Пугает купающихся женщин и детей. Если бы она только видела вас сейчас, она бы… – Марта замолчала, убедившись, что лорд Уильям утихомирился. Потом задернула занавеску и обернулась к Кливу, который все еще стоял возле лохани, держа руку на плече Уинн. – Вы тоже, – приказала старая служанка, внимательно глядя на него.
Рука Клива обмякла и скользнула под воду, легко погладив кожу. Затем он провел пальцами по чувствительной шее и, обхватив подбородок, заставил Уинн посмотреть ему в глаза.
– Дай нам минутку, пожалуйста, – сказал он Марте, не сводя глаз с валлийки.
Марта неодобрительно хмыкнула, но повиновалась. И хотя из-за занавески доносились приглушенные требования и успокаивающие бормотания старой женщины, все чувства Уинн были сосредоточены на Кливе. Он единственный мог ей помочь.
– Не позволяй ему этого, Клив. Прошу тебя. Пожалуйста, не дай ему забрать моего ребенка.
Ее глаза заволокло слезами отчаяния, но она ясно разглядела на его лице сожаление. На секунду ей показалось, что он сделает это. Вмешается и как-то, каким-то образом все поставит на свои места. Но Клив вздохнул и покачал головой.
– Он хочет знать, кто его ребенок, Уинн. Чтобы одарить своего наследника всеми благами, которые ему причитаются. Что в этом дурного?
– Нет! – Уинн резко отпрянула.
Она была готова выпрыгнуть из воды и наброситься на лорда Уильяма. Убить его голыми руками, если понадобится. Но Изольда и Бронуин рыдали у нее на руках, и, судя по звукам, доносившимся из мужской половины купальни, мальчики делали то же самое, уткнувшись в Дрюса и Барриса.
– Убирайся отсюда, – велела она, сердито глядя на Клива поверх мокрых детских голов.
В эту секунду, когда он стоял перед ней, такой высокий и бесстрастный, в своей серой накидке, мокрой от воды, она искренне ненавидела его. Это он своими улыбочками и соблазнительными взглядами заставил ее пережить самый черный миг в жизни. Сначала он покорил детей, потом и ее. Но все это он творил ради одной цели.
Их взгляды встретились, ее – холодный, как зима, его – бесстрастный, скрывающий какие-либо эмоции. Если они вообще у него были. Уинн с трудом перевела дыхание.
– Пусть все выйдут. Все до одного. Я одену детей. Тогда, и только тогда твой английский лорд сможет войти.
– Верь мне, Уинн. Пришла пора довериться мне. Я смогу тебе помочь.
В глазах его промелькнуло какое-то чувство, но Уинн было уже все равно. Она горестно усмехнулась:
– Ты хочешь помочь только себе. Оставь меня в покое.
Спустя мгновение он вздохнул и пожал плечами, затем повернулся и прошел за занавеску. Она услышала его бормотание и возмущенный ответ лорда Уильяма:
– Я просто хочу взглянуть на их пальцы!
Но Клив был тверд, и вскоре дверь с шумом захлопнулась.
– Артур! Рис, Мэдок! С вами все в порядке?
– Можно к вам? – тоненьким дрожащим голоском спросил Артур.
– Ну конечно, родной.
Послышался всплеск воды, и по каменному полу зашлепали три пары босых ног. Мальчики моментально пролетели мимо занавески и плюхнулись в женскую лохань, сверкнув голыми попками. Притянув к себе всех ребятишек, Уинн вспомнила, что было четыре года назад. Какую ответственность она тогда чувствовала, когда к ней льнули, пять карапузов, которых она утешала. Ей тогда казалось, что она не справится с такой задачей, но еще большая неуверенность в своих силах терзала ее теперь. Ей так хотелось защитить ребятишек – от ужасов их бесчеловечного зачатия, от трудностей, которые их подстерегают в жизни. Но она не могла. Больше не могла. Она даже не могла дольше держать их всех у себя.
Ее слезы смешивались со слезами детей, которые сбились в кучку вокруг нее, не находя больше удовольствия ни в теплой воде, ни в приятных ароматах. Это была Англия, и их окружали враги.
– Зачем… – Мэдок икнул и завел снова: – Зачем ему понадобилось видеть наши пальцы?
– Он хочет посмеяться над ними? – добавил Рис.
Уинн попыталась проглотить ком в горле. Она давным-давно привыкла к небольшому дефекту пальцев близнецов, и ей не приходило в голову, что он мог им достаться по наследству. Ну почему она это не предвидела?
– Думаю, у него на ногах такие же пальцы, как у вас. – Артур выпрямился и откинул со лба мокрые волосы.
– Ты хочешь сказать, что у лорда Уильяма гусиные лапки?
– И вовсе у них не гусиные лапки! – воскликнула Бронуин, вставая на защиту близнецов.
– Тише, мои дорогие. Тише. Конечно, на самом деле это не гусиные лапки. Просто у них вырос лишний кусочек кожи между пальцами, и я думаю, что, скорее всего близнецы унаследовали эту особенность одного из своих родителей. – Она плотно сжала губы, стараясь унять дрожь в голосе. – У меня голубые глаза, как у моего отца. Артур, Изольда и Бронуин напоминают англичан цветом волос и глаз. Но вы двое, Рис и Мэдок, вы такие темноволосые и темноглазые, что с виду настоящие валлийцы.
