По ночам она все звала и звала отца, и тогда Кристофер, движимый состраданием, вставал и присаживался на краешек койки Одри. Лишь тепло его ладони в ее худенькой руке способно было успокоить девушку, и она засыпала.
Он и сейчас, примостившись в проходе между койками, держал Одри за руку. Джиллиан вгляделась в его молодое, заросшее бородой лицо. Полутьма трюма была наполнена храпом, придушенным кашлем, тяжелым дыханием спящих и бессвязным бормотанием мечущихся в беспамятстве больных. На ее вопрос о судьбе Одри Кристофер так и не ответил, лишь сочувственно посмотрел ей в глаза.
У Джиллиан перехватило дыхание. Кристофер все эти тяжелые ночи неизменно оказывался рядом. Она слышала, как он шептал, ободряющие слова заговаривающейся в жару Одри и даже сумел вызвать у нее улыбку, хотя Джиллиан была уверена, что на это у ее сестры уже не осталось сил. Она видела в его глазах глубокую, искреннюю симпатию к Одри, и это его молчаливое присутствие трогало сердце девушки и дарило надежду.
Он стал ее другом. Вера в эту дружбу и заставила Джиллиан повторить свой вопрос:
— Она ведь умирает, да?..
Даже при тусклом свете он видел напряженный взгляд Джиллиан. Кристофера потрясла прямота, с которой она требовала от него ответа. Он все еще держал Одри за горячую безвольную руку. Велико было искушение выпустить ее и обнять, утешить Джиллиан, но он не решался как из-за Одри, так и из-за себя самого.
С самого начала Кристофер был решительно настроен, не принимать близко к сердцу беды, валившиеся на головы обеих сестер. Но в какую-то из этих ночей, когда его в очередной раз охватили странное беспокойство и искреннее стремление помочь, вся его решительность исчезла, как дым, и их проблемы стали его проблемами.
Джиллиан пыталась поймать взгляд Кристофера и прочесть в его глазах то, о чем он так старательно избегал говорить. И когда она снова обратилась к нему, слова ее прозвучали почти как утверждение:
— Одри умирает?
Дыхание Одри стало хриплым, словно подтверждая слова Джиллиан, и Кристоферу ничего не оставалось, как сказать правду:
— Да.
Джиллиан побледнела так сильно, что это стало видно даже в царившей вокруг полутьме. Кристофер невольно шагнул к ней, но тут же остановился, увидев на лице девушки уже знакомую непреклонную решимость.
— Я не дам ей умереть.
— Здесь уже не о чем говорить, черт возьми! — взорвался Кристофер и быстро огляделся по сторонам. К счастью, его вспышку никто не заметил. Он выпустил, наконец, руку Одри, схватил Джиллиан за плечи, оказавшиеся на удивление хрупкими, и легонько встряхнул ее. — Послушай, Джиллиан. Ты уже сделала все, абсолютно все, что ты могла. Остальное не в твоих силах.
— Я не могу… просто не могу примириться с тем, что она умрет! — воскликнула Джиллиан. В ее глазах светилась непоколебимая вера в невозможное. Девушка горячо продолжала: — Одри — часть меня, и притом лучшая. Она никогда меня не оставит, как и я никогда не оставлю ее!
— Зачем ты так себя мучаешь, Джиллиан! — Кристофер называл Джиллиан по имени в минуты особо дружеского расположения к ней и ее сестре, но сейчас он твердо решил не отступать и помочь девушке освободиться от чувства вины. — Одри больна. Ее жизнь сжигает лихорадка. Ты сделала все возможное, чтобы помочь ей. Теперь ты лишь можешь окружить ее заботой, пока она не…
— Нет! — неожиданно всхлипнула Джиллиан. Глаза ее мгновенно наполнились слезами. Красивое лицо исказилось от такой душевной боли, что Кристофер не выдержал и отвел глаза. Джиллиан задумчиво прошептала сама себе: — Не может быть… Я могу и должна еще что-то сделать… Но что?..
Кристофер невольно вздрогнул, когда перед его глазами всплыло страдальческое лицо отца. Уж он-то знал, что это такое — стоять около любимого человека и беспомощно смотреть, как из него медленно и неумолимо уходит жизнь. Как он понимал Джиллиан!
Подавив желание ласково обнять девушку, Кристофер прошептал в ответ:
— Для Одри ты уже ничего не сможешь сделать, потому что не в силах вытащить ее из этого сырого, промозглого ада в теплую сухую постель, где у нее появится шанс остаться в живых. Не обвиняй себя ни в чем.
— Что-то должно быть, что еще можно сделать… — Джиллиан в отчаянии посмотрела на, Кристофера. По ее бледной щеке медленно сползла одинокая прозрачная слезинка. — Я должна ей помочь, понимаешь? Не знаю, как… но я должна, обязана помочь…
Кристофер вдруг застыл.
— Ты о чем-то подумал, да? — в голосе Джиллиан зазвучали истерические нотки: — Скажи мне, о чем ты подумал!
Кристофер продолжал молчать.
— Скажи мне. — Молчание.
— Ну, скажи же!
