В топоте копыт и облаках пыли он грубо бросил ее и отъехал. Эми с трудом поднялась на ноги, протягивая руки.— Лоретта, нет… Лоретта, пожалуйста…К облегчению Лоретты, Рейчел выскочила из дома, схватила Эми и втащила ее вверх по ступеням. Втолкнув ребенка в дверь, она появилась снова с винтовкой в руках. Приложив приклад к плечу, она тщательно прицелилась. В Лоретту…Все произошло так быстро, что даже команч был застигнут врасплох. Его тело напряглось. В течение какого-то мгновения Лоретта почувствовала, что ее предали. Затем она поняла. Тетя Рейчел хотела убить ее, но не допустить, чтобы она досталась команчу.Звук выстрела и рычание команча раздались почти одновременно. Он бросил свое тело вперед, прижав Лоретту к шее коня. В ее груди взорвалась боль, проникающая до самого мозга. Как это ни было абсурдно, но в голове ее мелькнула мысль о том, что команч все же не добился своего.Конь взвился на дыбы, затем прыгнул вперед, едва не сбросив обоих всадников. Лоретта оказалась сдавленной между шеей животного и грудью команча. В том положении, в каком она находилась, сидя боком, ее тело согнулось под невообразимым углом. Инстинктивно, чтобы не упасть, она схватилась за гриву коня. Она не должна была упасть. Топот копыт раздавался со всех сторон. Если бы она упала, лошади других всадников наверняка затоптали бы ее.Отчаяние заполнило все ее существо. Она соскальзывала. В последний момент, когда ее пальцы разжались и она почувствовала, что падает, рука индейца втащила ее обратно на коня. Затем он навалился на нее всей тяжестью своего тела, прижав ее грудью так сильно, что она не могла дышать. Ветер бил ей в лицо. Открытым ртом она пыталась поймать воздух, в то время как в висках ее бешено колотилась кровь от нараставшего давления.Прежде чем остановиться, индейцы отъехали на безопасное расстояние от дома. Когда Охотник, наконец, натянул поводья и спрыгнул с коня, Лоретта упала у его ног. Пыль клубилась вокруг. Мужчины соскакивали с лошадей и крича бежали к ним. На минуту она подумала, что они набросятся на нее, но они окружили Охотника, что-то выкрикивая и трогая его за плечо. Ее окружило множество ног, некоторые из которых были обнажены. Коричневые ягодицы мелькали повсюду, куда бы она ни посмотрела. Охотник снял рубашку, что-то проворчав. На его правом плече виднелась рана.Прижав руки к груди, Лоретта смотрела в растерянности. Она была так уверена… Нервный смех клокотал у нее в горле. Тетя Рейчел промахнулась? Она никогда не промахивалась по неподвижной цели, когда ей удавалось хорошо прицелиться. Лоретта справилась со своим горлом. Команч. Она посмотрела вверх, смятение мешало ей хорошо рассмотреть происходящее. Он прикрыл ее своим телом?Отослав своих друзей жестом руки, Охотник опустился на корточки и, набрав горсть земли, прижал ее к ране на плече. Лоретта смотрела на кровь, стекавшую по руке. Если бы не его реакция, рана могла быть ее. Инстинкт самосохранения и здравый смысл боролись в ней. Она знала, что смерть может быть предпочтительнее уготованной ей судьбы, но не могла не испытывать радости, что осталась жива.Почувствовав на себе ее взгляд, команч поднял голову. Когда их глаза встретились, она увидела в его взгляде гнев и отвращение, и у нее кровь застыла в жилах. Он стоял и сдергивал перья с тесьмы, заворачивая их в рубашку. Не отрывая от нее взора, он запихивал узел в сумку из буйволовой кожи, свисавшую с подпруги.— Keemach, — проворчал он.Не понимая, чего от нее хотят, и боясь сделать что-нибудь не так, Лоретта не смела пошевелиться. Он схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.— Keemach, пошли! — Он встряхнул ее, как бы подчеркивая свою команду, при этом глаза его блестели. — Слушай внимательно и учись. У меня нет терпения для глупых женщин.Схватив ее за талию, он бросил ее на коня и привязал к седлу. Подол ее ночной рубашки высоко задрался. Она чувствовала на себе взгляды мужчин, пяливших на нее глаза. Неужели у него нет никакого представления об элементарных правилах приличия? Дрожащими руками она потянула подол вниз и попыталась прикрыть бедра. Материала для этого оказалось недостаточно. К тому же рубашка стала очень тонкой от многих лет носки и была почти прозрачной. От прохлады утреннего ветерка тело покрылось гусиной кожей, особенно на обнаженных руках и спине.С мрачным выражением лица Охотник открыл вторую сумку из буйволовой кожи и извлек оттуда отрезок плетеной шерсти и кожаную плеть. Прежде чем она поняла, что он собирается делать, он обвязал один конец шерстяного отрезка вокруг одной из ее лодыжек, пропустил его под животом коня и быстро обвязал другую лодыжку.— Мы должны ехать со скоростью ветра! — крикнул он остальным. — Meadro! Поехали!