– Кроме пальцев на ногах, – сказал Рис.
– Думаю, да.
Они немного посидели молча. Всхлипывания прекратились, если не считать редких вздохов, и икота тоже шла на убыль. Затем Бронуин чуть отстранилась от Уинн.
– Рису и Мэдоку придется остаться здесь с их… э-э… с их отцом?
Уинн тут же хотела сказать «нет», но так и не сказала. Их отец. Неужели это правда? Неужели этот огромный шумный увалень действительно породил ее милых беспокойных близнецов? Тут сама собой явилась непрошеной мысль об их матери. Он хотел знать, говорила ли она когда-нибудь о нем. Лицо его стало серым, когда он услышал, что она умерла. Он даже зашел так далеко, что утверждал, будто эта женщина любила его.
Уинн посмотрела на темные головки близнецов. Она была в таком смятении, что никак не могла собраться с мыслями. Если эта женщина действительно любила его… Да и он, видимо, хоть и по-своему, грубо, но все же любил ее.
Уинн отогнала от себя удушающий страх и попыталась найти нужные слова.
– Возможно… возможно, они захотят остаться, если лорд Уильям окажется их отцом. Но я не позволю, чтобы кто-то насильно вас принуждал к тому, чего вы не хотите, – горячо добавила она, подавляя слезы. – Ну, хватит. Давайте закончим купание и еще раз поприветствуем лорда Уильяма.
– Я хотел бы, чтобы моим отцом был сэр Клив, – сказал Артур, обращаясь больше к себе, чем к кому бы то ни было.
Уинн помогла мальчику выбраться из лохани.
– На свете есть очень много других стоящих мужчин, – пробормотала она. – Валлийцев.
– Значит, ты все-таки не выйдешь за него замуж?
Уинн нахмурилась.
– Возьми это полотенце, Артур. Я никогда не собиралась выходить за него. Я уже говорила тебе. В любом случае он помолвлен с леди Аделиной.
Артур вздохнул и, бросив на нее последний печальный взгляд, начал вытираться.
– Леди Аделина очень красивая, – сказала Изольда, как только мальчики скрылись из виду.
– Дрюс не сводил с нее глаз весь ужин, – добавила Бронуин.
– Ну, так вот, она помолвлена с сэром Кливом, – сказала Уинн, поднимаясь из лохани. – И говорить тут не о чем.
Уинн убедила себя в последнем, когда разрешила лорду Уильяму, Кливу и остальным войти в купальню. Дети держались стайкой позади нее, все чистенькие, с расчесанными мокрыми волосами, в чистых платьицах и рубашках. Но они все были босиком.
Лорд Уильям тоже скинул башмаки и от нетерпения шевелил пальцами. Но Уинн больше взволновало его лицо, потому что ожидание и надежда сделали лицо старика почти молодым.
Она невольно перевела взгляд на Клива и увидела, что тот тоже взволнован. Но этого слишком мало, сказала она себе. И слишком поздно.
– Идите сюда, – хрипло велел лорд Уильям почти шепотом. – Если у вас смешные пальцы на ногах – гусиные лапки, как когда-то называла их моя мама, – тогда покажите их мне.
Сердце Уинн заколотилось так сильно, что чуть не вырвалось из груди. Она не могла пошевелиться. А вот Артур мог. Он подтолкнул братьев вперед.
– Идите же. Покажите ему. Он ваш отец.
Что было дальше, Уинн смотреть не стала. Не могла. Рис и Мэдок робко шагнули вперед, подбадриваемые удивленной улыбкой лорда Уильяма и присутствием Клива. Они сравнили пальцы – старые волосатые пальцы с длинными желтыми ногтями и пухленькие маленькие пальчики, розовые после купания. Но все они были похожи благодаря странной перепонке, соединившей второй и третий пальцы.
Лорд Уильям опустился на колени с радостным воплем и обнял перепуганных близнецов. Но Уинн из-за слез ничего не видела. Она прижала к себе остальных ребятишек, не в силах больше сдерживать рыдания.
– Мои сыновья! – Лорд Уильям плакал от искренних чувств. – О Анжелина, моя Анжелина! Наконец я нашел наших сыновей!
Глава 20
Уединиться в замке Керкстон было делом трудным. Уинн украдкой спустилась по плохо освещенной каменной лестнице, где оказалось полно слуг – они спали, завернувшись в тряпье, по всем углам и нишам. В холле восседал сам лорд Уильям и провозглашал тосты за свое величайшее везение – сразу два сына! – с теми, кто еще держался на ногах. Даже во дворе было людно, как обнаружила Уинн. Горел высокий костер, и слуги, которых еще не сморил сон, весело бражничали вокруг него. Рождение сына всегда считалось радостным событием в любом благородном доме. С появлением же двух крепких сыновей челядь лорда Уильяма предвкушала проявление хозяйской щедрости.