По-прежнему молчание.
— Скажи, пожалуйста, прошу тебя, скажи…
Наверху зазвонил корабельный колокол. Кристофер машинально начал считать в уме: один… два… три… четыре… пять…
Половина десятого вечера… Звон все еще дрожал в воздухе, сливаясь с отзвуками умоляющего голоса Джиллиан, разрывающего ему сердце. Он просто не знал, как поступить. Наверняка она и сама знала про этот путь, единственный, который мог привести к спасению ее сестры…
На щеках у Кристофера, невидимые под бородой, заходили желваки, сердце болезненно сжалось. Выговорить эти слова оказалось еще тяжелее, чем он думал. Едва шевеля губами, он прошептал:
— Путь есть, но цена может оказаться непомерной. — Джиллиан внезапно успокоилась.
Уилл Свифт вальяжно развалился на стуле, всем своим видом показывая, что задремал, и из-под опущенных век внимательно оглядывал трюм. В этот момент Джиллиан Хейг крадучись начала подниматься по трапу, ведущему на палубу.
«Гордая девка хочет еще разок поторговать своими прелестями», — лениво подумал Свифт и подавил смешок. С той ночи, как эта стерва побывала в каюте у капитана, тот ее в упор не видит. Когда он был в трюме, то скользнул по ней взглядом, и все. О, как она взбесилась, но глазам было видно! Капитан молодец, с ходу поставил ее на место. И теперь она поползла к нему на брюхе.
Свифт был до смерти рад такому повороту дела. Джиллиан Хейг в этом бессердечном малом встретила противника по своей мерке. Ей ничего не получить от этого человека, кроме того, что он сам сочтет нужным ей дать.
Свифт согласно покивал самому себе и заерзал, поудобнее устраиваясь на стуле. У него найдется хорошая, длинная и крепкая веревка, чтобы эта беловолосая ведьма смогла удавиться. Она-то со своим острым языком и замашками под благородную, может статься, и не утерпит.
Вот тогда он повеселится!
Надо подождать — так он подождет. Терпения хватит.
Впервые за все эти дни Свифт испытал искреннюю радость и умиротворенно прикрыл глаза.
С колотящимся сердцем Джиллиан бесшумно шла уже знакомым ей путем к капитанской каюте. Ее аж затрясло от отчаяния, возмущения и глубокой тревоги за Одри, когда она остановилась и молча посмотрела на закрытую дверь с уже знакомой ей ручкой. Откинув с головы капюшон, девушка подняла дрожащую руку к своим нечесаным волосам и вдруг с ужасом поняла, что ни разу не видела своего отражения с того самого момента, как оказалась на борту этого судна. Она перебрала пальцами грязные свалявшиеся пряди и без особого успеха попыталась придать волосам более-менее приличный вид.
Ей пришла в голову малоприятная и тревожная мысль. Джиллиан знала, что полученная возможность пользоваться простым мылом и водой мало, что может изменить в ее внешности после недель, проведенных в грязи и смраде. Кожа ее, скорее всего, неестественно бледная, вокруг глаз почти наверняка темные круги, а волосы потускнели от плохого питания и страданий. По правде, говоря, она мало, что может предложить…
Опустив глаза, Джиллиан заметила выбивающуюся из-под двери полоску света, капитан еще не спал.
Джиллиан вспомнила, какую встречу, он оказал ей в прошлый раз, когда она попыталась войти в его каюту без приглашения, и решимость на секунду покинула ее. Но нет, она не может допустить даже возможность отказа.
Взяв себя в руки, Джиллиан спокойно повернула ручку, мягко толкнула дверь и застыла на месте, увидев нацеленное на нее черное дуло пистолета.
— Это снова вы!
Неимоверным усилием воли, сохранив самообладание, Джиллиан ответила с неосознанной смелостью:
— Да, это снова я. Вы можете опустить свой пистолет, капитан, если, конечно, не боитесь, что я прячу оружие под юбкой и собираюсь застрелить вас при первой удобном случае.
— Это не было бы для меня новостью, мадам, — ровным голосом ответил Дерек. Пистолет даже не шевельнулся в его руке.
Ах вот как, снова «мадам»… Негодяй…
— Уверяю вас, я не собираюсь этого делать.
— А что же вы собираетесь делать?
Внезапно Джиллиан услышала, как открылась дверь. Она быстро обернулась и увидела изумленное лицо первого помощника. Джиллиан почувствовала, как к ее щекам прилила кровь, но обратилась к капитану подчеркнуто ровным голосом:
— Капитан, я бы предпочла разговаривать с вами конфиденциально… если позволите.
Ни один мускул не дрогнул на лице Дерека Эндрюса.
— Вы просите разрешения войти ко мне в каюту, мадам?
— Да, — скрипнув зубами, ответила Джиллиан. Молчанию, казалось, не будет конца. Наконец капитан небрежно, со стуком положил пистолет на стол и шагнул к Джиллиан, бесцеремонно втянув ее внутрь каюты, он захлопнул дверь и резко спросил:
— Так что вы от меня хотите… мадам?
