовсе не противна, Гинни выкинула ее из головы.Тем временем незнакомец вдруг шагнул к ней и спросил:– А вы что тут делаете? С чего это вдруг гордая Гиневра вздумала прятаться в кустах?– Я не пряталась. Вы отлично знаете, что я чесалась. Если бы вы были настоящим джентльменом, сэр, вы бы сделали вид, что ничего не заметили.– Но вы ведь уже решили, что я не джентльмен. Со мной не стоит церемониться! Чешитесь себе на здоровье.– Вы, кажется, надо мной насмехаетесь, сэр. Мы оба знаем, что леди так себя вести неприлично. От условностей никуда не денешься.– Очень жаль. – Он впился в нее взглядом. – Поменьше думайте об условностях и, может быть, станете себе больше нравиться.На какую-то минуту, словно загипнотизированная его взглядом, Гинни потеряла способность воспринимать его слова. Какие у него красивые глаза, думала она. Темные, глубокие, властные.И тут до нее дошел смысл его слов, и она поняла, что этот пьянящий взгляд всего лишь маскирует очередное оскорбление.– Я совершенно довольна собой, – отрезала она.Более воспитанный человек извинился бы, но этот молчал. Пауза становилась невыносимой. Гинни мучительно старалась придумать колкость, которая поставила бы его на место, но от близости этого человека, от его высокой фигуры, от исходящего от него запаха табака и лошадей, от покоряющего звука его голоса мысли мешались у нее в голове.– А все-таки скажите, – внезапно проговорил он, – с чего это вы вдруг вздумали подарить мне платок?Вопрос застал Гинни врасплох, и она не сразу нашлась что ответить. Вряд ли стоит сказать ему правду, такому человеку не понравится, что он оказался предметом спора. Гинни в растерянности раскрыла веер кузины и стала им обмахиваться, пытаясь придумать объяснение, которое помогло бы ей вернуть платок. Она легко могла представить себе реакцию Ланса, если незнакомец станет размахивать у него перед носом ее платком, да еще хвастаться, где, как и от кого он его получил.– Опять играете? – спросил «пират», не отводя глаз от ее лица. – Ваши слова о знаке благосклонности – это была просто уловка, чтобы вызвать ревность Бафорда?– Не говорите вздор! – Гинни еще быстрее замахала веером. – Мне нет нужды прибегать к подобным уловкам.– Нет? – Он опять вперил в нее взор. – Я наблюдал за вами обоими отсюда. По-моему, он обращает на вас слишком мало внимания. Я никогда бы не позволил своей даме сердца бродить одной в темноте.Своей даме сердца... Эти слова радостно взволновали ее, но он тут же все испортил, добавив:– Слишком уж вы склонны флиртовать с незнакомыми мужчинами.Гинни покраснела.– Вы хотите сказать, что, разговаривая с вами, я подвергаю себя опасности?Он пристально смотрел на ее губы.– Возможно. Кто знает, что может сделать проходимец.Гинни дернула головой, нет, она ему не покажет, как она напугана и одновременно взволнована его словами.– Лансу незачем стоять возле меня на страже, он знает, что я не дам себя в обиду.– Так уж и не дадите?Его взгляд опустился на глубокий вырез ее декольте.– Может, вы и можете справиться с мальчиками и разряженными хлыщами, но что вы знаете о тайных желаниях настоящего мужчины?Тайных желаниях. Все тело Гинни загорелось жарким пламенем. Рассудок говорил ей, что от этого человека надо бежать, и одновременно ей хотелось подставить ему губы для поцелуя.– Настоящего мужчины, – повторила она, стараясь скрыть волнение. – Уж не себя ли вы считаете настоящим мужчиной?Эти слова подействовали на него как удар хлыстом. Правда, он не отшатнулся, но глаза его угрожающе сузились.– Да нет, моя прекрасная дама. Вы ясно показали, что в ваших глазах я не только не настоящий мужчина, но даже не вполне человек.– Ничего подобного...Он положил ей на губы два мозолистых пальца.– Не отрицайте. Будьте честной хотя бы сами с собой. А не то кто-нибудь скажет, что вы достойны стать женой Бафорда.– Я ничего другого и не хочу!– В самом деле? – Его взгляд вдруг смягчился, и он поднял пальцами ее подбородок. – Неужели уж не найдется никого получше?Он пытливо вглядывался ей в глаза, заставляя ее осознать свои собственные тайные желания. Как ей хотелось упасть к нему в объятия! Казалось, он прочитал у нее в глазах, что больше всего на свете ей нужен человек, который полюбил бы ее до конца своих дней.