Индейцы побежали к лошадям. Охотник, схватив коня за гриву, вскочил ему на спину и уселся впереди Лоретты. Когда он взял ее за руки и заставил обхватить его, она не смогла подавить вздоха. Ее груди оказались прижатыми к его спине.— Твоя женщина не любит тебя, брат! — крикнул кто-то по-английски. Лоретта обернулась, чтобы увидеть, кто это сказал, и сразу узнала индейского воина, который уговаривал Охотника убить ее в тот первый день. Его покрытое шрамами лицо было незабываемо. Он улыбнулся кривой улыбкой, которая больше была похожа на насмешку, взгляд его черных глаз нагло скользнул вдоль ее тела, остановившись на обнаженных бедрах. Затем он засмеялся и повернул свою гнедую лошадь. — Она не стоит тех неприятностей, которые принесет тебе.Охотник оглянулся на нее через плечо. Огненный жар гнева сверкал, как разворошенные головешки, в его глазах.— Она научится. — С искусством, рожденным многолетней практикой, он связал ее запястья кожаной плетью. — Она научится быстро.Позади большой группы воинов расстилался бесконечный ковер зеленой травы, усеянной голубыми лепестками. Впереди лежала густая роща пекановых деревьев и ив. Мужчины ехали без остановок четырнадцать часов, делая большой круг назад к реке Бразос, близ дома Лоретты, применяя тактику уклонения на случай, если tosi tivo попытаются преследовать их. На следующее утро, если они будут уверены в том, что их не преследуют, они направятся прямо к своей деревне.На западе заходящее солнце, имевшее вид красного шара, разукрасило небо полосами темно-серого и розового цветов. Лоретта уже не сидела прямо на лошади, чтобы не касаться грудью обнаженной спины команча. Она повисла на нем. Ее голова лежала на мускулистой спине, как на подушке. Боль пронзала ее ноги, затекшие от повязок из грубой шерсти. Сыромятная кожаная плеть туго стягивала ее запястья, врезаясь в кожу. Ее язык превратился в сухой ком. Она была уверена, что еще одна миля такого пути, и она умрет.Она воображала, как погружается в черноту, в ее избавление. На небесах будет темно и прохладно. Там будут потоки сверкающей, ледяной воды. Там не будет команча с его жестокими, синими, как полуночное небо, глазами.Голос Охотника рокотал, отдаваясь вибрацией на ее щеке. Лоретта чувствовала, как замедляется бег коня. Сердитые слова на языке, которого она не понимала, слышались вокруг нее, произносимые то высокими, то низкими, то ворчливыми, то пронзительными голосами. Она не могла разомкнуть век, слишком усталая, чтобы думать, почему мужчины спорят, радуясь передышке. Она почувствовала, как вес тела Охотника переместился назад, как его твердые руки возятся с туго завязанной вокруг ее запястий кожаной плетью. В следующую секунду ее руки были освобождены и упали мертвым грузом вдоль боков. Сильная спина Охотника исчезла. Она упала на круп коня, безразличная ко всему, мечтая хотя бы немного отдохнуть.Что-то холодное коснулось ее левой лодыжки. Каким-то участком мозга она осознала, что кто-то перерезает шерстяную плетенку, которая связывала ее ноги. Глаза ее оставались закрытыми, щека прижатой к потной лошадиной шее, руки безжизненно висели. Минутой позже ее правая лодыжка также была освобождена.А затем она оказалась во власти боли другого рода. Это не было похоже на обжигающий огонь, но тысячи иголок впились в ее ноги, сильнейшая боль отдавалась в бедрах. Она задохнулась и села прямо, от резкого движения ее качнуло в сторону. Мир перевернулся с ног на голову. Руки подхватили ее. Небо вертелось над нею. Кто-то закричал.Пытка. Ее понесли, но державшие ее руки жгли, как раскаленное добела железо, вызывая ожоги во всех местах, к которым прикасались. Она думала, что более мучительных болей не может быть на этом свете. Затем жесткие руки опустили ее на мягкую траву, но каждая травинка превратилась в острые шипы, которые все вонзились в ее плоть.Лоретта закрыла глаза и отдалась боли. Кто-то держал ее и укачивал — кто-то сильный с низким голодом, который шелестел, как шелк, в ее мозгу. Слова были порою непонятными, но смысл некоторых дошел до нее, и эти слова помогли понять другие, абсолютно незнакомые. Она была в безопасности, в надежной безопасности — навсегда.Лед, Лоретта втягивала воздух с наслаждением, в то время как поток воды омывал ее тело.Теплая рука обняла ее талию. Другая рука прижалась к ее ребрам. Она повернула голову, чтобы посмотреть, кто это, и оцепенела. Это был команч.Инстинктивно она забилась, пытаясь вырваться из его рук. Она старалась оттолкнуть его. Но у нее ничего не получилось. Охотник крепко держал ее одной рукой, продетой под ее локтями, и заходил все глубже и глубже в воду, пока она не достигла ее подбородка. Судороги охватили все ее тело. Холодно. О Боже, как ужасно холодно.