Еще бы ему не быть щедрым, подумала Уинн с тяжелым сердцем. Нечасто судьба награждает мужчин такими прекрасными сыновьями, как Рис и Мэдок, – а этот к тому же и не стоил их. Он, не особенно разбирая, пролил свое семя – вот и вся его заслуга.
Тем не менее, сейчас он претендует на роль отца ее драгоценных мальчиков, и ни один человек, кроме нее, не склонен ему возразить.
Уинн опустила налицо капюшон и поплотнее завернулась в плащ. Но сковавший ее холод, от которого у нее даже стучали зубы, шел не снаружи, а изнутри. Сердце ее, саму душу сковал лед. Больше она ничего не чувствовала. Она могла только дышать, по крайней мере до тех пор, пока не найдет какой-нибудь укромный уголок, где упадет в бессильном горе.
Словно мало ей пришлось плакать, подумала Уинн, смотря по сторонам покрасневшими глазами. Она разрыдалась перед всеми, выдав этим, как ей тяжело, и расстроив детей. Когда же впервые она начала терять власть над собственными чувствами?
Ответ был очевиден. В тот роковой день, когда Клив Фицуэрин появился в Раднорском лесу. Она его еще ни разу не видела, а он уже начал коварный натиск на ее чувства. И победил.
Уинн обошла костер, держась подальше от языков пламени, в густой тени. Украдкой проскользнула мимо кухни и купальни в поисках… она сама точно не знала, что ищет. Завернула за угол пристройки, сложенной из мощных бревен, и пошла вдоль внешней стены, скользя левой ладонью по холодным шершавым камням, чтобы не упасть в темноте. Один раз она услышала где-то высоко над собой мужской голос. Страж на крепостном валу. Неужели здесь нет ни одного уголка, где она могла бы утешиться?
Затем в полуночной кромешной тьме она нащупала под ладонью древесину. Уинн остановилась, пробежала пальцами по потрескавшейся от дождей и времени поверхности. Это оказалась боковая дверь, ведущая скорее всего к реке, если она правильно сориентировалась.
Уинн нашла тяжелое кольцо и потянула. К ее удивлению, дверь легко открылась. Она заглянула внутрь и, движимая отчаянием, шагнула в проем толстой стены. Сразу же наткнулась на ведро, а когда вытянула руку, чтобы не упасть, то сбила несколько тонких шестов. Рыболовные удочки, догадалась она. Эта дверь, должно быть, на самом деле ведет к реке.
Уинн миновала еще одну дверь, такую же, как первая, и внезапно оказалась на маленькой каменистой площадке, примкнувшей к мощным стенам Керкстона.
Возможно, – это ей только чудилось, но Уинн показалось, что воздух здесь на самом деле чище, свежее и прохладнее. Она набрала полные легкие, наслаждаясь запахом леса и полей, реки и неба.
Утихшая буря оставила после себя запах промытой земли, река с шумом билась о берега, держа свой путь в далекое море. А что, если эта река течет в Уэльс? – подумала Уинн, охваченная тоской по дому. И нельзя ли ей просто броситься в объятия волн, чтобы те доставили ее в родной край? О, это было бы так просто. Но это всего лишь мечта. Не сознавая, что делает, Уинн откинула капюшон и сбросила плащ. Затем она сняла башмаки и чулки и робко шагнула на ступени крутой лестницы, которая вела от узкой площадки к каменистой косе, отходившей от крепостной стены.
На отвесном берегу лежали две маленькие лодки, перевернутые вверх дном. Уинн с трудом разглядела в темноте их днища. Но бурные воды она угадала точно. Река подобно живому существу вздымалась и извивалась, отражая тусклый свет, падавший с небес.
Какой мрачной казалась эта река. Какой печальной. Уинн шла вперед на ощупь, пока ее ног не коснулись ледяные брызги. Она шагала все дальше, поддернув юбки выше колен и наслаждаясь холодной упругостью волн, бившихся о ее голени и икры.
Ее окутал шум реки, студеные ласки которой поглотили все внимание. Замок Керкстон больше не возвышался за ее спиной. И вообще это была уже не Англия. Уинн оказалась, по крайней мере, в эту минуту, в своем любимом лесу, стоя босыми ногами в реке, которую она назвала своей.
Потом вдруг она почувствовала чье-то присутствие и поняла – как поняла в самый первый день, – что рядом Клив.
Уинн не обернулась. Она продолжала стоять на том же месте, жалея, что не может усилием воли отослать его прочь, в самый далекий уголок этого света. Далеко за пределы христианского мира. Но в ту же самую минуту она испытывала тайную благодарность к нему за то, что он рядом.
– С тобой все в порядке? – послышался его тихий голос среди шума беснующейся реки.
Вместо ответа Уинн покачала головой. Какой смысл притворяться? Чтобы облегчить его угрызения совести?
Она почувствовала, что он подошел ближе. Стоило ей протянуть назад руку, и она могла бы дотронуться до него. Она смотрела прямо перед собой, вглядываясь в темноту, туда, где был невидимый противоположный берег.
– Уинн. – Голос его раздался даже ближе, чем она ожидала. – Я знаю, этот день… оказался для тебя нелегким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43