– Я люблю Ланса, – деревянным голосом проговорила она, не в силах оторвать от него свой взгляд.– Любите? Тогда скажите, дает ли он вам колдовское упоение?– Колдовское упоение?Тихонько обняв ее, он коснулся губами ее лба, потом поцеловал ее между глаз, в кончик носа и наконец приник к губам. Он поцеловал ее с такой нежностью, что она не смогла сдержать стон наслаждения.– Это я и имею в виду, – хрипло повторил он. – Когда вас целует Бафорд, вы тоже так стонете?Потрясенная до глубины души, она размахнулась и дала ему пощечину.Он отступил и потер щеку.– Это был всего лишь поцелуй, моя прекрасная дама. Из-за него не стоит драться на пистолетах.Опять он вывел ее из равновесия, опять заставил говорить и делать такое... Господи, неужели она в самом деле позволила ему себя поцеловать?Тяжело дыша, Гинни глядела в насмешливо улыбающееся лицо и жаждала одного – дать ему еще одну пощечину.Он посмотрел на ее сжатые кулаки и покачал головой.– Извините, но, если вы действительно намерены вызвать меня на дуэль, мне придется отказаться, так же как я отказался принять вызов Бафорда.– Вы не имеете права даже произносить имя Ланса, – бросила она ему в лицо. – Вы ему в подметки не годитесь.– Безупречный Ланцелот? – Улыбка исчезла с его лица. Он нахмурился. – Он знал, что я дал зарок не драться на дуэлях, моя прекрасная дама. Только поэтому он меня и вызвал.– Вы лжете!– Я никогда не лгу. – Незнакомец скрестил на груди руки. – По крайней мере своему слову я хозяин. Никто в Луизиане не посмеет утверждать, что я когда-нибудь его нарушил. Если я говорю, что Бафорд знал о моем зароке, можете Мне поверить. Спросите, кого хотите. Иначе он был бы утром мертв.– Никто не может победить Ланса. Он чемпион округи.– Чемпион? А вы его самого спросите, не побеждал ли его кто-нибудь? – И он кивнул в сторону дома.Гинни поглядела в окно и увидела, что Ланс идет через танцевальную залу, разыскивая кого-то взглядом.– Это он меня ищет, – с огромным облегчением сказала она. Нет, этот человек слишком... слишком легко выбивает ее из колеи. – Лучше идите, – сказала она. – Я его сейчас позову.– Зовите, – спокойно сказал незнакомец. – Но послушайте моего совета, моя прекрасная дама. Может быть, Бафорд и кажется идеальным рыцарем, но женщине лучше поискать такого, который сможет подарить ей колдовское упоение.Он перепрыгнул через балюстраду и скрылся в темноте. «Черт бы тебя побрал», – сердито подумала Гинни, трогая пальцами губы. Они все еще горели, словно одним легким поцелуем он навсегда поставил на нее свое тавро.Все это ерунда, сказала она себе. Я люблю Ланса и всегда буду его любить.Какое отношение имеет колдовское упоение к браку? Главное, чтобы было доверие и взаимопонимание, а лучше Ланса Бафорда ее не понимает никто. И Гинни пошла к нему, говоря себе, что Ланс настоящий джентльмен и более обаятельного и заботливого мужа и пожелать нельзя.Так почему она все еще ощущает на губах сладостное колдовство того поцелуя?Джервис Маклауд тихонько спускался по лестнице. Ему было очень жаль самого себя. Дойти до того, чтобы, как вор, пробираться по дому в поисках спиртного! Хоть бы дочка спала – ему не хотелось увидеть горькое разочарование на ее лице. Он поклялся ей бросить пить и играть в карты и обещал помогать вести хозяйство в Розленде. Но Эдита-Энн не знала – и он не собирался ее об этом извещать, – что его обещания так же пусты, как и его счет в банке.Ну и что, сердито подумал он. Девчонка чересчур похожа на мать, вечно за ним следит и вечно всем недовольна. Да разве можно выполнить все ее требования? И вообще – кто она такая, чтобы указывать отцу, что ему можно, а что нельзя? Крышу над головой он ей обеспечивает, еду тоже, и не ее дело, как он проводит время. Как говорил его отец, мужчина должен быть хозяином в доме и никому не отвечать за свои поступки, кроме Бога и, может быть, самопхсебя.Джервис выпрямился и прошел в гостиную, старательно избегая взглядом портрет своего брата над камином. Ему хочется выпить, и он выпьет! И пусть они все катятся к чертям собачьим!Наливая себе виски, он с огорчением заметил, что в бутылке осталось очень мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51