Он провел рукой по ее животу. Прикосновение было легким, медленным, однако не оставлявшим никакого сомнения в том, что он может исследовать любую часть ее тела, где только ему захочется и когда ему этого захочется.— О mah-tao-yo, какая ты горячая. Даже в тех местах, где ты не обгорела. Toqvet, — прошептал он. — Ты не будешь драться.Что-то в его голосе казалось ей знакомым, странно успокаивающим. Она думала об отце. Каким-то образом его голос наталкивал ее на мысли об отце. Она попыталась сдержать слезы. Дрожь охватила всю ее. Так холодно. Холод прогнал все другие мысли из ее головы. У нее начали стучать зубы, и она ничего не могла с этим поделать. Когда она больше не могла выносить этого, она предприняла последнюю попытку освободиться.— Это пройдет, — пообещал он. — Ты должна лежать спокойно. Это ожог. От солнца. У тебя внутри огонь. Холод прогонит его. Понимаешь?Она попыталась кивнуть. Когда ей это удалось, вода попала ей в рот, и Лоретта закашлялась. Он негромко вскрикнул и повернул ее таким образом, что ее подбородок оперся о его плечо. От прикосновения к его телу грудью и животом у нее перехватило дыхание. В лунном свете рана от пули Рейчел казалась черной линией.— Toquet, mah-tao-yo, toquet. — Его руки сжались вокруг нее, твердые, сильные и все же странно нежные. — Закрой глаза. Доверься команчу. Воевать будем завтра.Время перестало существовать. Не было ничего, кроме ночи, воды и индейца. Лоретта плыла в мире снов. Она больна, так сильно больна. Слишком больна, чтобы думать о том, что происходит. Слишком больна, чтобы сопротивляться этому. ГЛАВА 6 Охотник положил на раскрытую ладонь ночную рубашку и посмотрел на четкие очертания пальцев. Хотя, казалось, в это трудно поверить, солнечные лучи проникли сквозь тонкий материал и сожгли нежную кожу Лоретты. Команчи иногда получали солнечные ожоги, но никогда до такой степени. Фыркнув с отвращением, он скатал рубашку в ком и швырнул бесполезную вещь в огонь. С этого момента он будет одевать девушку в кожу.Материал легко воспламенился, и свет от взметнувшихся языков пламени отразился на ее теле, мерцая на небольших грудях, затемняя изгибы тела. Он смотрел на нее и сердился на самого себя так сильно, как никогда прежде. Под каким углом он ни пытался думать об этом, мысли возвращались к его поведению этой ночью, сразу после остановки на привал и позже у реки. Как он мог быть таким добрым в обращении с Белыми Глазами?Укачивать ее на руках было непростительным поступком, но кроме того, он поймал себя на том, что называет ее «маленькая», слово, которое он когда-то употреблял, обращаясь к своей жене, Иве над Рекой. Это уже было просто предательством не только по отношению к Иве над Рекой, но и по отношению к самому себе. Как он ни пытался оправдать свои действия, никаких уважительных причин не находил.Он не мог понять, что с ним случилось. Больше всего его беспокоило то обстоятельство, что он не мог забыть, даже ночью, что эта женщина была его врагом. В отличие от некоторых других, подобных ей, она не напоминала никого из Народа. Ее золотистые волосы цвета меда становились ослепительными, как солнечный свет, когда лучи лунного света падали на них под прямым углом, а ее кожа была, как серебро, освещенное лунным светом. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он испытывал потрясение. Женщина из пророчества? Его женщина? Он жаждал пухлой, удобной женщины с красивой коричневой кожей и длинными прядями черных блестящих волос. Вместо этого ему досталась кожа цвета бизоньего жира, туго натянутая на тонких костях, и волосы того же самого желтовато-коричневого цвета, как у высохшей травы.Крики девушки, когда она была в бреду, убедили его в том, что она в самом деле является женщиной из пророчества. Точно так, как предсказали Боги, ее голос не исчез, а был только временно приглушен великой печалью… убийством ее родителей. Много лет назад Охотник знал другую девушку, чей голос был у нее украден подобным образом. После тщательного осмотра той девушки pvhakvt деревни заявил, что ее сердце разбито, потому что у нее на глазах убили всю ее семью, но однажды, когда радость вернется к ней, она снова заговорит. Много зим спустя немая девушка вышла замуж за доброго мужчину, и после рождения первенца, что было для нее большой радостью, она обрела голос, как и предсказывал pvhakvt. С этой белой девушкой может произойти то же самое. Как и когда, Охотник не мог даже гадать, но он знал, что это произойдет. Что будет затем, он не хотел думать. В соответствии с песней Богов он должен способствовать ее выздоровлению.С негромким вздохом он достал мешочек с жиром и развязал стягивающую его веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62