У Джиллиан сдавило грудь. Она поняла, что капитан вновь выбил почву у нее из-под ног. Девушка всеми силами пыталась сохранить присутствие духа, но этот подлец был так близко! Он высился перед ней и просто подавлял своими широкими мускулистыми плечами, волнующим запахом мужского пота и властным пристальным взглядом темных глаз. Сейчас это все почему-то страшило сильнее, чем раньше. У нее вдруг пропал голос, и она лишь беззвучно шевельнула губами.
— Говорите же, мадам! У меня нет времени!
— А его у вас никогда нет! — воскликнула Джиллиан, но, сообразив, что колкости могут только повредить ей, продолжила уже более мягким тоном: — Моя сестра очень больна.
Что-то изменилось в выражении глаз капитана. Он резко повернулся и направился к своему рабочему столу, сухо бросив:
— Я сделал для вас все, что мог.
— Вы сделали слишком мало, капитан! Моей сестре с каждым днем становится все хуже, и если она останется в холоде и сырости, то…
— Я сделал все возможное, мадам!
— Да нет же, это неправда! Ее необходимо перевести в другое помещение.
— Это невозможно. Внизу полно людей, которые больны так же, как ваша сестра.
— Мне нет до них никакого дела! Я прошу о моей сестре!
— Еще раз повторяю — я сделал все, что мог!
— Капитан, я хорошо заплачу, если вы позаботитесь о моей сестре!
— Послушайте, мадам… — Дерек пристально посмотрел на девушку. — Вы что, считаете меня дураком? Если бы вы действительно могли заплатить, то вас и вашей сестры не было бы на моем корабле. Разве я не прав?
Не обращая внимания на подступающую дурноту, Джиллиан расстегнула застежку плаща. Тот бесшумно соскользнул с ее плеч на пол. Девушка перешагнула через него и медленно подошла к капитану. Глядя прямо ему в глаза, она подняла руки к пуговицам на лифе платья и начала их расстегивать. Щеки у нее горели, а под пристальным взглядом капитана пальцы сами собой затряслись. Наконец пуговицы были расстегнуты, и платье упало к ее ногам. Джиллиан осталась в одной сорочке. В каюте повисла какая-то неестественная тишина, когда она подсунула пальцы под одну бретельку, потом под другую и спустила с плеч сорочку, обнажив грудь.
— Я очень хорошо заплачу…
Глаза капитана сузились. Он медленно опустил взгляд на два нежных округлых холмика, потом снова посмотрел ей в глаза. Неожиданно губы капитана раздвинулись в презрительной усмешке, открыв крупные белые зубы, которые ярко выделялись на фоне его обветренного загорелого лица, и он грубо бросил:
— Вы грязны, начесаны, от вас воняет, и если уж начистоту, то я здесь капитан и могу поиметь вас на ночь, когда захочу. С какой стати я должен думать о том, как с вами получше сторговаться?
Джиллиан заставила себя подойти еще ближе к этому гнусному типу. Достаточно близко, чтобы почувствовать исходящее от его мощного тела тепло и сдерживаемое чувственное возбуждение. Она еще ласковее прошептала:
— А потому, капитан, что вам есть за что торговаться…
Значит, все-таки самая обыкновенная шлюха… Дерек, почему-то раздосадованный этим выводом, молча разглядывал красивую женщину, стоящую так искусительно близко. Его взгляд скользнул по ее волосам, великолепным даже в своей спутанности, по чистому гладкому лбу, отметив полупрозрачную нежность кожи, хотя сейчас и неестественно бледной. Под голубыми глазами залегли темные круги, которые придавали потрясающей красоте ее лица оттенок прелестной хрупкости и беззащитности.
Дерек напрягся от подымающихся в душе предательских чувств. Джиллиан Харкорт Хейг не дрогнула под его откровенным взглядом, даже когда он ласкал изящный изгиб ее шеи, мягкую покатость плеч и надолго задержался на округлых, выпуклых грудях, увенчанных темно-розовыми бугорками сосков. Ее груди были на удивление красивыми. Протяни руки и…
Дерек мысленно выругался, почувствовав усилившееся напряжение в паху. Новая волна раздражения захлестнула его. Что бы ни скрывалось за этим спокойным взглядом голубых широко распахнутых глаз, очевидно одно — роскошная ведьма на этот раз не виляла.
Разрази ее гром! Ну что ж, она давно его разгадала! Она прекрасно знала, что он не в силах выбросить ее из головы с самого первого дня и что перед ее стройным телом устоять почти невозможно. Он не сомневался, что она отлично понимает его состояние, поэтому и красуется перед ним полуголая. Единственное, что он еще может сделать, так это не завалить ее, не взять прямо сейчас.
Дерек стиснул зубы. О да, она многое знала, когда шла сюда…
Но он и сам знал… Знал, какая опасность таится в ее предложении. И еще он знал, что, если отвергнет ее, найдется кто-нибудь другой.
Эта мысль вдруг показалась ему невыносимой, и Дерек признался себе, что надменная Джиллиан Хейг, несмотря на все его усилия, похоже, без труда берет над ним верх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54